Могучему Древнерусскому государству действительно принадлежало в то время очень видное место в сложной системе центрально- и западноевропейских политических взаимоотношений. Выше уже отмечалось значение союза с Русью для Древнепольского государства, союза, значительно укрепившего положение Польши в Центральной Европе. Свидетельством политической активности Руси на Западе являются многочисленные династические браки между киевской великокняжеской семьей и европейскими государями. О двойных брачных связях Рюриковичей и Пястов и попытке заключить династический союз между киевским и германским дворами говорилось уже выше. Сын Ярослава Святослав был женат на сестре трирокого архиепископа Бурхарда, одного из крупнейших феодалов Империи ш. Трех своих дочерей Ярослав выдал: Анастасию за венгерского короля Андрея I (около 1039 г.), Елизавету за Гаральда норвежского (около 1044 г.), Анну за Генриха I французского (около 1049—1050 гг.) 14°.
При киевском дворе получали убежище преследуемые у себя на родине представители правящих европейских династий. Несколько лет провели в России братья Мешко II польского Бесприм и Оттон. С 1034 по 1046 г находились в России венгерские герцоги Андрей и Левенте, племянники короля Стефана I, прибывшие туда из Польши 141. На Руси нашли убежище и сыновья английского короля Эдмунда Железный Бок Эдвин и Эдуард, бежавшие сначала в Швецию 142. Один из сыновей Ярослава носил чешское имя Вячеславш. Не является ли это свидетельством политических и культурных связей Руси и Чехии в 30-е годы XI в.?
Рост политических контактов происходил на фоне развивающихся экономических связей Руси со странами Западной и Центральной Европы, о чем свидетельствует многочисленный нумизматический материал М4. Крупную роль в этих связях играла балтийская торговля 145.
Поэтому древнерусский книжник, обращаясь с проповедью к Ярославу 26 марта 1049 г в церкви Святого Благовещения на Золотых воротах Киева, имел полное право сказать, что его страна “ведома и слышима есть всеми четырьми конци земли”146
Обрисованная выше картина политического общения восточного и западного славянства за столетний (с середины X до середины XI века) период времени характериз)ет одну из наиболее существенных сторон заключительного этапа становления, феодального строя в Центральной и Восточной Европе, когда образуются относительно единые раннефеодальные славянские государства и формируются в рамках этих государств в результате явлений племенной интеграции феодальные народности Картина эта, однако, в силу ряда причин, связанных с состоянием источниковедческой базы исследования, имеет свои изъяны и свои особенности
Завершая исследование, автор не может не подчеркнуть того обстоятельства, что в восстанавливаемой им цепи событий отсутствуют многие безвозвратно утерянные звенья, что в воссозданной им картине политической жизни раннефеодальной Центральной и Восточной Европы остается много белых пятен и что те общественные процессы, в которые автору так или иначе удалось проникнуть, представлены им в гораздо более схематическом и обобщенном виде, чем они происходи ли в действительности Реальная жизнь того времени была гораздо более яркой и пестрой, более сложной и противоречивой, чем она представляется исследователю спустя почти тысячелетие
Дело здесь не только в том, что большое расстояние вообще скрадывает детали и частности, выявляя лишь главные линии и контуры Невозможность проникнуть во многие детали событий, трудности их осмысления являются естественным следствием чрезвычайно ограниченного и специфического круга имеющихся источников, преимущественно наративного (летописи, хроники, памятники агиографии) и лишь в очень небольшой части документального характера
При таком положении, когда источники освещают прошлое не ровным, хотя бы и слабым, светом, а врываются в темень истории в виде отдельных, проникающих, словно сквозь щели в ставнях, лучей, часто трудно уловить именно общие контуры явлений и судить о соразмерности их масштабов Исследователю постоянно приходится считаться с тем, что отдельные, лучше различимые детали могут заслонить собой в его построениях основные, решающие линии развития
В исследованной теме неравномерность освещения источниками разных сторон ее требует особой оговорки Определенно больше и лучше освещены источниками отношения Руси и Польши Гораздо меньшими данными, если говорить о политических связях, располагает исследователь при изучении отношений и связей Р>си с Чехией и полабо-прибалтийским славянством
Особенно досаден недостаток сведений о русско-чешских отношениях Судя по той роли, которую играло раннефеодалыное Древнечешское государство в Центральной Европе, судя по тому, с каким вниманием следили за политическим развитием Чехии в Империи и Риме, судя по той ключевой позиции, которую занимала Чехия на великих путях, связывавших Восток и Запаз, Европы, опираясь, наконец, на известные факты культурного общения Руси с чешскими землями в исследуемое время, можно уверенно считать, что использованные источники явно не в состоянии дать сколько-нибудь полное представление о развитии русско чешских политических отношений X—XI вв
Но даже и применительно к Польше нельзя не считаться с неравномерным распределением источников во времени Если о развитии русско-польских отношений в 10—40 годы XI в можно судить сравнительно уверенно, то ход событий предшествующего периода времени часто становится невозможно реконструировать
Само собой разумеется, что при таком состоянии источников предпринятое исследование характеризует определенная неполнота охвата попадающих в его обзор процессов и фактов Автор полностью отдает себе отчет в том, что отдельные элементы исследования нуждаются в дальнейшей углубленной разработке Ряд проблем решен лишь в гипотетическом, предположительном плане В иных случаях автору приходилось вообще ограничиваться постановкой вопроса, оставляя решение его открытым.
