— Надеюсь, мальчики не рванут ко мне в спальню ни свет ни заря, — ворчал Энрико, залезая в постель в черной хлопчатобумажной пижаме. — Боюсь, что в этом случае нас не поймет даже Сильвестра.
— Я причиняю тебе столько хлопот!
— И, может быть, до рассвета причинишь еще больше, — пошутил Энрико.
— Я буду хорошо себя вести.
Она уютно устроилась у него на плече и сладко зевнула.
— Закрой глаза, cara, и думай о приятных вещах. Завтрашний день принесет много неожиданностей, так что постарайся выспаться. Хочешь, я расскажу тебе сказку — как моим мальчикам, когда они боятся темноты и не могут уснуть?
— Хочу, но я не знаю итальянского.
— Неважно. Попробую то на английском, то на итальянском. Скоро ты захрапишь от скуки.
Так и случилось. Прошло не больше пяти минут, как Энрико понял по ровному дыханию Мадлен, что она уснула, измученная переживаниями.
Утром, когда она открыла глаза, Энрико уже не было. Мадлен улыбнулась. Могла ли она подумать, что проведет ночь в постели с мужчиной, не занимаясь сексом? Между ней и Энрико словно возникло что-то необыкновенно светлое. Где он, когда ушел? Должно быть, рано.
Она подошла к окну, чтобы впустить в комнату яркий солнечный свет, и вдруг на нее с новой силой навалились тоска и отчаяние, словно море вытягивало последние силы. Что ей делать в Англии? Где искать пристанище? Ни одна живая душа не разделит с ней горе, как Энрико. Она будет совершенно одинока — без денег и без крыши над головой.
— Я этого не вынесу, — пробормотала Мадлен.
— Неправда.
В дверях стоял Энрико в черных брюках и свободной белой рубашке с закатанными рукавами. У него был добродушный, но решительный вид. Она жалко улыбнулась.
— Я понимаю, что нужно ехать, но мне страшно.
— Не бойся. Я обо всем позаботился. Отвезу тебя в аэропорт в Ольбии; оттуда ты — транзитом через Рим — полетишь в Лондон.
— Мой паспорт остался во Франции.
— Знаю. Оттуда только что прибыл курьер, который забрал его у твоего агента.
У Мадлен упало сердце: рухнуло последнее препятствие на пути домой.
— Спасибо, Энрико, не знаю, что бы я без тебя делала. Кажется, я сейчас заплачу: так не хочется уезжать!
Он усмехнулся.
— Меня трогают твои слезы, cara, но нельзя вечно убегать от действительности.
— Мы еще увидимся?
— Вряд ли. Но я рад, что встретил тебя, Мадлен, и немного полюбил. А теперь одевайся и ступай вниз — там ждет курьер, который будет сопровождать тебя до Лондона. И не забудь попрощаться с Сильвестрой. Я буду ждать в саду, там и позавтракаем. Орсола даст тебе одежду для дороги.
— Из вещей Росарии?
— Si.
— Это не оскорбит твои чувства?
— Нет, cara. Росария одобрила бы мой поступок.
Одеваясь, Мадлен давилась слезами и старалась не думать о пустоте, которая ее ожидает. Конечно, Дейдра обрадуется, но у Мадлен пропало желание быть моделью. Ах, если б вернуться в прошлое, когда они с Мэриан жили в Бристоле — до Пола, до ее бешеной ревности, нарциссизма и алчности. Безыскусная простота той жизни приобрела теперь в ее глазах особую ценность. Она получила то, чего заслуживала: публичное унижение и от ворот поворот. Теперь ей предстоит вести изнурительную борьбу за то, чтобы удержаться на гребне славы, — и нет надежного тыла: она уничтожила его, когда обокрала Мэриан и сбежала с ее возлюбленным.
Когда Мадлен спустилась в холл, у нее был напряженный, но решительный вид несломленного человека. Она будет сильной — не для себя, так ради Энрико — хотя бы до тех пор, пока он не посадит ее в самолет.
Из маленькой гостиной ее окликнула Сильвестра.
— Дитя мое, — проговорила она своим каркающим голосом. — Сегодня день прощания. Ты подарила моему Энрико немного радости, и я благодарю тебя за это.
Волнение помешало Мадлен ответить.
Сильвестра улыбнулась; глаза в окружении морщин почти превратились в щелки. Потом она достала из ящика дубового бюро конверт.
— Вот, возьми, здесь лиры и стерлинги. Будь счастлива, дитя, — и старуха легонько подтолкнула ее к двери. — Энрико ждет тебя.
Господи, как сдержать рыдание? Чем она заслужила такую доброту? Мадлен проглотила комок. Нет. Она не сломается.
Но вот она вышла в сад и увидела Энрико, беседующего с курьером. И все уголки ее существа затопила безумная радость.
— О Господи!
Энрико и курьер оглянулись, и… Почти ослепнув от слез, Мадлен бросилась в объятия к Мэриан.
— Я думала, ты больше никогда не захочешь меня видеть после того, как я обошлась с тобой в «Плаза».
Мэриан хмыкнула.
— Должна признаться, я думала то же самое.
Они расположились на той самой полянке, где накануне Мадлен сидела с Энрико. Мэриан обрывала алые лепестки с незнакомого горного цветка.
— Прости меня за то, что я сделала.
— И ты меня прости. — Мэриан перевела взгляд на море, где на невысоких волнах колыхались яхты. — Ах, Мэдди, кто бы мог подумать, что мы с тобой окажемся здесь, на Сардинии. Далековато от Бристоля!
— Да.
