Потом Серджио уехал в bottega, оставив ее одну в неприбранной квартире. Дважды звонил телефон, но он строго-настрого запретил ей снимать трубку. Да и не все ли равно, кто звонит и от кого он прячется? Дейдра могла думать только о том звонке, что предстояло сделать ей самой. Потому что, как бы она ни любила Серджио, как ни стремилась стать его женой, этого не избежать — раз ей не известно, что ждет Мадлен. Интуиция подсказывала: ей так или иначе суждено его потерять, а лихорадочный блеск в его глазах и неестественное возбуждение только укрепили ее в этом убеждении. То, что этот звонок чреват риском для ее жизни, уже не имело значения.
Она сидела уставившись на телефонный аппарат. Судя по поведению Серджио, только один человек на свете может дать ответ на терзающий ее вопрос. Что-то он скажет? Со свинцовой тяжестью в груди она сняла трубку.
Пять минут спустя она безвольно рухнула в кресло. Сердце билось как барабан; руки дрожали. Но жребий брошен: завтра ее ждут на вилле Таралло. Дейдра спрятала мокрое от слез лицо в ладонях.
— Прости меня, Серджио. Я люблю тебя так сильно, что у меня разрывается сердце. Но я не могу позволить тебе забрать ее.
Глава 28
— Но это же именно то, что нужно! — кипятился Мэтью. — Ты только посмотри, какой зловещий вид!
— Я же не виновата, что эти вертолетчики не хотят рисковать.
— Ты предлагала увеличить плату?
— Естественно. Слушать не хотят, и, положа руку на сердце, я их понимаю.
— Я тоже. — Они оба рассмеялись. — Что ж, делать нечего, перейдем к бассейну.
— Спасибо за одолжение, — съязвила Стефани и в тот же миг зажала уши ладонями, чтобы не слышать, как он зовет Вуди.
Рабочие потащили оборудование вниз, к плавательному бассейну.
В куртке с капюшоном и теплой шапочке, позаимствованной у костюмеров, Мэриан стояла возле своего коттеджа, прислонившись к стене, и наблюдала за их спуском. Сзади подкралась Мадлен.
— Бу-у-у!
— Мэдди, чтоб тебя черт побрал!
— Да брось ты! Не так уж я тебя напугала. Или ты думала, это Мэтью?
— Нет. Я знаю, где сейчас Мэтью. А где Пол?
— Не знаю. Где-нибудь корпит над своим романом.
— Виделась «кое с кем»?
— Да. Сегодня мы собираемся во Флоренцию. Очень интересно!
Мэриан уловила в ее интонации оттенок сарказма.
— Мэдди, «кое-кто» вряд ли делает это для своего удовольствия: он столько раз это видел! Так что могла бы хотя бы из благодарности сделать вид…
— Ладно, ладно, не начинай меня пилить. Открою тебе страшную тайну: осматривать достопримечательности «кое с кем» — и то интереснее, чем слушать, как Пол разглагольствует о своей книге. Тоска зеленая! Я половины не понимаю.
— Надеюсь, ты ему этого не сказала?
— Нет, конечно. Послушай, если ты сейчас свободна, пошли на кухню — может, Габриэла даст нам горячего супу?
— Это для съемочной группы.
— Ну ты сегодня точно не в духе!
Мэриан принужденно улыбнулась.
— Ладно, пусть будет суп. Заодно отнесем остальным. Как ты доберешься до Камайоре?
— А, кто-нибудь подбросит, они так и шныряют взад-вперед.
Когда за ними закрылась дверь кухни, Пол вышел из укрытия — узкого затененного проулка между двумя коттеджами. Ему хотелось ринуться туда вслед за девушками, вытащить Мадлен и зверски избить. Но нет, для нее это слишком мало. Ценой сверхчеловеческих усилий он взял себя в руки и, спотыкаясь на каменных ступенях, побежал в дом. Он тяжело дышал; кровь бешено стучала в висках. Таралло! Эта сука встречается с Таралло! После всего, что он, Пол, предпринял, чтобы не допустить этого! Они принимают его за идиота — думают, он не догадается, о ком речь! Не в силах более сдерживаться, Пол замолотил кулаками по стене и разбил их в кровь. Ноздри раздувались, как у дикого зверя. Никогда еще он не испытывал такого чувства ненависти! Все, для чего он работал, все жертвы — коту под хвост. Предательница! Она ускользнула из-под его контроля, лгала ему, изменяла, издевалась над ним! Пол так ошалел от ревности, что готов был убить ее!
Он поднялся в спальню. Нужно хладнокровно все обдумать. Забыть о своих планах посвятить ей остаток жизни. Отрешиться от воспоминаний. Только думать! Сосредоточиться на ее предательстве. Успокоиться и принять решение.
К половине третьего туман стал рассеиваться; за горами веером разошлись солнечные лучи. Пришлось прекратить съемку: неподходящее освещение.
— И что теперь? — спросила Мэриан.
— Поедем на шоссе снимать дорожные сцены. Неутомимая Хейзел раздобыла грузовик.
— Эй, садитесь ко мне! — крикнул из своей машины Вуди.
— Хорошо, — откликнулся Мэтью.
— У Кристины не высохла одежда, — пожаловалась Белинда.
— Пусть переоденется. Поговори с Бини. Она сделала покадровую разбивку эпизодов на завтра? Снимем, что можно.
— Мэтью! — окликнул его один из ассистентов. — Нам понадобится автомобиль со сдвигающейся крышей или не обязательно?
— Спроси у Вуди. — Мэтью схватил Мэриан за руку и повлек к импровизированному офису. — Бери скорей все необходимое, а то с Вуди станется — уехать без нас.
