Гусев подошел к съежившейся под стенкой Ирке, прижавшейся в безумии испуга к их личному сумасшедшему. Похоже, что удерживающие их трое мужиков спешно смылись, видя, что еженощно снится пану Вызго.
Он присел рядом с ней.
— Похоже, что на этот раз у нас есть больше времени. Там, наяву, мне чего-то вкололи.
Дрожа от страха, Ирка забросила ему руки на шею. Какое-то время она еще кусала губы, но потом озорно улыбнулась.
— Убууу лубууу уууууу, — сказал сумасшедший.
Гусев коротко глянул на него.
— Ну почему это я обязан соглашаться с тобой по любому вопросу? — буркнул он.
Полиция остановила их автомобиль точно на средине Университетского моста.
— Прошу остановиться здесь, — сообщил им рослый мужчина в маскировочном полицейском мундире, с висящим спереди германским автоматом. — Дальше вы ехать не можете.
— А что случилось? — Гусев высунул голову из окна.
Вокруг стояли патрульные полицейские машины, с включенными маячками на крышах, но сирены не были задействованы. Чуть дальше припарковали полицейские автобусы и штурмовой автомобиль — огромное, бронированное чудище со стальным лемехом спереди, выглядящее словно локомотив с Дикого Запада, скрещенный с танком.
— Мне весьма жаль. Дальше вы ехать не можете, — мужчина с МР-5 явно не собирался вдаваться в объяснения. — Лучше всего будет свернуть на остров между мостами, выехать на Поморскую и назад.
— А как доехать на Кжики?
— Это по большой дуге. В центр вас не впустят.
— Но что случилось?
— Предлагаю ехать на площадь Первого Мая, потом вдоль городского рва и на Грабишиньскую.
— Но…
Мужчина с автоматом уже побежал останавливать автомобили одной из вроцлавских телевизионных станций, которые пытались прорваться через кордон обычных полицейских.
— Что делаем?
— Езжай на остров, — буркнул Дитрих. — Господи! Штурмовая машина в центре города, посреди ночи?
— Остановись. Поглядим, что творится, — вмешалась сидящая сзади Ирмина.
— Ага, узнаешь ты чего-нибудь, — но Гусев послушно припарковался на маленьком, буквально микроскопическом островке, расположенном между громадными мостами.
— Проедем на трамвае, — Ирмина показала освещенный трамвай за водной электростанцией, величественно движущийся по рельсам. Ведь всего городского транспорта они не остановят.
— Ну! — Дитрих выскочил из машины. — Побежали на остановку проверить, когда будет следующий. А ты подожди и включи радио, может уже будут чего-нибудь говорить.
Гусев и не собирался включать радио. Он отстегнул ремни безопасности и вышел в душную, летнюю ночь. Он уселся прямо на мостовой, опираясь на колесо собственного автомобиля, и закурил. Гусев не глядел на ярко освещенные дома, расставленные вокруг нескольких речных каналов. Слева маячил еще один остров, покрытый деревьями и темный, если не считать скрытых среди растительности фонарей. Рядом была стоянка таксистов. Гусев слышал приглушенные отзвуки их радиостанций, сообщения о заказах, о том, какая машина покидает какую зону и куда направляется, о том, что сам центр наглухо закрыт полицией, прощания тех, кто закончил смену…
Ну и парит! Гусев вытащил из бардачка планшет и подключил его к телефону. Через сеть соединился с каким-то японским спутником, чтобы проверить, будет ли гроза, но над Вроцлавом туч не было. Летящий по орбите аппарат, где-то там, высоко над ним, ежесекундно передавал снимки планеты в Токио. Оттуда их рассылали на метеорологические серверы по всему миру, откуда качали свои данные польские университеты. Господи… Еще полтора десятка лет назад о подобной ситуации можно было предполагать разве что в научно-фантастическом романе. Гусев улыбнулся сам себе. Несколько месяцев назад, ранней весной, он поехал с коллегами в лес, на шашлыки. Разожгли костер, но спутники через планшет передали, что на эту территорию идет грозовая туча. Тогда они уселись в микроавтобус одного из коллег и заказали пиццу по телефону. В лес! И ее туда привезли, правда, потребовав дополнительную плату. А еще где-то лет двадцать тому, когда он ехал на своем тогдашнем «малыше» и на перекрестке его случайно окружили четыре западных машины, у него был отлет. В течение какого-то мгновения он мог представлять, что находится на Западе, в цивилизации будущего, словно из тех книжек, которые сам писал…
Гусев глубоко затянулся, потом глянул на вытащенную из кармана фотографию маленькой, печальной девочки, сидящей на крыше какого-то дома и глядящей в затуманенное пространство. Черный пес кружил где-то рядом. Он был в опасной близости, ворчал и крался. Все ближе, шаг за шагом… Гусев нащупал свою «тридцать восьмерку», торчавшую в кобуре на заднице.
— Ну, смехота! — Дитрих с Ирминой бежали со стороны остановки. — Не поверишь! Приехал трамвай, слушай, совершенно пустой. Вагоновожатый сидит с противогазом на роже и кричит, что никому садиться нельзя. Спрашиваем, что произошло, а он: что какой-то псих ехал без билета, зашли к контролеры и к нему. Ну а тот тип вытащил газовый пистолет и начал палить во все стороны. А во второй руке огнемет…
— Ну! — вторила Ивану Ирмина. — Совершенно пустой трамвай. Никого. Ужасная вонь, и только вагоновожатый в противогазе, и он орет, чтобы никто не садился. Вот же номер!
