Несколько минут они работали молча, будто не замечали друг друга. Потом Данеш почувствовал, что под подошву его сапога что-то попало. Данеш отскочил в сторону, и тут же послышался довольный смех Кайрака.
— Заработался и чуть не выбросил тебя. Заодно со снегом, — сообщил Кайрак, очень довольный тем, что застал Данеша врасплох.
— Ну что ж, попробуй выброси! — усмехнулся Данеш, выхватил из саней вилы и взял их наперевес.
— Ага, ты так? — крикнул Кайрак и тоже схватился за вилы.
— Ну попробуй, попробуй, выброси, — вызывающе поддразнивал Данеш.
— Выброшу, вот увидишь.
Они топтались точно вокруг невидимой оси. А стужа еще больше подстегивала страсти.
И вдруг зубья вил, которыми они будто шутя махали перед собой, столкнулись. Жуткий лязг железа, казалось, оглушил их.
Враги отскочили в разные стороны, тяжело дыша.
— Ты чего? — испуганно спросил Данеш.
— Я нечаянно, — виновато сказал Кайрак. — А вот ты чего?
— Я тоже нечаянно, — смутился Данеш. — Я не хотел.
Они опустили вилы и стояли, не сводя друг с друга глаз. Потом Данеш отбросил вилы, нагнулся, прихватил горсть снега и сунул в рот.
— Жарко? — спросил Кайрак, почти с сочувствием.
— Жарко, — признался Данеш.
— Мне тоже, — сказал Кайрак и, бросив вилы, нагнулся, сунул в сугроб разгоряченное лицо и начал хватать снег губами. Когда он поднял голову, его ресницы, щеки и подбородок были точно в клочьях ваты. Кайрак вытер снег рукавом и с притворным добродушием сказал:
— Ну что, повеселились? Разогнали кровь?
— Пора за дело! Иначе не успеем, — охотно подхватил Данеш. — В самом деле, погрелись — и довольно.
Они поднялись, все еще возбужденно дрожа, как псы после несостоявшейся драки, и Данеш полез на стог. Взобравшись на вершину, он поддел на вилы заснеженный, смерзшийся слой снега, отбросил в сторону, и в ноздри его ворвался терпкий запах прошлого лета. Внизу заржали, заволновались лошади, потянули морды вверх.
— Чуешь? — спросил он у Кайрака.
— Пахнет, — прошептал нервно Кайрак, раздувая ноздри.
Данеш скинул лошадям пару охапок сена, а Кайрак снял узду, ослабил подпруги.
— Давай сюда сани! Начнем с твоих! — крикнул Данеш.
Кайрак кивнул, подогнал сани, и джигиты принялись за погрузку. Они прятали друг от друга глаза, лишь изредка перебрасывались односложными фразами и, стараясь уйти от только что происшедшего в работу, орудовали вилами с удвоенной энергией. Но в их скованных движениях чувствовалось не остывшее до сих пор напряжение.
«А смелый, черт! Запугать его не так-то просто, — размышлял Кайрак. — Только ему подвернись, зевни, мигом шею свернет!».
«Зачем я поехал с этим психом? Знал, чем кончится, а поехал, — досадовал тем временем Данеш. — Мог отказаться. Мол, так и так, дня три назад посылали за дровами. А за сеном пусть съездит кто-нибудь другой. Нет, захорохорился, хотел показать характер. Ну и показал!»
Нагрузив сани Кайрака, они быстро управились со вторыми, и Данеш прикинул, что можно вернуться в аул еще до сумерек. Главное было — перебраться через снежную целину и выехать на дорогу, а там уж только держи лошадей.
Данеш вспотел, чувствовалось, что измотался вконец. Стоя все еще наверху, на разобранной половине стога, он вытащил из кармана стеганых штанов носовой платок, вытер лицо и огляделся. Внизу его покорно ждали совсем седые от изморози кони. Кайрак в последний раз проверял, как уложено сено на его возу. А вокруг громоздились горбатые холмы, точно волны вмиг застывшего океана. Степь и в самом деле, как оледеневший океан, уходила далеко-далеко, и не было ей конца и края. Но временами на ее омертвевшем просторе мелькала жизнь. Вот показалось рыжее пятно на белом — это рыскала лисица, копала снег, пытаясь извлечь зазевавшуюся полевую мышь. А там, далеко в стороне, кто-то проехал по дороге в санях и исчез в ущелье. На самом горизонте четким силуэтом виднелся его родной аул. У каждого дома торчал синеющий вдали тополь или карагач с будто остриженной верхушкой. Над крышами медленно и низко полз густой дым, цеплялся за ветки деревьев.
— Эй, что ты там не видел? — спросил заинтересовавшийся Кайрак.
— Красиво тут! Видать полмира. И наш аул.
— Да ну?
Кайрак взобрался к Данешу. Встал рядом с ним и зацокал.
— А отсюда упаси бог свалиться! Вот уж не думал, что и здесь такой обрыв. Упадешь, не остановишься. Так и будешь катиться кубарем.
Данеш заглянул по ту сторону стога и тоже удивился — такой тут вырос овраг.
— А на дне вода. Смотри, мороз, а она хоть бы что, не замерзает, — удивился Данеш.
— Там из земли бьет родник. Летом мы здесь косили, чуть что — и к роднику. Вода такая вкусная, пьешь — не напьешься.
Данеш снял ушанку и начал счищать с нее приставшую сенную труху. Он сделал неловкое движение, и шапка упала к ногам Кайрака.
— Надень. Простынешь. Тоже мне спортсмен, — сказал Кайрак.
— А что? Я закаленный, не то что ты! Видно, и ночью не расстаешься с шубой, спишь в ней около печи, — ответил Данеш и потянулся за ушанкой.
