Москва встретила меня неприветливо. В Министерство обороны я пробился с трудом.
– Что нужно? – спросил недовольный полковник, забыв предложить мне сесть.
– Хочу служить в миротворческих войсках.
– А тебя, значит, там заждались? – хмыкнул он.
– Я окончил военную академию в Москве, – я положил перед ним диплом. – Бывал там, где идет война. Говорю на местных языках, знаю обычаи населяющих Африку народов. Это не все. Я оператор боевых дронов. Могу управлять любым из стационарного пункта и в полевых условиях.
– Сертификат есть? – спросил полковник.
Я протянул ему пакет документов. Он стал их быстро листать. Несмотря на простоватый вид, английский язык полковник явно знал.
– Первый в выпуске! – сказал он, закрывая папку. – Что, и вправду, можешь держать в воздухе пять дронов одновременно?
– Шесть! – поправил я. – Аттестация несколько устарела. Могу не только держать, но и наводить на цель каждый из дронов по отдельности. У вас так не умеют.
– У нас! – рявкнул полковник. – И пока не умеют, – он выделил голосом «пока». – Отвыкай от имперских привычек, Иван! И сядь, наконец! Будем подписывать бумаги…
Моя известность бежала впереди меня, поэтому в Сомали меня принял командующий миротворческими силами.
– Где хочешь служить, лейтенант? – спросил он, разглядывая меня.
– В рейдовой группе.
– В смертники захотел? – сощурился генерал. – Знаешь, какие у них потери? Учти, возиться с тобой не станут. Парням плевать: принц ты или еще кто.
– Меня это устраивает, – сказал я.
– Дело твое! – пожал плечами командующий.
Группой, в которую меня назначили, командовал капитан Полбин. В миротворческих силах его подразделение звали «Птички». У Полбина был позывной Орел, у остальных – Коршун, Ястреб, Кречет и далее по списку. Мне дали – Грач. «Птички» встретили меня прохладно. Слухи в армии распространяются быстро – о моем происхождении знали. Для парней война в Африке была работой – тяжелой и кровавой. Они прибыли сюда по приказу. А тут доброволец, к тому же принц. Чего ему надо? Нервы решил пощекотать? Я видел косые взгляды и презрительные усмешки. Однако приказ есть приказ, и меня взяли в рейд.
Пилотируемую авиацию в Африке не использовали. Во-первых, дорого. Требуются современные аэродромы, прорва техники и обслуживающего персонала. Во-вторых, неэффективно. Дорогущий, напичканный электроникой «МиГ» легко заменят пять дронов, стоящих на порядок дешевле. Обслуживать их проще. Лучшие в мире дроны производила империя, поэтому их закупили у нее. Однако боевое применение беспилотников оставляло желать лучшего. Спутник с орбиты выслеживал лагерь боевиков, рейдовая группа выходила проверить информацию. Халифат, получив первые удары с воздуха, наловчился делать фальшивые базы. Определив, что цель подлинная, группа вызывала дроны. Наводили их со спутника. Птички прилетали, вываливали на лагерь ракеты, после чего группа зачищала уцелевших. Халифату это не нравилось, и он нашел контрмеры. Первым делом боевики обзавелись радарами. Простенькие, сляпанные на коленке, они, однако, позволяли засечь подлет дронов. Получив сигнал, боевики выскакивали за периметр базы и залегали. Дроны накрывали сооружения и тех, кто не успел из них выскочить, но основная масса «воинов Аллаха» оставалась в живых. Они вставали и, отряхнувшись, шли резать рейдовую группу. Миротворцы несли потери…
К лагерю мы вышли на рассвете. Группа окружила его, и мы с командиром расположились на горном уступе. Отсюда лагерь просматривался насквозь. Понятно, что часовой здесь был. Его труп сейчас валялся у нас под ногами. Капитан Полбин, позаимствовав у покойника куфию, изображал часового, а я разворачивал спутниковую связь.
– Вызывай дроны! – велел Полбин, когда я закончил.
Я подключился к спутнику и продиктовал оператору коды.
– Ты не ошибся, Грач? – удивился он. – Почему такое вооружение? Своих не угробим?
– Нет! – сказал я.
В наушнике хмыкнули и отключились. Я достал из рюкзака «Даймонд». России их не продавали, но я привез. Иногда происхождение имеет свои преимущества.
– Что за хрень? – удивился командир.
– Полевой пульт. Позволяет эффективнее наводить дроны на цель.
– Ну-ну! – хмыкнул он. – Попробуй! Но учти, плохо наведешь, лучше сам застрелись! Откажешься – помогу.
Он сплюнул и побежал вниз – готовить группу к атаке. Я включил «Даймонд». Тот поймал спутник, и на экран выползли пять точек. Я ввел код, и спустя пару секунд пришел ответный сигнал. В наушнике раздался мат оператора.
– Дроны потеряли связь с базой, слышишь меня, Грач?
– Все нормально, это я перехватил управление, – сообщил я.
Мат в наушнике стал трехэтажным. Я отключил оператора и повернулся к лагерю. Радар боевиков уже засек дроны. Взвыла сирена. Из бараков выскакивали люди с автоматами и неслись к периметру. Боевиков было много, сотни две, если не больше. У ограды они падали и замирали.
