Телефон завибрировал, когда я укладывал в вытяжной шкаф последнее ребро. Стянув перчатки, я вышел из смотровой. Телефон затих прежде, чем я успел достать его из-под халата. Я догадывался, кто мог мне звонить, увидев имя на дисплее, и невольно поежился.
Уорд.
Я нашел в коридоре уголок поукромнее и позвонил ей. Она откликнулась сразу же.
– Я пропустил звонок… – начал я.
– Секунду. – Я услышал, как Уорд общается с кем-то, а потом она снова произнесла в микрофон: – Что вы сказали Адаму Одуйе вчера вечером?
Я не стал вдаваться в детали уже отправленного голосового сообщения – суть его сводилась к тому, что вечером после собрания я имел разговор с активистом. Я не надеялся, что это понравится Уорд, но тон ее сейчас был слишком резкий, обвиняющий.
– Я не сказал ему ничего. Он догнал меня на выходе и представился. Раньше я работал экспертом на процессе, где он участвовал на стороне защиты.
– И вы только сейчас мне об этом рассказываете?
– Я сам забыл об этом, пока он не напомнил. Это было несколько лет назад, я его даже не узнал.
– Вы сообщили ему что-нибудь о ходе следствия?
– Разумеется, нет.
– Так вот, сегодня Одуйя выступил на национальном канале и по радио, заявив, что некто подтвердил информацию, попавшую к нему в результате утечки. Некто, кого он знает и кому доверяет, и вы предлагаете мне поверить в то, что у него есть еще один знакомый помимо вас?
– Я никого не прошу верить мне ни в чем! – возмутился я. – Я только говорю, что не сообщил ему ничего. Он просил меня подтвердить это, а я отказался.
– Но и отрицать не стали?
Я глубоко вздохнул:
– Нет.
Воцарилось молчание. Видимо, Уорд пыталась успокоиться.
– Расскажите мне в подробностях, что произошло.
Я описал ей нашу встречу, не опуская ничего. Она не произнесла ни слова, пока я не закончил.
– Ладно. – Уорд перевела дух. – Я не стану обвинять вас в том, что вы не опровергали эту историю с беременностью, однако это укрепило позиции Одуйи. Пресса накинулась на это с энтузиазмом, и я собираюсь сделать заявление. У больницы, в полдень. Будь у меня возможность, я подождала бы, пока мы не выясним подробности, но мне не оставили выбора. В общем, если он снова попытается заговорить с вами, пожалуйста, сделайте нам одолжение и ступайте дальше не оглядываясь.
От напряжения у меня начало сводить шейные мышцы.
– Вам удалось найти источник утечки?
– Нет пока. Это может быть кто-либо из занятых расследованием, но после несчастного случая с Конрадом вокруг больницы вилось столько народа, и каждый мог что-нибудь услышать.
Голос Уорд звучал скорее устало, чем сердито. А чего еще было ожидать, если один кризис в ходе расследования быстро сменялся другим? Я сомневался в том, что коммандер Эйнсли не давит на нее в связи со всем этим.
– Я еще вот почему звоню, – продолжила она уже спокойнее. – Вам много работы в морге осталось?
– Мне придется вернуться для обследования ребенка, но, если не считать этого, должен закончить сегодня к вечеру.
– Хорошо, потому что завтра вы будете мне нужны в больнице. Нам необходимо убедиться, что там не осталось никаких новых сюрпризов. Я заказала на завтра собаку-ищейку. Мне бы хотелось, чтобы вы там тоже присутствовали.
Я ожидал, что рано или поздно к работе подключат и ищейку. С обонянием, развитым в несколько сотен раз сильнее, чем у людей, животные находят объекты по запаху, который человеческий нос вообще не замечает. Следы разложения они способны улавливать даже сквозь несколько футов бетона, и тонкая перегородка вообще не составит для них проблемы.
