Волк поднялся и снова ткнулся мне в руку мордой. Я шагнул вперед, снова собираясь почесать ему уши – ничего умнее в голову не приходило в принципе. Но времени на неуместные нежности уже не осталось. Волк отстранился, отбежал на несколько шагов и вновь повернулся ко мне.
И что прикажете делать? Мои познания о созданиях, обитающих в Сумраке, ограничивались короткой лекцией о синем сумеречном мхе и парой баек о джиннах или дэвах, которые мало чем между собой различались. Волк, нетерпеливо бьющий себя хвостом по бокам, не походил ни на мох, ни на джинна. И никаких инструкций на подобный случай в учебниках для дозорных предусмотрено не было. Оставалось только положиться на собственное чутье. Наверное, я должен последовать за ним. Как во сне, когда он привел меня к Алене на древнее капище. Тогда Волк пришел, чтобы показать мне что-то. Если не с благими намерениями, то хотя бы уж точно без злобных.
– Надо идти? – вопросительно произнес я, поднимаясь со стула. – Куда? На улицу?
С первой частью я угадал верно. Увидев, что я готов, Волк снова повернулся ко мне спиной и двинулся… Только не к двери на улицу, а к узкой лестнице, ведущей наверх. Несмотря на внушительные габариты, он перемещался немыслимо ловко и проворно. Похоже, волчий позвоночник по гибкости мало уступал кошачьему или даже змеиному. Гигантская серая туша без видимых усилий вилась по лестнице, забираясь все выше. Я уже прыгал через ступеньку, пытаясь из чистого хулиганства дотянуться до мелькавшего перед глазами кончика хвоста. На третьем этаже Волк свернул с лестницы и помчался по узкому коридору. Который, если меня не обманывало зрение, заканчивался тупиком. Точнее, окном.
– Ты куда, серый? – позвал я, проносясь мимо одинаковых дверей с номерами.
Триста одиннадцатый, триста двенадцатый, триста тринадцатый… Все-таки отель. Волк и не думал останавливаться, словно намереваясь врезаться лбом в высокий подоконник, и только когда до него оставалось всего несколько шагов, оттолкнулся лапами и прыгнул. Серая стрела бесшумно прошла сквозь стекло и исчезла, не оставляя мне и секунды на размышление. Такие акробатические этюды явно не для человеческих конечностей. Не замедляя бега, я опустился на четвереньки и швырнул уже волчье тело навстречу неизвестности. В Сумраке стекло стало бесплотным – я его почти не почувствовал и уже через мгновение приземлился на заросшую синим мхом крышу соседнего здания. Мой сумеречный провожатый зачем-то заставил меня сигануть через проход шириной метров пять. И только высунув голову чуть дальше за край ограждения, я понял – зачем.
Машина, припаркованная через дорогу от входа в отель, выглядела совершенно непримечательно. И в Сумраке, и в обычном мире. Видавший виды седан неопределенно-темного цвета. Под слоем пыли и грязи он с одинаковым успехом мог оказаться и черным, и серым, и зеленым, и синим, и хоть фиолетовым. Я почему-то не мог разглядеть ни номер, ни марку – хотя точно знал, что автомобиль сделан в Европе примерно в конце девяностых, а номера – местные, немецкие. Подробности меня просто не интересовали. Те, кто ездит на таких машинах, умеют работать с магией изящно и почти незаметно.
Инквизиторы неторопливо шагали по пешеходному переходу. Мне даже не нужно было нырять обратно в Сумрак, чтобы разглядеть их ауры – да и вряд ли бы у меня это вышло. Двое мужчин, облаченных в джинсы и легкие летние куртки. Выбритые и аккуратно подстриженные среднестатистические европейцы. Серые мастера скрытности, третья сила, о существовании которой молодые Иные нередко и вовсе не догадываются. Те, кого наверняка опасался даже сам Пресветлый Гесер, входили в дверь, за которой я только что пил кофе.
Я снова провалился в Сумрак и огляделся в поисках Волка. Но его уже не было и в помине. Исчез. Вероятнее всего, как только я заметил Инквизиторов. Подарил мне минуту или две до того, как они считают ауру в кафе отеля, поднимутся наверх и разберутся, почему мои следы в Сумраке вдруг пропадают перед самым окном.
Захотелось курить. Чтобы хоть как-то отпраздновать свое чудесное избавление. Потому что только в такие моменты и начинаешь понимать: когда Инквизиция идет по пятам, две минуты – это на самом деле очень-очень много.
Я чуть задрал рукав куртки и снова посмотрел на часы. Время, отведенное Виталиком, истекало чуть позже полудня. Впрочем, сейчас это уже мало что меняло. Инквизиторы взяли след и в любом случае окажутся у мсье Делорма через час-полтора после меня. Если повезет. Или за час-полтора до – если не повезет. Вряд ли так уж сложно просчитать действия перевертыша, вообразившего себя неуловимым мстителем. Скорее всего никто попросту не заморачивался. Светлые в подобных случаях не спешат ловить своих, Темные всерьез берутся за дело, только если нарушитель начинает крошить нежить и оборотней направо и налево, а Инквизиторы… Для них я не проблема. От слова «совсем». Головной болью для хранителей Великого Договора может стать масштабная операция, заворачивающая ход истории человечества на девяносто – а то и на все сто восемьдесят – градусов. Или съехавший с катушек Высший вампир, способный за ночь подчистую вырезать население небольшого городка. Или шухарт, задумавший поголовную реморализацию правительства и топ-менеджеров крупнейших мировых корпораций.
