– Вы мне угрожаете?
– Черт бы вас побрал! Неужели вы думаете, что я, занимаясь этим ремеслом, не знаю всех его возможностей? Если вы задумали обойтись без меня, то не удивляйтесь, если спустя некоторое время обнаружите, что я вполне могу вас упрятать.
– Куда?
– Как куда? За решетку.
– По какому обвинению?
– В этом отношении можете не беспокоиться, я не буду настолько глуп, чтобы компрометировать себя. Просто сообщу королевскому прокурору, кто вы такой на самом деле, и добавлю, что своей болезнью мадам де Сентак обязана не кому-либо, а вам. Вы прекрасно понимаете, что вас отправят в форт дю Га – подумать о былом величии, а заодно об уготованной вам судьбе.
Сентак прикусил язык.
– Ну хорошо, – сказал он. – Но позвольте заметить, что я совершенно не понимаю вашего упрямства, ведь вы не меньше меня заинтересованы в том, чтобы как можно быстрее покончить с этим делом.
– Утверждая это, вы, пожалуй, несколько преувеличили. С одной стороны, пятьдесят миллионов, с другой – только один, эти части пирога никак нельзя назвать одинаковыми.
– Может, вы претендуете на половину? Так, по чистой случайности?
– Нет, я намного скромнее.
– Что же вам тогда надо?
– Сейчас я занимаюсь не только вашим делом. И если мне придется ускорить его разрешение, то интересами других, тоже довольно прибыльных, я буду вынужден пренебречь. И если мы говорим об интересе, то я не желаю терять свои деньги.
– Тогда назначьте цену, – сказал Сентак, проявляя все признаки нетерпения.
– Мне нужно пять миллионов.
– Пять миллионов! – воскликнул Сентак, в душе которого тут же проснулась жадность.
– Ни больше, ни меньше.
– Это уже слишком.
– Я не уступлю ни единого пистоля. Работа, которую я намереваюсь для вас проделать, может стоить мне головы. Разве она не стоит пяти миллионов? Думаю, стоит. Да и потом, мой дорогой господин Сентак, когда такому человеку, как я, подворачивается столь выгодное дельце, он должен им воспользоваться, чтобы не прослыть идиотом.
– Пять миллионов!
– Меня зовут де Самазан. Я стал дворянином и теперь мне требуется состояние, чтобы соответствовать этому рангу.
– А если я откажусь? – воскликнул Сентак.
– Вы? Ни за что на свете.
– Но ведь перед лицом ваших требований мне ничего не стоит отказаться от состояния господина Давида!
– Знаете, я предусмотрел подобный вариант. Мне даже не придется ничего рассказывать представителям судебных органов, у меня в запасе есть и другие козыри.
– Что вы имеете в виду?
– За это я, опять же, должен благодарить вас. Но поскольку вы не пожелали мне ничего рассказывать, я сам проник в тайну, которая стоит очень и очень многого, и теперь не замедлю ею воспользоваться.
– Выражайтесь яснее.
– С удовольствием. Допустим, этим вечером вы мне говорите: Семилан, оставьте в живых господина Давида, потому что я отказываюсь от огромного состояния, которое после его смерти вполне может выскользнуть из моих рук, оставьте в покое этого молодого человека, во всех отношениях интересного. Будь по-вашему. Но тогда завтра я поднимаюсь на борт корабля и отплываю в Индию.
– В Индию? На кой черт она вам понадобилась? Предупреждаю, что грабежи и разбои в этой стране – обычное дело, так что заняться там вам будет нечем, и вы помрете с голоду.
– Я и не собираюсь заниматься чем-либо подобным.
– Что вы говорите!
– Да-да. Я просто найду отца принцессы Вандешах.
При этих словах Сентак изменился в лице.
Семилан продолжал:
– И скажу ему: вы оплакиваете дочь, которую совсем маленькой похитила кормилица-фанатичка…
– Кто вам об этом рассказал?
– А вам какая разница? Я обо всем знаю и для меня это главное. А еще я скажу этому радже, чье имя мне также известно, поскольку за последние несколько дней я активно наводил справки, что его дочь жива и что я знаю, где она. А затем добавлю, что не прочь поделиться этими сведениями и с ним.
На губах Семилана играла дьявольская улыбка.
– И вы, мой дорогой саиль, прекрасно понимаете, что в обмен на тайну, которую я ему открою, сей счастливый отец осыплет меня своими щедротами.
– Все это хорошо, – возразил Сентак, – но поскольку вы, как и я, не знаете, где сейчас находится Вандешах…
– А мне и не надо этого знать. Раджа обратится к английскому правительству, то потребует французского короля вернуть отцу дочь, и господин де Мэн-Арди сам скажет Карлу X, где прячется Маринетта.
Какое-то время Сентак не мог вымолвить ни слова.
– А я, получив вполне заслуженное вознаграждение, отправлюсь в ваши бывшие владения и поведаю о вынашиваемых вами планах родственнику-узурпатору, у которого вы намереваетесь отобрать трон. Так что когда вы вернетесь, чтобы поднять в стране восстание, то либо окажетесь в тюрьме, либо найдете смерть, и о том, чтобы вернуть себе верховную власть, вам придется забыть.