— У меня такое ощущение, словно с тех пор прошли годы, а не восемь месяцев. Столько событий! Ты прославилась, да так, как и не мечтала. А я… даже не знаю, как сказать, чтобы не получилось нескромно, но я тоже кое-чего добилась. И тем не менее — как же я по тебе скучала!
— И я. Спасибо, что приехала.
— Молодец Энрико, что позвонил! Что ж ты сразу не обратилась ко мне? Бедняжка Мэдди!
— Теперь, когда ты рядом, все не так уж и страшно.
— Ну слава Богу.
Они долго молчали, но настал момент, когда Мэриан не могла больше оттягивать:
— Он хочет, чтобы ты вернулась.
— Ты с ним виделась?
— Нет. Мне сказала Дейдра, когда я заезжала за твоим паспортом.
— А Шамира? Он сказал, что…
— Шамира в Лос-Анджелесе. Говорят, у них с Полом состоялся крупный разговор. Дейдра уверена, что Шамира ничего не знала. Для нее это был точно такой же шок, как и для тебя.
Мадлен отвела взгляд в сторону.
— Значит, он сделал это для книги.
— Не знаю. Дейдра отдала мне ключи от твоего дома в Холланд-парк. Пол хочет, чтобы ты туда вернулась. А сам не появится, пока не позовешь.
— Это его дом, — монотонно произнесла Мадлен. — Пол перекупил его у меня.
— Он снова переписал дом на твое имя. Ты примешь подарок?
Мадлен пожала плечами.
— Мне больше некуда идти. Разве что… Мэриан, где ты живешь? Нельзя ли мне пожить с тобой?
— Увы. Мои обстоятельства на сегодняшний день немного запутаны. Сама не знаю, на каком я свете. Но, конечно, ни о чем другом я и не мечтаю…
— Перебирайся ко мне в Холланд-парк. Там три спальни. Пожалуйста, Мэриан!
— А Пол? Он хочет, чтобы вы снова были вместе.
Мадлен вздохнула и закрыла лицо руками.
— Ты все еще любишь его, Мэдди?
— Не знаю. Да, люблю, но… Что мне делать, Мэриан? Пожалуйста, переезжай ко мне!
— С удовольствием. Это все значительно упростит. Но я волнуюсь за тебя. Пол ждет ответа.
— Ну, это как-нибудь потом. Сейчас я хочу говорить о нас с тобой. Мне нужно…
Она запнулась. Мэриан подбодрила ее ласковым взглядом.
— Мне нужно кое в чем признаться. Может быть, ты меня даже и не простишь, и я пойму. Нет-нет, молчи и слушай. Дело в том, что, покидая вместе с Полом Бристоль, я украла у тебя кое-что еще.
— Правда? Там же нечего было красть. Кроме долгов.
— Да, но… Помнишь карточку футбольного тотализатора, из-за которой я наорала на тебя в Бродмиде?
— Неужели я выиграла?
— Да. Ты заполнила карточку на имя мисс М.Дикон, и я присвоила чек.
Мэриан разволновалась.
— Сколько же там было? Просто не верится! Какой мне достался приз — первый, второй или третий?
— Первый. Семьсот пятьдесят тысяч фунтов стерлингов.
Мадлен собрала все свое мужество, готовая перенести упреки, гнев, презрение. Мэриан молчала.
— Хуже того, я все уже истратила. Не осталось ни пенни.
Мэриан только моргала, переваривая новость. Наконец она открыла рот.
— Истратила? Три четверти миллиона? Сколько же времени тебе потребовалось?
— Пол говорит, около пяти месяцев.
— Так много? В мечтах мы расправлялись с подобной суммой за пять минут!
— Ты не сердишься?
— С какой стати? Конечно, если бы я узнала об этом, когда осталась одна в Бристоле с кучей неоплаченных счетов… Но это в прошлом. С тех пор мы обе кое-чего добились. В конце концов, это всего лишь деньги. — Она подмигнула. — Думаю, я оказалась бы проворнее.
— Мэриан, можно тебя обнять?
— Конечно, родная! Господи, какое счастье — снова быть вместе! Три четверти миллиона фунтов! Мадлен Дикон, что мне с тобой делать?
— Все что хочешь. Я заслужила.
После того как они разомкнули объятия, Мадлен сказала:
— В прошлый раз ты упомянула Мэтью Корнуолла. Прости, что я так к этому отнеслась, Мэриан. Как у вас обстоят дела? Он отвечает тебе взаимностью?
— Не знаю, Мэдди. Правда, не знаю.
— Ты мне расскажешь?
— Потом. Дома. Ты приготовишь какао, и мы просидим полночи за разговорами.
— Нет уж, на этот раз будем пить вино. Или — еще лучше — шампанское. Устроим праздник воссоединения семьи.
— Ловлю тебя на слове.
— А утром — надеюсь, похмелье будет не слишком тяжелым — махнем в Девон, к тете Селии. Мне нужно столько… В чем дело, Мэриан? Она не хочет меня видеть? — Слезы брызнули у Мадлен из глаз. — Что ж, я ее не виню. После того, что я сделала… Она написала мне письмо, а я не ответила. Мэриан, может, ты с ней поговоришь? Попроси ее простить меня.
— Ах, Мэдди! Так ты ничего не знаешь?
— Чего не знаю?
К сердцу Мадлен подступил страх. Мэриан взяла ее руки в свои.
— Мама умерла. Две недели назад, от сердечного приступа. Прости. Я думала, ты знаешь.
— Нет. Не-е-ет! Этого не может быть! Мэриан, скажи, что это неправда!
— Не могу, родная.
— Господи! Тетя Селия! — Мадлен захлебнулась слезами.
К тому времени, когда приехал врач, истерика кончилась, но он все-таки сделал успокаивающий укол и сказал Энрико, что Мадлен нужен покой.