Дроны выскочили из-за горы и по моей команде разделились. Двое ушли ввысь, а трое закружились над лагерем. Обозначив периметр, они снизились и ударили из импульсных пулеметов. Через камеры дронов я видел спины залегших боевиков. Стальной ливень хлестал в них. Тяжелые пули разрывали тела, разбрасывая куски в стороны. Периметр затянула пыль.
Боевиков учили умирать за веру, но смерти они боялись – инстинкт. О том, что пулеметы убьют не всех, они не подумали. Не мудрено. Трудно сохранить хладнокровие, когда поблизости хлещет кровь из тел единоверцев. Боевики стали вскакивать и отбегать в центр лагеря – дроны поливали огнем его окраины. Когда внутри стало тесно, я дал команду. Два оставшихся дрона, спикировав сверху, сбросили контейнеры – каждый по одному. Этого, однако, хватило. Хлопнули взрывы, и лагерь накрыло белое облако. В нем проскочили искры, и облако вспухло огнем.
– Твою мать! – раздалось в наушнике. – Грач, это что?
– Термобарический боеприпас, товарищ капитан! – пояснил я.
– Я это и сам знаю! Но как ты согнал их в кучу? Там же полный песец!
– Так мне не стреляться? – спросил я.
– Пошел нах!.. – отозвался Полбин и закричал в микрофон: – «Птички», контроль! Быстрей, мать вашу! Могли остаться живые. Хотя хрена с два, – добавил он, чуть помедлив.
По возвращении в Могадишо меня вызвали к командующему. В его кабинете исходил потом незнакомый мне полковник.
– Как вам удалось перехватить управление дронами? – спросил генерал.
– В их памяти зашит код – для того, чтобы не позволить использовать изготовленное в империи оружие против нее же. Обычная предосторожность.
– И ты это знал, – хмыкнул генерал. – А этот… Пульт?
– Привез с собой. За пределы империи их не продают. В принципе, можно сделать самим. Комп со спутниковой связью и многопозиционный джойстик. Соединить – пара пустяков, с остальным и школьник разберется.
– Это тебе просто! – рявкнул командующий. – А вот он, – генерал ткнул пальцем в полковника, – за год не додумался. Сколько парней погибло, да каких! А тут и боевикам песец, и у нас без потерь. Вот что, старлей…
Я был в звании лейтенанта, но поправлять генерала не стал. Начальству видней.
– Через месяц у меня должны быть тридцать обученных операторов с пультами. Этим займется он, – генерал вновь ткнул пальцем в полковника. – А ты ему поможешь. Если не сделаете, поставлю вас раком и поимею в извращенной форме. Ясно?
– Так точно! – рявкнули мы.
– Полковник свободен, старлей остался!
– С империей неприятности будут? – спросил генерал, когда полковник вышел. – В смысле у тебя? Ты раскрыл их тайну.
– Если спросят, можно сказать, что мы заменили прошивку, поставив свою. Такое право у нас есть. Только они не спросят. Дроны империя продала с урезанной функцией, снизив их боевую эффективность. За такие вещи подают в суд и выигрывают процессы. Они сделают вид, что ничего не произошло.
– Хорошо, – кивнул генерал. – И береги задницу, старлей! В халифате о тебе уже прослышали. Их агентуры здесь море. Надир объявил награду за твою голову – сто тысяч евройен.
– За такими деньгами я сам приду.
Командующий рассмеялся.
– За пределы части все же не выходи, – сказал он, посерьезнев. – И вот что. Пока операторов нет, будешь ходить с другими. Я знаю, что не положено так часто в рейды, но сам понимаешь: людей жалко. Возражения будут?
– Никак нет! – гаркнул я.
Генерал получил своих операторов. В памяти одного дрона нашлась программа-симулятор – забыли удалить. Я закачал ее в комп и показал полковнику, как эта хрень работает. Пульты они сделали без меня. Пока шла учеба, я ходил в рейды чуть ли не каждую неделю. Полбин отнесся к этому ревниво. После разгрома лагеря террористов отношение ко мне качнулось в противоположную сторону. Я сам слышал, как Полбин выговаривал командиру другой группы:
– На принца рот не разевай! С нами начал служить, с нами и останется. Своих надо иметь!
Командир что-то сказал, в ответ Полбин рассмеялся:
– У императора попроси! У него еще один сын есть…
С легкой руки капитана мой позывной «Грач» как-то сам собой сменился на «Принц». Скоро о нем узнали все. Неудачи миротворческой миссии в Сомали вызвали ропот в России. Требовался положительный пример, и я подвернулся под руку как нельзя вовремя. В Африку прилетела группа журналистов. Героем их репортажей стал принц империи, воюющий за Россию. Порталы вспомнили, что я русский, учился в Москве и, как заверяли журналисты, по зову сердца оставил благополучную жизнь в империи, придя на помощь Родине. О Фикре не сказали – ее смерть не вписывалась в концепцию. Меня наградили орденом и повысили в звании. В результате цена за мою голову выросла. Халифат предлагал за нее уже миллион. Мне запретили выходить за пределы части. Чтобы не скучать, в перерыве между рейдами я учился рукопашному бою, метанию ножей и прочей фигне, совершенно ненужной на той войне.
Через год лагеря у Надира кончились. Халифат выдавили в горы, где методично добивали. Где-то там, среди боевиков, бегал и Надир. Его искали, в том числе и «Птички». В России опасались, что Надир ускользнет. Залижет раны, соберет деньги у спонсоров и начнет вербовать сторонников. Война продолжится.