Она бросила на меня взгляд, полный ненависти, и сплюнула на пол. Классический жест. Прямо как в тюремных драмах. Вот только это не сериал, а она – не актриса. Здесь реальная жизнь, и мне очень хочется разобраться во всем этом.
– Маргарита Павловна, – начал я, медленно раскладывая перед ней досье (её банковские выписки, фото с места убийства няни, чеки из магазина снотворного), – вы пять лет работали у Станислава Андреевича. Хорошие деньги, удобный график… И вдруг – убийство. Не эстетично.
Следователь за моей спиной шевельнулся, но промолчал. Пять тысяч долларов – отличный мотиватор для молчания.
– Вы знаете Геннадия Максимовича? – повторил я, нажимая на каждое слово.
Её лицо дёрнулось. Есть контакт. Но вместо ответа она закусила губу так, что проступила кровь.
– Видите ли, милейшая, – я пододвинул к ней фото няни с ножом в груди, – вы слишком многое испортили. Дядя Гена, Анастасия Федоровна… Кто следующий? Мой отец? Или вы уже получили за это аванс?
Она моргнула. Бинго.
– Мы установили: Анастасия и Геннадий умерли практически одновременно, – продолжил я, игнорируя её гримасы. – Вам хватило времени отравить дядю, а потом… элегантно заколоть няню.
– Я не убивала Геннадия! – взвизгнула она, и в её глазах мелькнул не страх, а паника. – Я всё расскажу! Начальницу убила я, но…
– Зачем, тварь?! – Я ударил кулаком по столу так, что досье подпрыгнуло. Откуда это взялось? Я же не Святослав, чтобы ломать мебель в порыве ярости.
Следователь дёрнул меня за плечо:
– Серафим Станиславович, мы продолжим без вас.
– Маргарита, милейшая, – я стряхнул его руку, не отрывая взгляда от её лица, – зачем? – Вопрос прозвучал жалко. Как у плохого актёра в дешёвом сериале.
Она вдруг вскочила, рванув наручники, будто цепь была из бумаги:
– А ты как думаешь?! Мы тут гниём за копейки, вытирая сопли вашему отцу! А ты… Ты получаешь всё! Деньги! Власть! Да я за одну ночь заработала больше, чем за десять лет у вашего ублюдочного семейства!
Внутри что-то щёлкнуло.
– Кто стоит за вами? – спросил я тихо. – Кто заплатил?
Она оскалилась:
– Неважно.
Бинго. Теперь я знаю, как выманить отца из его норы.
– Вы сказали, что вам заплатили. Кто? – Я наклонился над столом, игнорируя полицейского, который пытался встать между нами.
– Не знаю. – Она пожала плечами, словно мы обсуждали погоду. – Общение и все.
– Но…? – процедил я, сжимая кулаки.
– Но я догадываюсь. – Она наклонилась вперёд, и цепь наручников звякнула, как смех. – Кто же мог быть заказчиком этих двоих.
– Заткнись, – бросил я, но она уже неслась дальше:
– Думаешь, я дура? Деньги – спрятаны.
– Номер пробили? – рявкнул я, оборачиваясь к следователю.
– Не учи меня работать, мальчик, – огрызнулся он. – Номер – виртуальный, деньги – наличные. Тупик.
Маргарита захохотала. Не истерично – с наслаждением. Как будто она уже видела заголовки: “Миллиардер Серафим С. в ярости после смерти родных!”
– Ты закончила? – спросил я тихо.
– Нет, – она подмигнула. – Скоро начну.
“Она играет со мной, – мелькнуло в голове. – Надо менять правила”.
– Знаешь, Серафим, а ведь если бы ты был хорошим мальчиком, то я бы могла поделиться информацией. Например я слышала предполагаемого заказчика. Я уверена в этом… Процентов на восемьдесят.
– Какие же гарантии того, что ты расскажешь их, и они подтвердятся?
– Никаких, мальчик… – на последнем слове она ухмыльнулась. По всему видимому заметила, как я скривился, когда так меня назвал следователь. – … вот только мне кажется, что твой папочка будет очень доволен, что его сынок нашел убийцу его родственника и его лучшей горничной…
– Ах ты, сука! – Мне понадобилось всего лишь пара секунд, чтобы перелезть через стол и схватить ее за шею, вот только по ее лицу нельзя было сказать, что она напугалась. Нет! Она поняла, что именно она владеет ситуацией.
– Если ты хочешь подлизаться к своему папочке, то ты знаешь где меня найти. – Улыбнулась она, наблюдая как люди в форме скрутили меня и вытащили из кабинета.
***
Из участка меня вывели… Нет, верное слово – вышвырнули. Ни связи, ни взятки не помогли. Впрочем, виноват только я сам.
Сначала я сопротивлялся. Потом – ещё яростнее. Но когда холодный воздух ударил в лицо, я слегка остыл. Полицейские, впрочем, не расслаблялись: один всё косился на электрошокер у пояса, второй потирал ушибленное плечо. Их настороженность действовала лучше любого успокоительного.
Спорить? Бессмысленно. Драться? Тем более. Будь здесь Святослав – он бы уже сломал кому-нибудь рёбра. Но Святослава не было.
– Понял, – буркнул один из копов, щёлкнув рацией. – Серафим Станиславович, вам велели вызвать такси и сопроводить до дома.
– А эскорт ему не нужен, блядь?! – прошипел второй, сверля меня взглядом исподлобья. Кажется, будь его воля, то он прямо сейчас бы запинал меня.
