– Опять ошибаетесь. Стоя у алтаря, я обещала любить и уважать вас и теперь питаю к вам глубокую привязанность и почтение.
– А еще вы обещали мне повиноваться.
– Верно.
– Но сдерживать это обещание не желаете.
– Что вы хотите этим сказать? – спросила Эрмина.
– Несколько дней назад я попросил вас дать мне почитать написанное вами письмо…
– Прошу прощения, но вы грубо потребовали мне его отдать.
– Это одно и то же.
– Не совсем. Я с удовольствием выполню ваше желание или просьбу, но когда мне приказывают, подкрепляя свои слова угрозами, это выше моих сил, я начинаю бунтовать. Что вы хотите? Я не лишена недостатков.
– Ну хорошо, мадам, я не буду осуждать вас за сцену, разыгравшуюся несколько дней назад. Давайте лучше поговорим о насущном.
– Что вы имеете в виду?
– Я прошу вас показать письмо, полученное вами и вызвавшее на вашем лице улыбку, которую, с сожалением должен заметить, мне не приходилось видеть уже давно.
– Сударь, я не вполне вас понимаю.
– Я прошу вас, – ответил Сентак, сдерживаясь из последних сил, – показать письмо, которое вы читали, когда я вошел.
– Очень сожалею, что вынуждена вам отказать, но я не могу этого сделать.
– Ах, вы не можете! – сказал Сентак, смертельно побледнев.
– Нет, – твердо ответила Эрмина.
– Почему же? – произнес он. – Окажите любезность, ответьте!
– Потому что в этом письме – тайна, причем не моя. И если я вам ее выдам, то вина за это ляжет на меня.
– Тайна! Вина! Что означают эти ваши шуточки? Почему вы мне отказываете? Неужели вы не видите, что такой ответ еще больше разжигает мое любопытство?
– Вполне возможно. Но прочесть это письмо вам все равно не удастся.
– А если я завладею им силой? – спросил Сентак, приходя в ярость и переходя к угрозам.
– Неужели осмелитесь?
– Да, мадам, осмелюсь!
С этими словам Сентак шагнул к жене.
Эрмина инстинктивно отпрянула и попятилась в глубь салона, где, помимо других диковинок, лежал малайский кинжал – грозное и, как поговаривали, отравленное оружие.
Молодая женщина схватила его и потрясла в воздухе:
– Не прикасайтесь ко мне, в противном случае я убью себя у вас на глазах, и поскольку ваша агрессивность ни для кого не является секретом, все подумают, что меня убили вы.
Услышав эту угрозу, Сентак застыл, как вкопанный.
Эрмина в глазах саиля представляла пятьдесят миллионов, и у него не было никакого желания подталкивать жену к совершению поступка, который отнял бы у него не только состояние, но и, не исключено, свободу.
– Вы с ума сошли? – воскликнул он.
– Вы прекрасно знаете, что нет. Но клянусь – стоит вам сделать еще хотя бы шаг, и я убью себя.
Здесь надо заметить, что Эрмина, прекрасно знавшая о стремлении мужа приблизить ее кончину, ломала комедию, преследуя сразу две цели – во-первых, хотела посмотреть, дойдет ли он в своей дерзости до того, что ударит ее, а во-вторых, желала пригрозить убить себя отравленным оружием, если он будет упорствовать в своем решении.
Поэтому она очень удивилась, когда Сентак на шаг отступил и сказал:
– Черт возьми! Дорогая моя, да вы настоящая амазонка! Вам вполне можно доверять тайны – вы их ни в жизнь не выдадите.
– Еще бы! – ответила Эрмина в крайнем возбуждении.
– Но не стоит беспокоиться. Поскольку события приняли столь серьезный оборот, я раскаиваюсь в своей настойчивости – мне показалось, что вы решили проявить по отношению ко мне строптивость и решил ни за что вам не уступать.
– Право же! – ответила Эрмина тоном, свидетельствовавшим о том, что слова мужа ее наполовину убедили.
Сентак играл свою роль восхитительно. Эту маленькую речь он произнес столь искренним тоном, что жена, введенная в заблуждение его словами, в последний раз поверила в порядочность мужа.
Эрмина шагнула вперед.
– Успокойтесь, говорю вам, – продолжал Сентак.
Эрмина внимательно взглянула на супруга и увидела, что он совершенно спокоен.
– Вот и хорошо! – сказала она.
Она положила кинжал на стол и вернулась обратно к камину. Но когда расстояние между ею и саилем сократилось, он ринулся на нее, сжал ее хрупкие запястья своей железной рукой и прорычал: – Мне нужно это письмо.
Затем свободной рукой пошарил в кармане супруги и без труда завладел уже известным нам посланием.
Когда оно оказалось у него, он оттолкнул жену и в гневе бросил ей в лицо одно-единственное слово: – Мерзавка!
После чего, тут же забыв о нанесенном оскорблении, лихорадочно развернул бумагу и тут же увидел подпись.
– Маринетта! – воскликнул он, и взгляд его полыхнул победоносным огнем.
Описать, с какой жадностью он пробежал глазами коротенькое послание Вандешах, нет никакой возможности! Но, к сожалению для него, в нем не было ни строчки, ни единого слова о том, где скрывается та, которую он хотел любой ценой похитить.
