ь беспомощно наблюдать за ее смертью. Но кто же это? Твоя девушка с цитрусовыми духами?"
Читалось в сообщение, а у меня в голове был хаос. Я никого не мог представить и никто не приходил мне в голову, пока я не прочитал: “Запах цитрусовых духов”. Только один человек в моем окружении пользовался ими. И этот человек был со мной до последнего. И я сделаю все, чтобы спасти его.
“Лена” – Лицо девушки всплыло в подсознание…
Пути назад больше нет.
Глава 12
Это уже пятнадцатый звонок от Святослава. Если ему нужен психолог, то пусть запишется к старому или найдет нового. У меня нет времени на его вечные проблемы.
Я выскочил из полицейского участка, будто за мной гнался сам дьявол. В голове билась единственная мысль: “Найти Лену. Сейчас. Сию секунду”.
То сообщение… Оно не шипело угрозами, не пыталось запугать. Оно просто констатировало. “Она умрет, и ты это не остановишь”. И я знал – это не блеф. Она не из тех, кто пасует перед пустыми словами.
Лена. Черт возьми, как же я раньше не замечал? Она – единственная, кто не пытался продать мне свою любовь. Не требовала денег, статуса, подарков. Только… искренность. То, чего я сам не мог дать никому, кроме погони за призраком отцовского одобрения.
Ее запах – цитрусовый, легкая горечь, будто кожура апельсина, брошенная на солнце. Он преследует меня, как напоминание: я не хочу ее потерять. Не просто потерять ее – потерять последний шанс узнать, что такое любовь без условий. Без цены.
Иронично, не правда ли? Миллионы в банках, яхты, связи – а единственное, что не купишь, это ее улыбку. Та, что заставляет меня забыть, каким циничным подонком я стал.
Перед глазами всплывали моменты, где я, словно патологический эгоист, топтал ее чувства. “Милейшая, не драматизируй”, – говорил я, когда она пыталась достучаться. А теперь это "прежде" впивается в грудь осколками стекла. Она не просто “дорога” – она единственный человек, кто смотрел на меня без счетчика в глазах. “Цена любви – ноль рублей ноль копеек”, – иронизировал я когда-то. Теперь готов отвалить любые деньги, лишь бы услышать ее голос.
Звонки упираются в стену: “Абонент недоступен”. Соцсети, номер – в черном списке. “Поздравляю, Серафим, ты достиг дна: даже твоя совесть научилась блокировать тебя”.
Нервы натягиваются, как струны перед срывом. Раньше я бы заплатил, чтобы избавиться от этой дрожи в руках. Теперь понимаю – это не слабость. Это страх. Страх, что она исчезнет, как все, кого я оттолкнул ради иллюзии контроля. “Любовь – плохая инвестиция”, – учил отец. Но Лена – не акция, которую можно продать. Она – последний шанс вытащить себя из этого болота.
Машина ждет, мотор урчит, будто успокаивает: “Давай, босс, жми на газ”. Но я застываю. Куда? Квартира? Офис? Дача? Я даже не знаю, какой кофе она пьет. “Браво, Серафим. Ты строил империю, но забыл нарисовать карту самого важного”.
В голове всплывает ее смех. “Спроси меня хоть раз о чем-то, кроме твоих сделок” – шутила она. Теперь я готов рыть землю, чтобы задать единственный вопрос: “Где ты?”
Телефон завибрировал снова. Я уже потянулся сбросить вызов, но на экране высветилось: “Номер не определен”. Не Святослав, – подумал я, принимая вызов.
– Надеюсь, ты сейчас страдаешь, – прошипел голос, от которого мурашки поползли по спине. Я сжал руль так, что ногти впились в кожу.
– У нас есть полный график твоей героини, – продолжил скрипучий синтезатор. – Знаем, где она, что делает, с кем… Ну, ты понял. Надеюсь, ты проявлял достаточно внимания, чтобы найти ее раньше нас.
“Браво, Серафим. Ты даже не знаешь, какой кофе она пьет, зато теперь придется спасать ее от профи”.
– Если ты тронешь ее… – начал я, но в трубке уже раздались гудки.
Удар по рулю отозвался болью в ладони. “Дежавю, да? В прошлый раз ты разбил стакан из-за отца. Теперь – руль. Прогресс?”
В груди заныло. “А если она не захочет тебя видеть? Если ее любовь – акция, которая уже упала в цене?” Я представил, как Лена смотрит на меня с отвращением, и внутри все похолодело.
“План? У тебя нет плана. Только паника и пара кредиток в кармане”.
Но тут в голове всплыло ее лицо – не испуганное, не злобное. Просто… ее.
– Я буду рядом, – сказал я вслух, будто Лена могла услышать. – Даже если ты разлюбила – не ненавидь. Просто… позволь быть рядом.
И это не было обещанием. Это был приговор.
Я вдавил педаль газа, будто мог перегнать время. “Милейший, ты же понимаешь – это не бизнес-план. Ты даже не знаешь, куда ехать”, – шипел внутренний голос, но я его заглушил. План? О, план вырисуется. Как всегда. Главное – найти ее. “Ищи клиента, а не прибыль”, – снова дядя. Жаль, что я поздно понял, что Лена – не клиент.
Навигатор высветил маршрут, словно путь к последнему шансу. “Поворот через 300 метров”, – механически бубнил он. Я едва сдержал смех. “Спасибо, Шерлок. А теперь скажи, как найти человека, о котором я ничего не знаю?” Руки вцепились в руль, нога давила на газ, а в голове крутилась ирония: “Молись, Серафим. Тому, во что не верил. Тому, кого презирал”.