Я молчал. Ветер трепал пальто, но дрожь в руках не унималась. Не хватало воздуха. Не хватало её криков. Как она посмела? Эта чертова горничная точно что-то знает. И меня раздражает до скрежета зубов то, что этого не знаю я.
– Я и сам найду дорогу, милейшие. – Я застегнул пальто, медленно, нарочито спокойно. – Не маленький. Вам не за чем волноваться.
– Нам настоятельно, – полицейский выделил слово, будто ввинчивал его в мой череп, – порекомендовали доставить вас домой. Чтобы вы… не натворили глупостей.
– Я поеду на своей машине. – Я расправил плечи, ощущая, как пальцы впиваются в ладони. – Хочу подумать. В одиночестве. Вы знаете слово такое? В о-ди-но-чес-тве.
– Серафим Станиславович, – старший полицейский шагнул ближе, но тут же дёрнулся назад, когда я резко распахнул пальто, демонстрируя портмоне. Его кадык нервно запрыгал. – Это приказ…
– По две красных. Каждому! – рявкнул тот, чье плечо я помял. Его взгляд метался между мной и деньгами, словно он боролся с собой.
Старший облизнул губы. Младший уже тянулся к карману, но напарник схватил его за локоть. Их беззвучный спор длился секунды – пока жадность не победила. Впрочем, она всегда побеждает. Особенно – у таких, как они.
– Уроды, – бросил я, швырнув купюры на асфальт. – Подберёте или мне их обратно в карман засунуть?
Они сделали вид, что провожают меня до машины – театральный жест в сторону приказа. Едва дверь закрылась перед их носом, как я остался один.
В голове бурлил целый рой мыслей, но одна вгрызалась в мозг, как ржавый гвоздь:
“Как расколоть эту крысу? Как заставить её визжать?”
От ярости дрожали пальцы на руле. Я врезал кулаком по приборной панели – мягкая кожа глухо хрустнула. “Машина – не человек. Не сопротивляется. Не плачет”, – пронеслось в голове
Нужно выпить. Срочно.
Рука потянулась к телефону, палец уже набирал знакомый номер, но… Святослав. Он бы точно послал меня к чёрту. Или, того хуже – начал читать проповеди про грехи.
Я швырнул телефон на сиденье. “Найди того, кому плевать на твои истерики. Кто просто вколотит в тебя столько алкоголя, что ты перестанешь соображать”.
– Сука! – Кулак врезался в руль, отозвавшись тупой болью в костяшках.
Нужно не сломать её – перевербовать. Пусть сама приведёт меня к заказчику. Пока это единственный след, ведущий сквозь болото этой истории.
“А что если…” – Идея мелькнула, как крыса в темноте, но я поймал её за хвост. Быстро набросал на листке – коряво, дрожащей рукой, чтобы не ускользнула.
На экране высветился номер опера, который вёл дело. Ему-то я и нужен.
Гудки звучали бесконечно. То ли занят, то ли играет в молчанку – полиция любят такие штуки.
Повторил вызов. Ещё раз.
– Серафим, мать твою… – взорвался он, едва взяв трубку. – Ты понимаешь, что мне пришлось выслушать от начальства?! Да ты хоть представляешь, чего могут стоить твои выходки?! Да ты…
– Милейший, – перебил я, растягивая слова, – у меня есть информация. Незадолго до их смерти мне пришло сообщение. Там говорилось… точно говорилось… что они умрут.
Пауза. Слышно, как он сопит в трубку, будто пытается прожечь меня взглядом сквозь эфир.
– Ты не шутишь? – процедил он.
– Я бы не стал шутить над трупами, которые случайно оказались моими близкими. – Сарказм сочился, как яд. – И да, я тогда проигнорировал сообщение. Но теперь…
– И что ты этим хочешь сказать? Даже если номер совпадет, то это ничего нам не даст.
– Как раз таки даст. Если этот человек связан и со мной, и с горничной, то можно гораздо сократить подозреваемых. В любом случае рано говорить. Номер я выслал…
– Серафим, я думаю, что все это… Ого. – Неожиданно замолчал следователь, а сквозь звонок было слышно бесконечные щелчки мышки. – Серафим, номер не только совпал, но и удалось отследить, откуда он и когда им в последний раз пользовались… – Почему-то на этом моменте он замолчал, словно не знал, стоит ли говорить информацию, или нет.
– Я слушаю. – С нажимом сказал я поторапливая его.
– Я перепроверил уже второй раз, но… кажется сигналы шли…
– Сука, да говори же ты уже! – Не выдержал я и сдавил руль так, что начали трещать суставы.
– … Серафим. Это место – ваш дом. Вернее дом твоего отца. И последний раз телефон был активен как раз в момент, когда по твоим словам отправили сообщение.
– Не складывается. Если это один человек, то зачем ему предупреждать меня?
– Откуда мне знать? – Следователь говорил так, будто диктовал условия договора. – Это предположение. Я свяжусь с тобой на этой неделе, когда мы всё проверим. И… – его голос вдруг дрогнул, словно он пытался нацепить маску “заботливого родителя”, но металл пробивался сквозь трещины. – Не делай ничего глупого. Сегодня ты уже переступил черту.
Я развернулся, не дослушав. Его слова больше не имели веса. В голове роились мысли, острые, как осколки той самой вазы, которую я разбил в детстве. “Он предупреждает. Значит, боится, что я перегну палку?”
Анастасия. Геннадий.