Когда стало ясно, что ему придется вырвать эту тайну у жены, если он, конечно, хотел что-нибудь узнать, Сентак вновь стал мрачен и серьезен.
– Значит, вы, мадам, – медленно произнес он, – вступили в сговор с моими врагами.
– С вашими врагами! – высокомерно повторила Эрмина. – Значит, вот как вы называете тех, кого пытаете, тех, кто опасается от вас даже самого худшего?
– Что вы хотите этим сказать, мадам?
– Что? Сами все прекрасно знаете.
– Я знаю? – переспросил Сентак, изображая на лице удивление.
– Послушайте! – воскликнула молодая женщина, которую агрессивность мужа вывела из себя. – Прошу вас, не доводите меня до крайности.
– Каким тоном вы со мной разговариваете!
– Тоном, который соответствует сложившейся ситуации.
Не обращая внимания на ответ жены, Сентак подошел к ней и глухо произнес: – Мадам, сейчас вы назовете мне место, в котором скрывается написавшая это письмо юная девушка.
– Я? – воскликнула Эрмина. – Вы с ума сошли!
– Приказываю вам.
– Я не обязана вам подчиняться! – воскликнула женщина, очаровательная и пленительная в приступе охватившего ее возмущения.
– Что это значит?
– Это значит, – вне себя отчетливо проговорила Эрмина, – что стоит мне захотеть, и завтра вы уже не будете моим мужем.
– Это что, шутка?
– Мне не до шуток, речь идет о нашей с вами жизни, саиль, – произнесла мадам де Сентак резким, решительным тоном.
Слово «саиль» в устах жены ударило индийского принца, будто пуля в грудь. Уверившись в том, что его тайна раскрыта, он даже пошатнулся.
Не имея времени на обдумывание ситуации, Сентак увидел, что весь план обустройства будущего рушится у него на глазах.
Жена знала о нем все. Если бы органам правосудия захотелось устроить проверку, то доказать, что его настоящее имя не Сентак – это как минимум! – не составило бы никакого труда. А если его личность была удостоверена неправильно, то Эрмина получала полное право аннулировать брак.
Эту новую для него ситуацию он обдумывал в течение нескольких секунд. Его колебания не ускользнули от внимания жены.
– Из уважения к себе, – сказала она, – я не раскрываю тайны, которая могла бы обойтись вам очень дорого, и терплю вашу наглость. Но запомните, что с сегодняшнего дня между нами нет ровным счетом ничего общего, кроме соблюдения необходимых условностей.
Сентак даже не слушал, о чем ему говорила жена. Он думал.
– …к тому же впредь вы будете столь же уступчивы, сколь раньше были грубы.
На губах саиля заиграла улыбка – он только что нашел решение проблемы.
– В противном случае… – добавила мадам де Сентак.
– В противном случае что? – спросил муж, к которому вернулась вся былая самоуверенность.
– В противном случае мне не останется ничего другого, кроме как поставить королевского прокурора в известность о том, кем является самозванец, за которого я имела несчастье выйти замуж.
– Самозванец? – повторил Сентак, подпрыгнув на месте.
– Ну да, принц, это слово вам подходит больше! Какое счастье!
Сентак, будто не замечая насмешек Эрмины, шагнул к ней и сказал:
– Мадам, я приказал вам назвать место, в котором прячется юная девушка по имени Маринетта.
– Я отказываюсь вам отвечать, потому что не признаю за вами права задавать мне вопросы.
– И все равно – вы мне ответите!
– Нет!
– Я так хочу.
Эрмина посмотрела ему в глаза и пожала плечами.
Тогда он, словно тигр, набросился на молодую женщину, схватил ее за руки и сказал: – Отвечайте, а то я сломаю вам руки.
– Нет!
– Отвечайте, иначе я размозжу вашу голову о мраморную полку камина!
– Нет!
– Эрмина, вы взбесили меня до такой степени, что я больше собой не владею и могу совершить преступление. Отвечайте!
– Нет! Говорю же вам – нет, нет и нет!
– Это ваше последнее слово?
– Пытайте меня, можете даже убить, я полагаю, что вы на это вполне способны. Но знайте – я вам не покорюсь. Время вашей жестокости прошло.
– Мадам!
– Да и потом, если бы вы были умнее…
Договорить она не успела – Сентак, вне себя от гнева, схватил ее и поднял над головой.
– Если не ответите, – закричал он, – я швырну вас об эту стену!
Вместо ответа Эрмина, возбужденная еще больше мужа, ухитрилась влепить ему пощечину.
Тогда ярость затопила Сентака без остатка и в этом двуногом существе, сумевшем приобрести внешность и лоск цивилизованного человека, безраздельно воцарился дикарь.
Он выполнил угрозу и швырнул жену о стену. Та тихо вскрикнула и упала без чувств.
Но в этот момент к саилю внезапно вернулся рассудок. Он тут же отчетливо вспомнил свои планы и испугался, что убил ее.
– Мертва! – закричал он. – Мертва! Лишь бы она осталась жива!
Сентак стал бешено трезвонить в колокольчик.
Со всех сторон стали сбегаться слуги.
Тогда саиль задумался о том, какой линии поведения ему следует придерживаться и несколько мгновений спустя план был уже готов. Он взял Эрмину на руки и крикнул подбежавшим слугам: – Живо пошлите за доктором.