А Светлый маг-перевертыш четвертого уровня, стащивший древнюю безделушку с неизвестными свойствами и пустившийся в бега, – не проблема. Так, проблемка, требующая решения разве что в рабочем порядке. Ориентировки на меня уже давно разосланы во все Дозоры Европы. Возможно, даже с пометкой «Важно!». Возможно, молодые оперативники даже периодически поглядывают в Сумрак – на всякий случай. Но по-настоящему меня разыскивают только двое Инквизиторов, наматывающие километры на своем неприметном пыльном седане. Неторопливо и неотвратимо, понимая, что деваться мне уже некуда. Для них это даже не шахматная партия – рутина. Как бы я ни пытался заметать следы, у Серых есть тысяча и один способ их найти. Они просто не совершают лишних телодвижений. То ли потому, что недооценивают важность ситуации, то ли потому, что я действительно…
Нет. Так думать нельзя. Я тряхнул головой и нашарил в кармане «Поцелуй». Несмотря на жару, камень оставался холодным. Это немного успокаивало, позволяло не отвлекаться. Инквизиторы и все дозорные Европы могут не верить, что этому миру грозит возвращение древнего чудовища. Но только не я. Потому что, кроме крохотной мраморной маски, обломанного меча и упертой веры в собственную правоту, у меня нет ничего. И если я отпущу, потеряю эту веру – Гросс и та девчонка из Таллина погибли напрасно, а самому мне прямая дорога в Сумрак. И пусть я уже давно не слишком-то боялся смерти, причины жить у меня еще были. Причины, необходимость, цель. Задача, до выполнения которой я просто не имел права ни отправляться на тот свет, ни сомневаться.
Я пододвинулся еще чуть ближе к окну и вдохнул влажный соленый воздух. Ветер приносил запах водорослей. Многие бы, пожалуй, посчитали его неприятным, но я скорее готов был согласиться с Волком, который не находил ничего дурного в естественных запахах. Растения, пусть даже понемногу подгнивающие в мутной воде, – ничего страшного. Большой город, наполненный машинами и заводами, пахнет уж точно не лучше. Но здесь машин не было.
Не было и дорог, по которым они могли бы проехать. Только каналы, прославившие Венецию на весь мир и превратившие великий в прошлом город в аттракцион для туристов. Едва ли в кораблике с забавным местным названием «вапоретто» нашлось бы больше десятка итальянцев. Я огляделся по сторонам, вслушиваясь в болтовню липнувших к окнам пассажиров. Немцы, французы, американцы, соотечественники из России, непрерывно щелкавшие фотоаппаратами. И вездесущие азиаты – куда же без них. Вряд ли коренные венецианцы готовы были каждый день платить грабительскую цену в шесть евро на единственный доступный общественный транспорт. Судя по количеству сновавших туда-сюда по воде кораблей, корабликов и катеров всех мыслимых габаритов, собственное плавсредство было если не у каждого из местных, то уж точно у каждого третьего.
Кое-как разобравшись с купленной на въезде в город картой, я обнаружил, что уже основательно промахнулся мимо нужной… пристани? Как вообще венецианцы называют местные аналоги автобусных остановок? Справа по борту неторопливо вырастало, приближаясь, огромное белое здание с орнаментом, которое наверняка знали даже те, кто ни разу здесь не бывал. Звезда первой величины на открытках и интернет-порталах, посвященных туризму. Дворец венецианских дожей. Похоже, мне предстояла незапланированная пешая экскурсия – до моста Риальто, соединявшего районы-сестьеры Сан-Марко и Сан-Поло, путь не самый близкий. По местным меркам, разумеется.
Если верить схеме вапоретто на стенке рядом, вполне можно было бы пересесть на другую линию или прокатиться дальше, но я все-таки решил сойти на берег прямо здесь. На площади перед Дворцом дожей проще затеряться в толпе. Я даже немного прогулялся между торговых палаток и столов, заваленных футболками, толстовками, кепками и магнитиками для туристов. Если я чему-то и научился за последние пару недель – так это избегать лишней суеты. Мужик с явно не итальянской физиономией, который чешет куда-то, не глазея по сторонам, привлечет слишком много внимания. За венецианца мне, конечно, не сойти, но можно хотя бы попытаться изобразить восторженного гостя столицы провинции. Пройдя чуть дальше, я сделал на телефон несколько фотографий. Сам Дворец дожей, башню-кампанилу, нависающую над площадью, и девушку, приманившую целую стаю голубей крошками хлеба. Обнаглевшие птицы не только выхватывали еду прямо из рук, но и садились на плечи, требуя добавки. Специально дрессируют их, что ли?.. Заметив меня, девушка приветливо помахала рукой, словно позируя для более удачного кадра. Я послушно щелкнул еще несколько раз, кивнул и двинулся дальше. Время поджимало. Пока что я слабо представлял, как буду искать жилище Коллекционера по адресу, который мне прислал Виталик. Скромная отметка «Сан-Поло, 725» сообщала не слишком много. Я бы предпочел название улицы – вот только улиц в привычном понимании в Венеции не было вообще. Ни в виде названий на карте, ни, что называется, по факту. Карта пестрела наименованиями вроде «калле», «фондаменто» или «кампиелло» – набережные каналов, лестницы и узкие проходы между домами, в которые я иной раз был вынужден чуть ли не втискиваться. Но не улицы. Похоже, местные адреса состояли только из названия района и номера дома. Не так уж плохо – учитывая скромные габариты Венеции. Впрочем, наткнувшись на соседние дома с отстоявшими друг от друга на полсотни с лишним четырехзначными номерами, я тут же лишился большей части оптимизма. Темпераментные потомки римлян нумеровали дома как попало – вероятнее всего, в порядке постройки. Или отсчитывая от какого-то неведомого мне ориентира, причем в каждой сестьере разного.