– Сударь, у ваших предков, случаем, не было крупных владений в Базадене?
– Были, мадам. В Сотерне до сих пор стоит замок, носящий то же имя, что и я, хотя от него остались только четыре стены да несколько башенок.
– Ну что же, отлично. Теперь, господин де Мэн-Арди, соблаговолите представить мне остальных ваших друзей.
– Этот славный малый полон рвения и пыла, которые нам следует сдерживать, – сказал Танкред, указывая на соседа справа. – Его зовут Мальбесан.
– Просто Мальбесан?
– Совершенно верно, мадам, – ответил молодой человек, – я не дворянин.
– Но только по происхождению! – изящно возразила ему молочница.
– Сердца лучше, чем у него, не сыщешь на всем белом свете, – сказал Танкред.
– Пообещайте, что…
– Без малейших колебаний, мадам, – ответил Раймон Мальбесан, сопровождая свои слова энергичным жестом, тут же сделавшим его похожим на ибиса.
– Наконец, это Гектор де Сент-Элен, он тоже приносит клятву.
– Да, мадам, – добавил Гектор.
– Позвольте добавить, – продолжал Танкред, – что если для какого-нибудь рискованного предприятия нам понадобится больше людей, у меня есть еще двое друзей, которые обидятся, если я не приглашу их в нем поучаствовать.
– Кто же они, эти ваши друзья?
– Господин Ролан де Коарасс.
– Неплохо.
– И его брат Кловис.
– Очень хорошо.
– Я выступаю гарантом того, что они будут молчать, как того требуете вы, и хранить тайну так же, как мы.
– Даже не сомневаюсь в этом, господа.
– Теперь, мадам, мы вас внимательно слушаем.
– Меня зовут, господа, Бланш Гранкер-младшая.
– Вы замужем? Или, может, овдовели?
– Я не знаю.
– Это что, шутка?
– Погодите, не кричите. Я была замужем, но рассталась с мужем на следующий день после свадьбы и с тех пор больше о нем никогда не слышала.
– И как его звали?
– Это, господа, и есть та тайна, которую я вам доверяю, надеясь на вашу верность. По причинам, которые вам в один прекрасный день станут известны, я год и три месяца скрывалась от всех. Когда-то я умудрилась прославиться, и за мной волочились все, кому не лень.
– Вы из Бордо?
– Да.
– Итак, мадам, назовите нам имя вашего мужа?
– Его звали и, надеюсь, зовут по сей день Жан-Мари Кадевиль.
– Гренадер! – воскликнул Танкред.
– Да.
– Которого мясники когда-то отбили у конвоя?
– Он самый.
– Но в таком случае, мадам, вы – высокая Кадишон.
– Да, господа.
– Но ведь был слух, что вы отправились в дальние края.
– Я сама заставила всех в это поверить, и вы не должны переубеждать тех, кто будет настаивать на этом в вашем присутствии. Если я больше не торгую на рынке, если год и три месяца жила затворницей, значит, у меня на то были серьезные причины. Теперь, когда вам известно, кто я, вы готовы идти вместе со мной к цели, на пути к достижению которой нас ждет множество препятствий и опасностей.
– Теперь даже больше, чем когда-либо, ведь одного вашего имени достаточно для того, чтобы вселить в нас уверенность. Мы верим, что вместе с вами послужим хорошему, благородному делу.
– Благодарю вас, господин де Мэн-Арди, вы не обманетесь в своих надеждах.
II
В течение нескольких минут разговор шел на более отвлеченные и не столь важные по сравнению с предыдущей темы. Затем гостья вернулась к вопросу, ставшему теперь предметом всеобщего интереса.
– Вы верите в привидения? – вдруг спросила молодая дама, которую мы теперь будем называть либо именем Бланш, под которым ее знали те немногие, кто поддерживал с ней отношения после того, как она стала затворницей, либо Кадишон, поскольку это имя объединяет воедино прошлое и те времена, когда разворачивались описываемые нами события.
– Что за странный вопрос? – удивился Танкред.
– Я спрашиваю, верите ли вы в привидения.
– Вы серьезно?
– Более чем.
– А почему вы спрашиваете?
– По-видимому, просто хочу, чтобы вы мне ответили.
– В таком случае, мадам, нет, мы не верим ни в привидения, ни в призраков, ни в прочих оборотней.
– Говорите за себя, господин де Мэн-Арди. А вы, господин де Кастерак?
– Боже праведный! Мадам, чтобы вызвать вашу симпатию, я поверю во что угодно.
– Вы очень любезны, но… мы же договорились, что ухаживать за мной никто не будет. А вы, господин де Бюдо, верите в духов?
– Нет, мадам.
– Что скажете вы, господин де Сент-Элен?
– Я тоже не верю.
– А вот я, мадам, – сказал Мальбесан, – не буду скрывать, что верю в подобные вещи.
– В самом деле?
– И если вы намереваетесь рассказать нам какую-нибудь леденящую душу историю, то я буду в восторге. Я всегда страстно желал увидеть привидение, но мне это еще ни разу не удавалось.
– Вы заблуждаетесь, господин Мальбесан.
– Как это?
– Одно из них вы видели сегодня вечером.
– Где?
– На большом балу.
– И кто там был привидением?
– Повелитель Монкрабо.
– Король лжецов? – спросил Мальбесан.