— Ты закаленный, говоришь? Сейчас посмотрим, — и Кайрак пнул шапку ногой.
Шапка взлетела над стогом и медленно, как бы дразня своего хозяина, покатилась вниз.
— Ой, не могу! Беги, догоняй! — захохотал Кайрак, он хлопнул в восторге себя по ляжкам и слез к своим саням, продолжая смеяться.
А Данеш, оцепенев, следил, как шапка будто нехотя переваливалась через край оврага. Он надеялся, что в последний момент она зацепится за какой-нибудь старый корень. На какое-то время крутой обрыв скрыл от него шапку, и тогда Данеш заскользил вниз. Добравшись до обрыва, он заглянул вниз — шапка, точно гонимое ветром перекати-поле, мчалась ко дну оврага. Затем она перевернулась в последний раз, мелькнув старенькой подкладкой, и с плеском упала в родник.
«Этого еще не хватало!»- огорчился Данеш. Он взял вилы и начал спускаться на дно оврага, опираясь на вилы. Сейчас, среди снега, родник казался дегтярно-черным. Будто и не было лета, когда он серебристо вызванивал среди камней. Теперь он был неподвижен, точно под ним таилась мрачная бездна.
Когда Данеш добрался до воды, шапка уже полу-затонула, наполнилась водой. Он вылил воду из ушанки, яростно встряхнул, выжал, но шапка набухла, точно губка. Данеш сгоряча натянул ее на голову и тут же сорвал, потому что темя и виски тотчас же обхватило ледяным обручем. Он связал тесемки и, повесив шапку на руку, осыпая Кайрака проклятиями, полез из оврага. Вот где сказалась усталость, он задыхался, поджилки его тряслись, и один раз ему подумалось, что так он не выберется из оврага.
Кайрак уже уехал. Его сани маячили в метрах двухстах от стога. Сам он сидел нахохлившись, даже не повернул головы.
— Ну, подожди у меня, — прошептал Данеш, скрипя зубами.
Он залез на воз и поднял бич, но притомившиеся лошади тронули с места сами, не дожидаясь команды.
Стужа, видно, только и ждала, чтобы он остался без шапки. Теперь-то она взялась за него всерьез, обхватила голову Данеша, больно прижала к своей ледяной груди, прищемила нос, задула в уши.
— Уу! — закричал Данеш, поднял бич, хлестнул им в воздухе, вкладывая в удар всю злость.
Кони испугались, прибавили прыти, сани запрыгали по снежным ухабам, опасно кренясь. Лицо и уши Данеша залила колющая боль. Он понимал, что нужно остановиться и хорошенько натереть их снегом. Но его торопила жажда мести. Данеш только снял рукавицы и потер лицо и уши ладонью, потому что теперь он думал лишь об одном — как поскорей настичь Кайрака.
Догнал он Кайрака уже на дороге. Услышав неистовый топот его коней, Кайрак обернулся, брови его полезли на лоб, изломились углом.
— Все хвастаешь закалкой! Пижон! — крикнул он, усмехаясь.
Дикая ярость охватила Данеша.
— Сейчас ты еще не то увидишь, — процедил он и стегнул лошадей, посылая в обгон Кайрака.
Его воз, взлетая полозом на обочину, поравнялся с упряжкой Кайрака и начал теснить его к краю дороги.
— Осторожней! Куда прешься? Перевернешь, не видишь, что ли? — завопил Кайрак.
В ответ Данеш поднял бич.
— Э, тоже могу! — встревожился Кайрак и взял было свой бич.
Но Данеш опередил его. Не помня себя от бешенства, он широко размахнулся и хлестнул Кайрака по голове.
Кайрак завалился на бок и пополз с саней. Данеш победно поднял руку с бичом, и кони вынесли его на дорогу.
— На помощь! Убили! — заорал за его спиной Кайрак.
Данеш обернулся, увидел, что тот лежит на дороге, схватившись обеими руками за ногу, и остановил упряжку.
От поверженного противника его отделяло около полусотни метров, но Данеш остыл уже с первым шагом.
«Зачем я сделал это? — спросил он себя. — Откуда ему было знать, что шапка скатится в родник?»
— Что тебе еще нужно? — спросил Кайрак с ненавистью и поднял на Данеша налитые кровью глаза.
— Дурак! Я хочу тебе помочь, — сказал Данеш, остановившись над ним.
— Уходи! — произнес он сквозь зубы.
— Давай помогу. — Данеш попытался поднять Кайрака.
— Уходи, говорят! — повторил Кайрак.
Данеш невольно отступил в сторону и тут почувствовал, что еще немного — и ему самому будет плохо. Голова так промерзла, что на плечах, казалось, был кусок льда.
— Ноги-то как? Ничего? — спросил он, стуча зубами.
У Кайрака едва не брызнули слезы.
— Да оставь меня! Оставь!
— А сам заберешься на сани?
— Без тебя обойдусь! Слышишь? Обойдусь без тебя!
Данеш вернулся на свой воз, подождав немного, растирая нос и уши, и, убедившись в том, что Кайрак, хоть и с трудом, да забрался в свои сани, погнал лошадей.
Никогда он не думал, что холод может быть таким нестерпимым. Боль в голове теперь не отпускала его. Глаза слезились от встречного ветра, он не успевал вытирать их, и слезы, наверное, замерзали на ресницах, на щеках, возле носа. Он решился, снял ватник и закутал им голову, оставив щель для глаз. Только рубашка и старенький пиджак защищали его теперь. Стужа тотчас сдавила грудь холодными железными щупальцами, не давая дышать. Когда тело совсем застыло от холода, он вновь надел ватник.