Правда, при всей своей несомненной пользе собаки-ищейки не умеют отличать человеческие останки от животных. Это не так важно, когда труп находят целиком, но фрагменты тел или кости опознать сложно. Вот для подобных случаев и нужен судебный антрополог.
Тем не менее я удивился, что Уорд позвала меня.
– А Мирз?
– У него и так дел невпроворот. На сегодняшнее утро назначено вскрытие первой из замурованных жертв, и следующие несколько дней он будет занят с ними. А у меня все равно нет никого, кроме вас двоих.
А я-то полагал, что больше не увижу старой больницы. Я покидал это место без сожаления, однако при мысли, что вернусь туда, испытал нечто вроде возбуждения.
– Во сколько мне туда подъехать? – спросил я.
Я собирался рассказать Уорд о том, что услышал от соседки Лолы, но в последний момент передумал. Проблем у Уорд хватало, и мне не хотелось отнимать у нее драгоценное время на то, что могло оказаться пустыми слухами. То, что бывшая медсестра, по слухам обвиняемая в смерти ребенка, живет совсем рядом с Сент-Джуд, само по себе странно, но чем больше я об этом размышлял, тем меньше оставалось у меня уверенности в том, что об этом вообще следует упоминать. Даже если слова соседки – правда, я с трудом представлял, как это может быть связано с расследованием. Пожилая женщина и ее прикованный к постели сын меньше всего походили на потенциальных подозреваемых. И вообще, интересовать они должны скорее социальные службы, а не полицию.
Убрав телефон, я вернулся в смотровую. Прикинув, сколько времени займет у меня сборка скелета молодой женщины, я решил, что могу в перерыв съездить в Сент-Джуд и послушать заявление Уорд. В качестве старшего инспектора она выступала впервые, и мне было интересно, как она с этим справится. Я подошел к двери комнаты для переодевания, когда она вдруг распахнулась. Из нее появился человек в полном облачении вплоть до хирургической шапочки. Рыжих волос под ней я не заметил, однако мне хватило одного взгляда на мальчишеское лицо, чтобы узнать Дэниела Мирза.
При виде меня он вспыхнул и затоптался на месте, однако почти сразу вздернул подбородок и отпустил дверь, закрывшуюся за ним.
– Доброе утро, – произнес я.
Короткий кивок.
– Вы не видели доктора Парек? – спросил Мирз, глядя мимо меня так, словно ожидал, что она вдруг материализуется где-то там.
– Сегодня нет. Парек ведь должна проводить вскрытие, по-моему.
– Да. – Он помолчал. – Обещает быть интересно.
Мирз явно напрашивался на вопрос, почему. Я испытывал сильное искушение не поддаваться, но в таком случае провел бы остаток дня, гадая, что он имел в виду.
– А что? Нашли что-нибудь? – Замурованных я видел совсем недолго. Мирз же мог более детально обследовать тела перед их эвакуацией и отправкой в морг.
Впрочем, я сразу же пожалел о том, что задал вопрос. Мирз не слишком удачно пытался скрыть самодовольство.
– Ну так, всякое. Вы ведь, наверное, и сами заметили, что их пытали?
Пытали? За исключением врезавшихся почти до кости жгутов я не разглядел в свете ручного фонаря никаких иных физических повреждений. Конечно, то, что их заживо замуровали, по любым меркам может считаться пыткой, но я понимал, что Мирз говорит о другом.
– У меня не было возможности осмотреть их как следует, – сказал я, надеясь, что это сойдет за оправдание.
– Легко было не заметить, – великодушно промолвил он. – Отслаивание и изменение пигментации кожи сделали это почти невидимым, но на части эпидермиса есть следы ожогов.
– Их пытали огнем?
– А разве я не так сказал?
Мирз усмехнулся. Я не имел возможности осмотреть замурованных с близкого расстояния, да и в любом случае состояние их тел в какой-то степени скрывало от взгляда ожоги. Однако даже с учетом всего этого новость уязвляла мое самолюбие.