Раньше я был машиной. Холодной. Вычисляющей. “Стоимость – вот валюта чувств”, – учил Геннадий. Но сейчас… Сейчас я готов был отдать все свои счета за один ее взгляд. “Как патетично”, – съязвил внутренний циник. “Заткнись, – ответил я ему. – Она – не сделка. Ее нельзя купить. Только… вернуть”.
Если я опоздаю – это конец. Не ее. Мой. Потому что человек, который смог разбить мои стены, – последний. “Поздравляю, Серафим. Ты превратил жизнь в череду упущенных возможностей. Теперь беги. Беги, пока не остановился навсегда”.
***
Телефон в моей руке дрожит, как осиновый лист. Двадцать четвертый звонок. Снова сброс. “Иисусе Пресвятый, не дай мне пасть духом”, – шепчу, вспоминая бабушкины молитвы. Но в душе уже горит адский огонь. “Предал меня, Серафим. Как Иуда – за тридцать сребреников совести”.
Голос в трубке звучал, как приговор: “Убей его – и искупишь грехи”. Легко сказать. А если я… не могу? “Не убий”, – заповедь впивается в мозг, будто гвозди в крест. Но разве не сказано: “Око за око, зуб за зуб”? Бабушка плакала, читая эту строку. “Это не призыв к мщению, Святослав, – говорила она. – Это предупреждение: зло рождает зло”.
Но что мне делать? “Искупление кровью”, – шепчет память. Он цитировал Евреям: “Без пролития крови не бывает прощения”. Рука тянется к кастету за поясом. “Прости, Господи, но я должен. Или его кровь смоет мои грехи, или моя – его предательство”.
“Я не убийца”, – твержу, как мантру. Но разве не убивал я раньше? “Кровь за деньги – это бизнес. Кровь за душу – это жертва”, – дедов голос режет, как нож.
И снова набираю номер. Тридцать первый раз. Занято. “Господи, не оставь меня!” – взываю, вспоминая: “Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной”. Но в этой долине я один. Только я и мое решение.
Серафим… Почему ты молчишь? “Исповедуй мне грехи свои, брат, – мысленно взываю. – Дай мне шанс выбрать: ад на земле или рай в твоей крови”.
Голос в трубке сказал, что Серафим будет на этом месте через несколько часов, а мне остается только ждать, покручивая кастет в руках. Для меня – это пара движений, однако почему же так сложно сделать этот шаг?
Ответь же, тварь, скажи мне, что все это неправда! Найди причину, чтобы я оставил тебя в живых!
***
Слёзы текли медленно, будто время застыло. Я сидела на краю кровати, сжимая в руках смятые салфетки. “Хватит”, – приказывала себе, но они не останавливались. Серафим… Как же больно осознавать, что мои чувства были билетом в один конец.
“Квартира продается. Неделя, и я уезжаю”, – написала я в объявлении. Курсор мигал, будто сомневаясь: “А если он вдруг позвонит?” Нет. Больше никаких “если”. Здесь остались только эхо разговоров, которые так и не случились, и пустота вместо обещанного “мы”.
“Если дверь закрыта – не стучи. Ты достойна большего, чем ждать, пока тебе откроют”, – сказала себе, глядя в зеркало. Отражение кивнуло, но в глазах еще плескалась обида.
– Спасибо. Возьмите, – протянула таксисту купюры, стараясь не думать, как дрожат пальцы. Кафе “Уют”. Последний аккорд.
Колокольчики над дверью звякнули, будто выдали меня с головой. В углу, за столиком у окна, Марина и Таня мгновенно обернулись на звук. Их лица – смесь радости и боли – ударили сильнее, чем я ожидала.
– Ленусик! – Марина бросилась ко мне, обняла так, что перехватило дыхание. – Как ты так уезжаешь?! Таня тут чуть не ревёт…
Таня сидела, сжав в руках салфетку. Тушь размазалась, как серые тени под глазами. “Она всегда была слишком искренней”, – подумала я, обнимая её.
– Хватит! – Таня вдруг резко выдохнула, будто стряхнула грусть. – Если уж уезжает – сделаем этот день… незабываемым. Да, Лен?
Часы пролетели в облаке шуток и воспоминаний. Торт с клубникой, шампанское, смех сквозь слёзы. Но стоило разговору коснуться парней, как я напряглась. “Сейчас начнутся вопросы”, – мысленно взмолилась, но…
– А как там Серафим? – Марина бросила это имя, как спичку в бензин.
Язык, развязанный шампанским, выдал больше, чем хотелось. Сначала шутки в духе “он – мой котик, только кормит меня обещаниями”. Потом – правда. Всё.
– Дай сюда его номер, – Таня вдруг стала похожа на фурию. – Мы ему яйца пинцетом выдернем! Или… заставим слушать его же голосовые сообщения на повторе!
Мы хохотали, придумывая казни. “Закопаем в цемент с его же кредитками!” – Марина даже вилкой в воздухе тыкала, будто рисовала план. Но тут её телефон запищал.
– Я занята. Придумываю как казнить одного морального урода! – рявкнула она в трубку, не глядя на экран. Сбросила.
Через секунду – снова звонок.
– Я же сказала… – начала она, но голос оборвался. Лицо побелело, как скатерть на столе. Пальцы вцепились в край стола – костяшки дрожали.
– Кто это? – шепнула я.
Она не ответила. Только встала, схватила куртку, бросив: “Мне нужно идти. Пока!” Даже не оглянулась. Только её недоеденный кусок торта остался лежать – шоколадная крошка на белой тарелке, как грязное пятно.