Из «Check Point Charlie» Василевский вышел гораздо более лучшем настроении. Он еще успел завернуть в какой-то грязноватый бар на Славянской. Здесь воняло кухней и сортиром, но в остальном было нормально. Затем заправка «ЭССО» на Тшебницкой. Совершенно нереальная. Преувеличено освещенная, пустая, громадная, с несколькими охранниками в черных костюмах, которые устроили здесь себе ночную сходку и рассказывали друг другу о своих подвигах в сражениях с преступным миром.
Василевский купил себе пиво. И каким-то образом ему даже удалось перейти через мост, а точнее — через два соединенных друг с другом Тшебницких моста. Он уже почти что доходил до своего дома. Но тут дорогу ему перегородили двое мужчин в безупречных костюмах.
— Управление по Защите Государства, — сказал тот, что повыше. — Пан Василевский?
Тот попытался трезво кивнуть. Оба предъявили удостоверения. Краем глаза Василевский заметил, что третий «костюм» стоит на автомобильной стоянке, чуть сзади.
— Могу ли я видеть ваше удостоверение личности?
— Ясен перец… — При этом Василевский чуть не упал на спину. На его счастье тот, что пониже, обладал превосходной реакцией; он подскочил вперед и успел его придержать.
— Позвольте проехать с нами.
С огромным трудом его усадили на заднее сидение здоровенного мерседеса. Двое агентов уселось по бокам. Третий вел бесшумную машину. Какое-то мгновение в пьяном бреду Василевскому показалось, что он уже ехал когда-то на подобном мерсе. Не таком огромном, не столь тихом, но все же… Но точно так же двое сидело по бокам, а третий вел машину. Вот только… те, вроде бы, были одеты как-то не так.
— Сон — туман, один Бог не обман! — произнес Василевский вслух, и внезапно ему сделалось стыдно.
Мужчины в блестящих костюмах не обратили на него ни малейшего внимания.
— Кофе? «Алка-Прим»? — только и спросил один из тех, что были по бокам.
— Нет, благодарю.
— Может, немного минералки? Аспирин? Пластиковый пакет?
— Нет. Постараюсь тут вам не насвинячить, парни, — зевнул во весь рот Василевский. — А если даже и… Тогда скажите, в какую сторону повернуться. Влево? Вправо?
Охранники несколько перепуганно глянули на него и отодвинулись. Насколько позволило сидение.
Дорожная полиция остановила их сразу же за железнодорожным переездом на Желеньского. Водитель опустил боковое стекло, а Василевский неожиданно нагнулся в сторону полицейского, заглядывающего вовнутрь.
— Здесь все пьяные в дупель, начальник! — расхохотался он своей же шутке, распространяя запах спиртного. — Вот, возвращаемся с коллегами с гулянки, — пытался он мычать.
Буквально секунда отделяла их от того, что гаишники выведут всех и исследуют на содержание алкоголя в крови в машине, украшенной надписью: «Поддержи свою полицию!» К счастью, служебное удостоверение Управления спасла водителя от необходимости дуть в трубочку, и мерседес тронул с места. Василевский орал в сторону патруля:
— Во, видишь, начальник, кто теперь хватает пьяниц и отвозит в вытрезвиловку? УЗГ!!!
Агенты все так же сидели с невозмутимыми минами. Автомобиль свернул направо. Выбоистая, мощена улочка привела их к «Аспе», старинному заводу, стилизованному под готическое здание на самом берегу Одры. Какие-то башенки, резные стены, подворья. «Костюмы» повели Василевского в не работающий уже много лет заводской кинотеатр — небольшой дом без окон из красного кирпича.
Василевскому захотелось достать их.
— Так вот как выглядит тайная малина УЗГ!!! — заорал он во все горло.
Агенты тут же утратили отработанное спокойствие. Они нервно начали оглядываться по сторонам и тут же потащили Василевского к укрытой в стене двери. Потом был небольшой дворик, узкий и грязный коридор и вдруг — совершенно иной мир. Безупречно чистое фойе, стеклянная, защищенная кодовым замком дверь и громадное помещение, освещенное десятками ламп дневного света. Они находились внутри старого кинотеатра. Но посреди зала стоял всего лишь один письменный стол.
— Мы его привезли, — доложил один из агентов. — Только он немного… не того…, - щелкнул он пальцами по шее.
Ослепленный лавиной искусственного освещения Василевский вначале отметил лишь белоснежную сорочку, потом черные подтяжки, и лишь после того — владельца этих элементов гардероба, который как раз поднимался со стула.
— Меня зовут Роберт Крашницкий, — сказал офицер, надевая пиджак, который до сих пор висел на спинке. — Могу я с вами недолго переговорить?
Охрана тут же улетучилась. Василевский с Крашницким остались одни в огромном зале.
— Прошу, — указал офицер на стул, который Василевский занял с громадным облегчением. В голове шумело. Его собеседник наполнил стакан минеральной водой из бутылки, затем налил несколько капель жидкости из пузырька и подтолкнул вперед по скользкой поверхности стола.
— Это скополамин?
— Капли Иноземцева. Мне так кажется, что они вам понадобятся.