— Ему самому нужно выработать норму и держаться маршрута. Так что вытащил из-под сиденья аварийный пакет, маску на морду, а вот пассажиров везти уже не может. Вонь такая, что мухи в полете дохли…
И Дитрих, и венгерка хихикали. Гусев отбросил сигарету. Черный пес остановился и начал вынюхивать. Потом — колеблясь и ненадолго — поджал хвост. Он терпеливо ожидал своего часа.
— Пошли в забегаловку, — Гусев легко встал и закрыл автомобиль. — Мне нужно чего-нибудь съесть.
К счастью, ресторан, занимающий большую часть острова и пришвартованное к нему судно, работала двадцать четыре часа в сутки. Наши герои уселись под деревьями, среди раскидистых кустов. Заказали свиную шею с гриля, прижаренную только с одной стороны; чеснок с решетки; тоненькие колбаски, запеченные в разрезанном вдоль луке-порее; оболочки небольших луковок с тремя видами сыра внутри; пикантные грибы на листьях хрена и салат из пекинской капусты, вымоченной в винном уксусе, с добавлением икры, каперсов и анчоусов, политой заваренным желтком[19]. Ирмина из винной карты выбрала замечательно охлажденное «мерло» урожая 2000 года.
— Прошу прощения, — Дитрих задержал официанта. — Вы, случаем, не знаете, что там случилось? — показал он на штурмовую бронированную машину, припаркованную у выезда на мост.
— Знаете, по радио уже говорили. Три солдата-дезертира то ли перепили, то ли наркотики, короче, начали пулять из калашей по людям в ресторане. Похоже, там десятки жертв. Завтра передадут на всю страну по телевизору. И в CNN наверняка увидите. Советую купить завтрашнюю газету.
Черный пес сделал шаг вперед. Он глядел на Гусева, щуря глаза.
— О, господи! — поглядел Гусев на венгерку. — Вы направили в мой сон Вызго, а он…
— А что он? — перебил его Дитрих, чуть не подавившийся салатом. — Ведь это всего лишь сон.
— Сон?
Ирмина прикусила губу. Она подняла рюмку с вином, но до губ не донесла.
— Это все побочные следствия методики Борковского, — шепнула девушка. — В проекте «Призрак» все было еще хуже. И… — тут она замялась. — Даже и не знаю, не было ли восстание в Венгрии побочным эффектом проекта «Кал».
— Да что за чушь, — Дитрих потянулся за луковкой с сыром. — Работая с Яреком, Борковский ничего не вызвал.
— Ага, а то, что в 1997 году залило половину Вроцлава, это мелочь? То, что Ополе было практически снесено с поверхности земли, тоже ничего не значит?
— Погоди, погоди. В полицейских записях имеется кое-что про сны Ярека. Никакой воды не припоминаю, хотя они брали меня консультантом. За день перед смертью он вел себя крайне странно — просидел полтора десятка часа в Интернет-кафе, собирая информацию относительно атомной бомбы. Должно ли это значить, что по нам запустят термоядерной таблеткой?
— Не смейся. Они, то есть пани президент Азия со штабом, сказали, что Ярек их не интересует. Что это еще одно дело, вызванное кем-то, кто мошенничает в проводимой ими игре. Но это их не интересует точно так же, как и тот мутант, или что там было, который за одну ночь во вроцлавском парке пробежал четыреста километров…
— Ты о ком говоришь?
— О парнях пани президент Азии Мацейчук.
— Господи Иисусе! — Дитрих чуть не подавился свининой. — Вы считаете, будто бы они действительно существуют?!
— Кто знает? — тихо буркнула Ирмина. Она налила себе вторую рюмку вина. — А вдруг это наше будущее?
— Господи, что за бредни! Это ведь только сон!
— А все это вокруг? — Гусев тоже налил себе вина, потом глянул на отражающиеся в реке маячки штурмовой машины. — Три солдата устроили резню в забегаловке…Так же, как Вызго. Какой-то псих распыляет в трамвае газ…
— Пошли в машину, там приемник есть, — сказала Ирмина.
— Погоди. У меня тут где-то «вокмен» с радио. — Гусев начал хлопать себя по карманам. — Но он только под наушники.
— У меня в телефоне имеется, — Дитрих вынул сотовый, дал громкость на всю катушку и начал выискивать какую-нибудь местную станцию с новостями. — Вот, слушайте…
«Представитель полиции не желает предоставлять подробных сведений вплоть до момента установления проверенных фактов. Число смертельных жертв стрельбы на Рынке, скорее всего, доходит до двух десятков, число раненых не известно. В ходе операции получили огнестрельные ранения два офицера из антитеррористической бригады. Один из них, в тяжелом состоянии, борется за жизнь в железнодорожном госпитале. К сожалению, эта ночь запишется черными буквами в истории Вроцлава. Как мы уже сообщали вам ранее, психически неуравновешенный мужчина выбросил в окно девятого этажа двух собственных детей и жену, после чего прыгнул за ними. Все они скончались на месте. Пока что, к сожалению, мы не можем связаться с нашим сотрудником в районе Брохова, но у нас имеется новая информация. К сожалению, это еще не конец черной серии. В редакции обрываются телефоны. По не проверенным пока что сообщениям, не идентифицированный мужчина захватил автобус маршрута 142 и, угрожая ножом…».