– Безногий калека?
– Он самый.
– Ну и ну! – продолжал Мальбесан. – Но если по правде, мадам, вы должны признать, что хоть я сегодня первый раз удостоился чести увидеть привидение, мне очень не повезло.
– Почему?
– Уж очень оно было уродливое, да и потом, от привидения осталась самое большее половина.
– К тому же, – вновь вступил в разговор Танкред, – почему вы решили, что он привидение? Он что, явился с того света?
– Выслушайте меня, господа. Этот безногий был смертельно ранен, я была свидетелем его агонии и видела, как он умер. На следующий день его похоронили на Шартрезском кладбище. Могилу этого человека я могу вам показать. На надгробии высечено его имя.
Но в один прекрасный день, через три месяца после его кончины, я столкнулась лицом к лицу с этим покойником.
– Полно вам, мадам, страх сковывает ваш разум.
– О чем вы таком говорите? По-вашему, я боюсь?
– Нет, но…
– В таком случае, сударь, я хочу вам кое-что предложить.
– Мы вас слушаем, мадам.
– Этот человек женат. Когда он умер, его жену стали считать вдовой. Давайте сделаем так, чтобы они столкнулись лицом к лицу. Тогда вы сами увидите, узнает ли она его.
– Получается, он тогда не умер, – сказал Кастерак.
– Наверняка, – с улыбкой поддержал его Мальбесан.
– Какая разница! – заметил Танкред. – Мы должны провести эксперимент, о котором нас просит мадам Гранкер.
– Как звали при жизни этого принца воров? – спросил Бюдо.
– Жозеф Дюпен.
– А как зовут сегодня его бледную тень?
– Товарищи и приспешники человека, которого вы сегодня сбросили на пол, зовут его Андюсом. О значении этого прозвища догадаться нетрудно.
– Верно, – сказал Мальбесан, – на местном наречии оно означает, что его владелец «разрезан пополам».
– Совершенно верно.
– А члены банды знают о его, с позволения сказать, воскрешении?
– Да, – ответила Кадишон, – и должна добавить, что большинство из них, люди грубые и ограниченные, всецело в него верят. А он, будучи человеком ловким, этим пользуется, вкладывая в прозвище «Андюс» несколько иной смысл – по его мнению, оно означает, что у него были две жизни – «до» и «после». И даже дает понять, что может воскреснуть еще раз, чтобы прожить третью.
– Выходит, он умен?
– И даже очень.
– К тому же храбрец?
– Да, но в первую очередь до предела дерзок. Своими задумками и манерой воплощения их в жизнь он удивляет всех без исключения злодеев, состоящих у него под ружьем. А тех, кто осмеливается ему перечить, грозится превратить в потешных зверюшек или отдать на съедение стае кошмарных псов. Разбойники, в глубине души очень суеверные, пожимают плечами и делают вид, что не верят, хотя на самом деле боятся Андюса, как какого-нибудь демона, а его угрозы бросают их в дрожь.
– Давно он стал калекой?
– Полтора года назад.
– Еще до… как бы это сказать? До своей первой смерти? – с улыбкой спросил Кастерак.
– Да.
– Тогда почему он не воскрес с ногами?
– Как-то раз один из его лейтенантов высказал ему это возражение.
– И что же он ответил?
– Что его ноги обратились в прах и он не смог их отыскать. А затем добавил, что явился в этот мир в том же состоянии, в котором пребывал на момент своей смерти. Потом, правда, подумал, что его лейтенант проявил излишнюю проницательность, и избавился от него.
– Каким образом?
– Этого не знает никто. Тот просто исчез.
– Вы полагаете, мадам, что сей негодяй без колебаний убил человека?
– Я в этом совершенно уверена.
– Скорее, отдал приказ убить. Ведь сам он настолько беспомощен, что вряд ли представляет собой опасность.
– Не заблуждайтесь. Из всей банды Андюс самый ловкий и проворный. Он привык передвигаться на руках, на манер цирковых клоунов и даже может таким образом преодолевать значительные расстояния за относительно короткий срок.
– В это невозможно поверить!
– Мадам, от ваших слов мы никак не можем прийти в себя от изумления.
– Поэтому если бы вы следили за ним после того, как сбросили с паланкина, то увидели бы, что он побежал на руках со скоростью мыши под ногами окружавших его масок. Вполне может быть, что он спасся без посторонней помощи и забился в какой-нибудь угол, где к нему присоединились самые верные приспешники.
– Ну хорошо. А что он делает, когда отправляется на дело?
– Ха! Тогда Андюс садится верхом на прекрасную вороную кобылу, глаза которой, как у диких зверей, обладают свойством пылать в ночи подобно двум уголькам. Данное обстоятельство еще больше укрепило суеверный страх, окружающий этого человека. Эту вороную кобылу считают сверхъестественным существом, которое умрет лишь на следующий день после того, как ее хозяин окончательно покинет этот мир.
– А как он умудряется сидеть в седле? – спросил Бюдо.
– Это без ног-то? – добавил Кастерак.
– Свое туловище он прикрепляет ремнями к седлу, по обе стороны которого свисают искусно сделанные ноги, примерно такие же, как на паланкине. С лошадью он восхитительно и непринужденно управляется одной рукой, глядя на него, можно подумать, что перед вами искуснейший всадник.