Существенно иначе обстоит дело, когда предметом исследования являются взаимоотношения стран внутри западнославянского мира или отношения западнославянских стран с Германской империей. И здесь, разумеется, исследователю приходится считаться с недостатком и аналогичной спецификой имеющихся в его распоряжении источников Но их все же значительно больше, и сами они содержат гораздо более богатые сведения, чем источники, рисующие отношения восточного славянства с западным. Поэтому и выводы исследователя в этом случае, щсть они и сохранят в ряде моментов свой гипотетический, предположительный характер, звучат много определеннее и обнимают большую совокупность явлений жизни Развитие взаимоотношений между Польшей и Чехией, а также взаимоотношений этих стран с Германской империей оказывало самое значительное влияние на развитие политических отношений между западнославянскими странами и Русью, с одной стороны, между Германской империей и Русью — с другой Этот факт и определил то обстоятельство, что в работе столь значительное место заняли вопросы внешне- и внутриполитического развития Польши и Чехии, оказавшихся, таким образом, в центре настоящего исследования.
Но вместе с тем возникает следующий вопрос: можно ли вообще считать отмеченное выше неравномерное распределение материала источников по отдельным сторонам исследования совершенно случайным явлением или оно имеет свое основание в реальных условиях политического бытия славянских стран того времени?
Проведенное исследование дает, как кажется, основание ответить на поставленный таким образом вопрос. При всей своей значимости ни для Руси, ни для Польши и Чехии вопросы их взаимоотношений долго не были главными. Зато для политического бытия западнославянских государств всегда решающее значение имели их отношения с Германской империей, в центре внимания западнославянских полководцев и дипломатов находилась восточная политика германских феодалов и проблемы взаимоотношений между западнославянскими странами. Соответственно для Руси до 10—40-х годов XI в. более важными были процессы, происходившие на ее северных, южных и восточных границах, чем на западных. Борьба с печенежской кочевой степью, отношения с Византией и странами Скандинавии, как пра-в'ило, заслоняли собой до этого времени проблемы отношений с западнославянскими странами.
Поэтому, подчеркивая неполноту и специфику имеющихся источников, считаясь со случайными потерями или обеднением их в результате их последующего бытования (здесь имеются в виду прежде всего летописи), следует все же сказать, считаясь с возможными исключениями, что объем и полнота имеющихся источников, если и не прямо пропорционально, то все же находится в определенной зависимости от реального значения тех или иных исторических явлений.
Мысль эту можно хорошо проиллюстрировать на примере польско-русских отношений. Как только отношения эти приобрели чрезвычайно существенный, жизненно важный для обеих стран характер, а произошло это в 10—40->е годы XI в , так сразу же существенно возросла степень освещенности их в источниках. Поэтому даже само по себе состояние источников в известной мере помогает судить об относительной важности тех или иных процессов и явлений в политическом развитии изучаемых стран. Речь, разумеется, идет только об их внешнеполитическом развитии.
Рассматривая под этим углом зрения сохранившийся материал, нельзя не прийти к выводу, что с течением времени политические связи между восточным и западным славянство'М становились все более широкими и разнообразными. Особенно заметно это на примере русско-польских отношений. Сравнительно бедный источниками, и, по;видимому и событиями X век, здесь резко отличается от богатого разнообразными и сложными событиями XI в
Отношения между восточным и западным славянством, не будучи, “ак правило, центральными и решающими в политическом развитии изученных славянских стран, были все же в достаточной мере сложными и противоречивыми. Если при характеристике отношений Руси и Чехии нет оснований говорить о возможности конфликтов между ними, а в правление Олдр'жиха Чешского и в последние годы княжения Владимира и з