Василевский с удовольствием выпил жидкость с легким, мятным запахом и привкусом. Его уже начинало сушить. Офицер присматривался к нему с бесстрастным выражением на лице.
— Так чему я обязан этой встрече?
Крашницкий склонился над столом. Долгое время он всматривался в синие глаза собеседника. Затем произнес:
— Правительство Польской Республики желает связаться с Богом.
Пустой стакан упал на пол. Не разбился.
— Чего?
— Правительство Польской Республики желает связаться с Богом, — повторил офицер УЗГ.
— Ээээ… — потряс Василевский головой. Затем поднял трубку телефонного аппарата, стоявшего на специальной подставке над столешницей. — Нет проблем, сейчас соединю. Вам кого: Иисуса Христа? Аллаха? Яхве? Будду? Хуцлипутли?
— Хуцлипутли? — удивился Крашницкий. — Впервые слышу, — он и вправду был изумлен.
Василевский онемел. Тот говорил совершенно серьезно. Он положил трубку на место.
— Простите. До сих пор мне казалось, что это я сошел с ума.
Офицер внимательно глядел на него.
— Сворачивается ли время в петлю? — спросил он тихим голосом.
Василевский отвел глаза.
— Ммм… эээ… Несомненно — так. Но если начнете меня бить, я тут же от этих слов откажусь.
— Не надо шутить. Я спросил, сворачивается ли время в петлю? Повторяется ли наша история?
Василевский почувствовал, что, несмотря на превосходную установку кондиционирования, он вспотел. Вынул из кармана смятую пачку.
— Простите, могу я закурить?
— Вообще-то, я не разрешаю… Впрочем, пожалуйста.
В качестве пепельницы Крашницкий подвинул блюдце из-под стакана. Он прищурил глаза, когда в его сторону направились первые сизые клубы дыма. Потом Василевский попросил налить ему еще стакан воды. В конце концов спросил:
— Я должен признаться в том, что это я Адольф Гитлер, Нина Риччи и Чарли Чаплин?
— Нет. Я хочу, чтобы вы добровольно, — он акцентировал это слово, — ответили на несколько моих вопросов.
— Тогда не стесняйтесь. Время описывает круг, история повторяется, а с Богом я свяжу вас в пятницу, после визита у моего психоаналитика.
На губах офицера впервые появилось подобие улыбки. Едва лишь тень. Но этого и так было много. Крашницкий откинулся на спинку стула.
— В последнее время с вами беседовало много людей. Правда?
— Согласен.
— Все они заметили какие-то странные вещи. Все связали необычные явления одно с другим. У них имеются какие-то следы, улики; и они теряются в догадках… — снизил он голос. — А вот у меня имеется доказательство.
— Доказательство чего?
Крашницкий вынул из ящика стола толстый, элегантный конверт и положил его рядом со стаканом.
— Видите ли, Археологический институт Вроцлавского Университета совершил невероятное открытие. Они обследовали оставшиеся после немцев штольни, выбитые в Горе Шленже и… — на сей раз он улыбнулся очень четко. — Там они открыли старинные, славянские захоронения.
— Что бы… Снова Шленжа.
— И в одной из могил они нашли фотографию.
Василевский весело фыркнул.
— Знаю, знаю, — успокоил его жестом руки офицер. — Все можно подделать, все можно подбросить в любое место, хотя бы для того, чтобы посмеяться над учеными коллегами и заставить их вести бесплодные размышления. В истории подобное повторялось уже сотни раз.
Крашницкий сделал глоток кофе, который за это время наверняка успел остыть.
— Но здесь имеется одна проблема. Этот снимок обладает столь микроскопическими зернами эмульсии, что мы не способны произвести чего-либо подобного при всех наших современных знаниях. Это истинное чудо техники. Зерна эти можно видеть исключительно под электронным микроскопом.
— И что это за снимок?
— Оригинал безопасно хранится в сейфе. Но я покажу вам наш несовершенный отпечаток.
Крашницкий вынул из конверта картонный прямоугольник величиной с почтовую открытку и бросил его на стол. Василевский склонился. На снимке был он сам. В какой-то странной одежде. Чем-то довольный, жующий стебелек травы. Сзади, в перспективе были видны окруженные изгородью джунгли. Сразу же за оградой была видна вывеска со светящейся надписью: «Ванильные плантации. Собственность общины Вроцлав». В полнейшем недоумении, он поднял взгляд.
— Оригинальный снимок настолько совершенен, — сообщил офицер, — что увеличения можно производить практически бесконечно. Вот мы их и сделали, — бросил он на стол очередной прямоугольник. — Это увеличение зрачка вашего глаза и изображение, отраженное в нем.
На фотографии была женщина в шортах с небольшим аппаратом в руке. Василевский прикусил губу. Это Рита Лауш. Во всяком случае, именно это лицо видел он в актах полковника Вашкова. Но самое замечательное находилось сзади, за ее спиной. Он увидел собор, известные ему костелы на Тумском Острове (ведь не далее как сегодня вечером он наблюдал именно эти виды), все покрыто какой-то стеклянистой массой. Еще он видел какие-то невозможные со строительной точки зрения башни, какие-то диски, воздушные променады.
— И что это означает? — спросил он.