– Повреждения слишком локальны, чтобы их причинил открытый огонь, – продолжил Мирз, наслаждаясь производимым эффектом. – Полагаю, их нанесли каким-нибудь нагревательным инструментом, скорее всего паяльником. Разумеется, я смогу утверждать это после тщательного изучения.
– Где расположены ожоги?
– По всему телу. Я обнаружил их следы на головах, торсах и конечностях. Они наносились хаотично. – Он не удержался от ухмылки. – Если это вас утешит, доктор Парек их тоже, по-моему, не заметила.
– Это потому, что старые глаза в темноте плохо видят, – раздался у меня за спиной голос Парек. – Хотя могу сказать в свою защиту, что повреждения от жгутов занимали меня в тот момент гораздо больше.
Я не заметил приближения патологоанатома. Мирз – тоже. Его лицо приобрело прямо-таки пунцовый оттенок.
– Доктор Парек, я… я только…
– Да, я слышала. Привет, Дэвид! – Она улыбнулась мне, но в глазах ее горел угрожающий огонек. – Как у вас продвигается с жертвой с чердака? Вы уже почти закончили?
– Да.
– Вы никогда не теряете времени зря. Что ж, с нетерпением жду вашего отчета. Не сомневаюсь, он будет по обыкновению детальным. – Парек повернулась к Мирзу, который покраснел еще сильнее. – Если вы готовы, доктор Мирз, я бы начала первое вскрытие. Постараюсь не упустить ничего, но не стесняйтесь указывать мне, если такое случится. – И, не дожидаясь ответа, она устремилась дальше по коридору. Для своего маленького роста шагала Парек неожиданно быстро, и Мирзу ничего не оставалось, как поспешить за ней.
Возвращаясь к себе в смотровую, я улыбался. Правда, улыбка исчезла, стоило мне вспомнить о том, что сказал тафономист. Две замурованные жертвы и так приняли жуткую смерть. Если их при этом еще и пытали – жгли! – это придавало их гибели еще более жестокий характер.
Страшненькая мысль, ничего не скажешь. Стараясь не жалеть о том, что не могу еще раз осмотреть их останки, я вернулся в смотровую, где меня ждали кости молодой женщины.
Глава 13
На анонсированное заявление Уорд я едва не опоздал. Очищенные кости молодой женщины, выложенные мной на просушку после промывания, не подкинули никаких новых сюрпризов, но у меня из головы не шло то, о чем говорил Мирз. Уложив последнюю кость в вытяжной шкаф, я достал фотографии, сделанные на месте преступления и во время вскрытия. Понимая, что никак не мог проглядеть ожоги, я снова внимательно просмотрел фотографии в поисках малейших следов обожженных тканей. Светлая кожа в процессе разложения темнеет, темная – светлеет, что делает невозможным определение расы покойника по ее цвету. Но даже с учетом этого ожоги вроде тех, о которых упоминал Мирз, наверняка остались бы заметны. Я не исключал того, что ожоги у нее пришлись на части тела, уничтоженные личинками мух – гноящийся ожог на животе не мог бы не привлечь к себе внимание насекомых, не оставляя при этом кровоподтеков на одежде, и это объяснило бы зияющее отверстие брюшной полости. Однако никаких физических следов, способных подтвердить это, я не нашел. За исключением соседства мест, в которых обнаружили тела, ничто не позволяло предположить, что смерти замурованных жертв и беременной женщины на чердаке были как-то связаны между собой. Терпеть не могу совпадений, но все шло к тому, что на сей раз мы имеем дело с таким случаем. Я нехотя признал, что коммандер Эйнсли не зря требовал от Уорд, чтобы она рассматривала эти два преступления по отдельности. Почти забытая, расположенная в стороне от любопытных взглядов больница могла таить самые невероятные секреты.