Сентак никак не мог прийти в себя от изумления – что ни говори, а план бандита был вполне осуществим.
Это при том, что в сердце этого ужасного человека давно и безраздельно поселилась неистовая, всепоглощающая страсть: он любил, по-настоящему любил Вандешах. Потерять ее для него было верхом горестей и страданий. Саиль на мгновение закрыл глаза, чтобы собраться с мыслями и справиться с волнением, и перед его мысленным взором предстала принцесса – такой, какой он видел ее той ночью: с восхитительными рыжими волосами, спящей, ничего не подозревая, под полотнищем из алого шелка, которое было эмблемой ее королевства.
– И вы на это пойдете? – наконец спросил он.
– Без малейших колебаний. И согласитесь – я рассчитал все правильно. К тому же признайте, что как бы там ни было, пять миллионов за очаровательную жену и трон – это совсем недорого. Заметьте, я не разделяю вашего стремления править страной в то время, когда целые монаршие династии без труда вырывают с корнями, но уважаю его. Но прошу не удивляться, что это стоит пять миллионов.
В душе Сентака, снедаемой лишь двумя страстями, жадностью и амбициями, велась ожесточенная борьба. В этот раз верх одержали амбиции.
– Ну хорошо, – сказал он, – я дам вам пять миллионов.
– Из них миллион авансом.
– Миллион авансом? – закричал Сентак, удивляясь пуще прежнего. – Вы с ума сошли, черт бы вас побрал! Где, по-вашему, я его возьму?
– Это меня не касается. Позвольте лишь заметить, что мадам де Сентак, которую сейчас свалила страшная болезнь, не в состоянии вам в чем-либо помешать. Вы теперь в доме хозяин, а ваша жена достаточно богата для того, чтобы вы при первом желании могли найти миллион.
Когда разговор зашел о пяти миллионах, Сентак стал возражать лишь инстинктивно, из жадности, потому как в глубине души давно решил похоронить Семилана вместе с его спутником под глыбой в подземелье и как следствие вообще ему ничего не платить. Но когда тот запросил миллион аванса, обеспокоился уже не на шутку.
Вопрос был лишь в том, что саиль зашел слишком далеко, чтобы теперь отступать, да и потом у этого чертова Семилана были буквально на все готовы ответы. Бандит он был явно умнейший.
Сентак попытался поторговаться.
– Вы правы, – сказал он, – в случае крайней необходимости я действительно смогу достать миллион, стоит мне того пожелать.
– В чем тогда дело?
– Вы забыли одну вещь.
– Какую?
– Точнее, вы не совсем хорошо представляете себе, что такое миллион.
– Как же, наоборот, очень даже хорошо представляю. Миллион – это десять раз по сто тысяч франков, сто раз по десять тысяч франков или тысячу раз по тысяче франков. Я об этом столько думал, что могу даже точно назвать вам количество двадцатифранковых монет, которые составили бы миллион.
– Я никогда не сомневался в ваших математических способностях. Но речь не об этом.
– Тогда как прикажете понимать ваши слова о том, что я не очень хорошо представляю, что такое миллион?
– Я хочу сказать, что, как бы ни был богат человек, найти миллион за сутки ему все равно будет не под силу. В Бордо нет ни банкира, ни нотариуса, который за день собрал бы мне десять раз по сто тысяч франков, выражаясь вашим языком.
Семилан понимал, что эти возражения справедливы, и поэтому не говорил ни слова – ждал продолжения.
Собеседник и в самом деле заговорил вновь.
– Я даже не уверен, что, взяв все деньги, что хранятся у меня дома, и нынче же вечером предупредив банкиров, к завтрашнему утру можно будет набрать целый миллион.
– Ну хорошо! – ответил Семилан, видя, что жертва ускользает из рук. – Мне хватит и трехсот тысяч франков.
Сентак задумался.
– Сумма сама по себе огромная, но я постараюсь ее найти.
– Когда я ее получу?
– Не раньше, чем послезавтра.
– В таком случае до этого дня я ничего предпринимать не стану, – сказал Семилан.
– Не возражаю. Но приготовьте все заранее, чтобы перейти к действиям, как только деньги окажутся у вас в руках.
– Не бойтесь. Я буду ждать наготове. Давид сгорает от нетерпения. Мы выступим в Бореш в девять часов утра. Если до этого часа я ничего от вас не получу, мы все равно отправимся в путь, потому что вы сможете встретить нас по дороге. Но если денег не будет и после моста, то наша экспедиция закончится ничем. Ведь насколько я понимаю, теперь, когда мадам де Сентак находится между жизнью и смертью, о мнимом нападении речь уже не идет.
– Конечно нет, юный Давид должен остаться в подземелье.
– Решено.
– В таком случае – до послезавтра.
– Да, увидимся послезавтра. Самое главное, сделайте все возможное, чтобы ваша жена не умерла раньше времени.
– Я постараюсь.
– Тогда, принц, до свидания, от всей души желаю вам реализовать все устремления и удовлетворить все ваши амбиции.
В ответ на это пожелание Сентак лишь пожал плечами, после чего расстался с Семиланом, вернулся домой и узнал, что состояние Эрмины еще больше ухудшилось.
XII
Но давайте вернемся к нашим героям, которых мы оставили запертыми в подземелье.