— Только не без тебя.
— Я бы не поручился.
— Ты иди, а меня подберет кто-нибудь из персонала. А может, я и не поеду. Боюсь простудиться.
— Нет уж, поехали. Не хватает, чтобы ты осталась здесь одна.
— Ничего со мной не случится. Люди Фрэнка сидят в баре. И вообще, я хотела поспать.
— Всю ночь не спала?
Мэриан кивнула.
— Это меня не удивляет, — со вздохом сказал Мэтью. — А где Мадлен?
— С Энрико.
— Так ты думаешь, вам ничего не угрожает?
— Абсолютно.
— Пол закончил свой роман?
— Нет. Наверное, бродит по лесу, придумывает трагическую развязку.
— Час назад он рванул отсюда в «панде».
— Интересно, куда.
— Он точно не знает о встречах Мадлен с Энрико?
— Нет, что ты. Мы соблюдаем осторожность. Даже не упоминаем его имени.
Мэтью задумался.
— Так не может продолжаться до бесконечности.
Мэриан захлопала ресницами, но тут же сообразила, что это относилось к Мадлен и Полу.
— Ты прав.
— Знаю, о чем ты подумала. Но у тебя и так хватает проблем, чтобы я добавлял свои. Когда все будет кончено, мы обязательно поговорим.
В это время Вуди оглушительно выкрикнул в рупор его имя.
— Ладно, позднее увидимся. Смотри, не ходи одна в лес.
— Я не буду надевать красную шапочку.
Он засмеялся и пошел к машине.
Дейдра медленно катила во взятом напрокат «фиате», всматриваясь в окрестности и гадая, какие из этих земель принадлежат Таралло. Возможно, все. По обе стороны дороги тянулись нескончаемые виноградники и оливковые рощи.
Остановившись возле черных чугунных ворот с фамильным гербом Таралло, она вышла из машины и надавила на кнопку звонка. Через несколько секунд ворота открылись; проезжая, Дейдра заметила вмонтированную в стену почти неразличимую камеру.
Подъездная аллея оказалась короче, чем она ожидала, и была сплошь усыпана опавшей листвой; зато сад производил впечатление идеально ухоженного. Его украшали мраморные статуи, фонтаны в несколько ярусов; цветочные клумбы окружены аккуратно подстриженным кустарником. Цветов, конечно, не было, но Дейдра без труда представила себе, как усадьба выглядит весной и летом. Она припарковала автомобиль и улыбнулась привратнику. Тот ввел ее в просторный холл; каблучки звонко цокали по мраморному полу. Откуда-то доносились детские голоса.
В гостиной ей первым делом бросились в глаза широкие, выходящие на террасу окна. Потом — превосходные картины на стенах. При виде одной из картин Дейдра не сдержала улыбки: она давно гадала, в какой частной коллекции может храниться именно это полотно Тициана. Ей захотелось потрогать раму, но она вовремя заметила провода сигнализации и отдернула руку.
— Дейдра!
Она вздрогнула и обернулась. Голос принадлежал сидевшей на диване в другом конце комнаты и оттого показавшейся миниатюрной женщине в черном. Должно быть, это Сильвестра.
— Buona sera, signora[15].
— Говори по-английски. Не хочу, чтобы кто-нибудь понял разговор.
— Я договорилась с Энрико…
Сильвестра покачала головой.
— Тебе нужен не Энрико, а другой мой внук, Арсенио, но он пока не может ни с кем встречаться.
— Но…
Сильвестра подняла костлявую руку.
— Энрико тебе не поможет, а я помогу. Садись, пожалуйста.
Дейдра опустилась в удобное кресло у камина и приготовилась терпеливо ждать.
— В глубине души я знала, что когда-нибудь этот день настанет. — В темных глазах пожилой женщины застыла скорбь. — Я не могу вечно оберегать его, это грех. Я великая грешница. Все мы здесь согрешили в той или иной мере. — Она умолкла и унеслась мыслями далеко-далеко.
Наконец взгляд Сильвестры снова обрел ясность, и она продолжила хриплым голосом с сильным акцентом:
— Через несколько дней Энрико заберет брата из сумасшедшего дома. Энрико говорит, я его не узнаю, он сильно постарел. Мой прекрасный Арсенио состарился в тридцать лет. Это Серджио Рамбальди сделал из него старика. Я ненавижу Серджио Рамбальди, но когда-то любила как родного сына. Возможно, в душе я и сейчас его люблю, но он должен понести наказание. Я всегда знала: расплаты не миновать.
— Но что, что он сделал?
— Хочешь знать, что случилось с Оливией?
На лице гостьи отразилось крайнее изумление. Накануне, разговаривая с Энрико по телефону, она сказала лишь, что хочет поговорить с ним о Серджио Рамбальди и о bottega.
— Оливия, — задумчиво повторила Сильвестра. — Серджио рассказал мне, чем она занималась в Нью-Йорке: заманивала детей в бордель. Ей платили наркотиками. Она получала наркотики, а пожилые сластолюбцы — беззащитных мальчиков и девочек. Кто-то узнал об этом, и ее пришлось выслать из Америки, чтобы она не проболталась в полиции обо всем, что знала. Видишь ли, ради дозы наркотика она была готова на все. Поэтому Рабин Мейер предложил Серджио взять ее к себе. Он знал, чем Серджио занимается в bottega. — Сильвестра остановилась перевести дух и продолжила: — Серджио всю жизнь ждал такого случая. Он взял Оливию, но этого ему показалось недостаточно, и теперь он хочет Мадлен.