– Я все поняла, – мне, наконец, удалось сообразить, как выключается диктофон, и я остановила запись. Щелканье красной кнопочки, казалось, вернуло меня в нормальный мир. Или почти в нормальный. – Я постараюсь приехать.
– Нет, ты не поняла! Стараться тут нечего – нужно обязательно приехать! – вздохнул Иван. – Ну сама подумай… Конечно, если ты всерьез решила с ним расстаться – можешь не приезжать. Это будет хорошая месть, потому что тогда парню точно крышка.
– Приеду обязательно, – жалобно ответила я, глядя на часы. Катастрофа… Меня могла спасти только машина, а значит, придется идти на непредвиденные расходы. Если предположить, что на дороге не будет ни единой пробки, я доберусь до магазина в половине шестого… Оттуда, опять же на машине, можно успеть на презентацию. Хотя я ведь могла вовсе не встречаться с Митей. Подумаешь, какие у меня перед ним обязательства?! Тогда я еще никуда не опаздываю… Хотя как же я расправлюсь с презентацией всего за час, ведь прослушивание назначено на семь?! Да еще нужно сделать запас времени на дорогу – ни одна машина не сумеет провезти меня через весь центр всего за пять минут…
И вдруг меня осенило и я закричала в трубку:
– Иван, слушай, я сейчас же поеду в магазин и прямо там поговорю с Женей! Может, мне удастся его отговорить!
– В добрый час, – напутствовал он меня. – Главное – отнесись к моим словам серьезно. Потому что если ты его не остановишь, парня в самом деле будет жаль.
Я бросила трубку, быстро оделась, собрала сумку, застегнула сапоги и выбежала из квартиры. Поймать машину было несложно, но возле первого же светофора я начала сжимать кулаки и молиться, чтобы случилось чудо и я успела в магазин до того, как оттуда уйдет Женя. Про Митю я как-то почти не думала.
А между тем Митя уже давно меня поджидал – когда я выскочила из машины и побежала к магазину, он бросился мне навстречу.
– А я боялся, что ты передумала!
– Женя еще там? – не останавливаясь, уронила я и побежала дальше.
Митя на миг замер, потом повернул за мной с криком:
– Что случилось?
Я не ответила. Ворвалась в магазин и увидела, что мое горе стоит на своем законном месте – за прилавком. И даже работает – что-то объясняет двум девчонкам, рассматривающим диск.
– Надо поговорить, – с места в карьер заявила я, оттаскивая его от покупательниц. Он заволновался, указывая мне глазами на девушек, и я его поняла. Ведь у них в руках был фирменный диск, недешевая вещь. Но сейчас мне было наплевать, украдут ли его девчонки, вычтут ли эту кражу из его зарплаты. Да и девушки на воровок не походили – они, похоже, даже испугались моей напористости и теперь не знали, что им делать. Женя шепнул:
– В другой раз, ладно? Мы ведь уже поговорили…
– Первый раз не считается, – отрезала я. – Мы говорили только о том, что хотел ты. А теперь давай о том, чего желаю я.
– Ну ладно, только…
– После работы? – поинтересовалась я. Ведь мне хорошо было известно, что никакого «после работы» он сегодня допустить не может. Если сказка с прослушиванием окажется правдой…
– Завтра, – лихорадочно предложил он.
– Нет, сейчас же!
Девушки оставили на прилавке диск и отошли в другой отдел. Женя молча закрыл пластиковый футляр и вернул диск на полку. Я заметила Митю – он стоял в дверях, глядя на меня такими детскими, недоумевающими глазами, что мне стало неловко. Обманула в общем-то неплохого парня. Но ведь и меня тоже обманули! Я схватила Женю за рукав:
– Что это за история с прослушиванием? Это правда?
Да, это было правдой. Я поняла это, хотя он не ответил ни да ни нет. Его глаза опять ушли в тень, губы чуть приоткрылись. Он получил удар – совершенно этого не ожидая.
– Кто тебе сказал? – наконец выдавил Женя.
– Не важно. Я узнала.
– Кто тебя просил вмешиваться?
– Я пока еще не вмешалась, – я видела, что он в ярости, но сейчас меня ничто не могло остановить. Потому что я тоже была вне себя. – Но обязательно вмешаюсь! Ты что – решил создать группу? Откуда ты возьмешь деньги на музыкантов? На все прочее? Кто тебе их даст?!
– Не твое дело…
Он сказал это тихо, почти шепотом, а глаза метались, не находя, на чем остановиться. От природы у него очень светлая кожа, но тут он стал просто белым – будто в лицо направили мощный прожектор. Меня кольнуло – какая же я дура, если он до сих пор мне так нравится, если я не вижу и не хочу видеть, что кто-то может быть лучше, красивее… Для меня, во всяком случае. Какая же я дура…
– Жень, ты делаешь глупость, – я попыталась говорить спокойней и тише – на нас опять глазели. Никто из продавцов не ожидал второго моего прихода. Явно считали, что меня припекло… Ну и пусть. Мне было уже наплевать на чужое мнение.
– Если это глупость – это моя собственная глупость, – так же тихо ответил он. – Но я хочу знать, как ты узнала.
– Сперва скажи, где ты возьмешь деньги?! Займешь?! Кто же тебе даст?
– Уже дали, – ответил он, по-прежнему не встречаясь со мной взглядом. – Кому ты звонила? Или… Это тебе кто-то звонил?
Я кивнула и уже собралась назвать имя Ивана, но тут Женя схватил меня за плечи и сжал их так, что я почувствовала его пальцы даже сквозь стеганую куртку. Боли, конечно, не было, но я и без нее была потрясена – Женя не то что никогда себя так не вел… Даже попытки не делал! И хуже всего было видеть его бледное лицо и то, как на этом лице кривятся посеревшие губы, слышать, как из них вырывается шипение:
– Отвяжись от меня, говорю тебе в последний раз, отвяжись! Это моя жизнь, мое личное дело, хватит с меня, убирайся!
Он тряхнул меня еще сильнее, но тут подоспел Митя – видимо, сообразил, что долг повелевает ему вмешаться.
– Да ты что – сдурел, отпусти ее! Убери руки, говорю!
Меня Женя тут же выпустил, зато набросился на Митю – с силой толкнул его в грудь, да так, что парень отлетел на несколько шагов и чуть не упал. К нам бросился продавец из отдела напротив:
– А ну заканчивайте! Обалдели вконец?! Что не поделили?!
Митя, тяжело дыша, рвался в драку, теперь уже мне приходилось удерживать его и оттаскивать к выходу. Он выкрикивал какие-то невнятные угрозы, обещал разобраться с Женей… Я наконец вытолкала его на улицу и потянула прочь:
– Пошли, опаздываем!
– Нет, постой, я ему сейчас покажу…
– Да пошли! – уже со слезами выкрикнула я. – Я запорю задание, потеряю работу, если мы опоздаем! Лови машину!
В машине, на заднем сиденье, я наконец заплакала. Плакала, то и дело поглядывая на часы, и одновременно прикидывала, успею ли я напудриться, прежде чем мы явимся на презентацию. Никогда бы не подумала, что способна делать сразу два таких важных дела… Митя пытался меня утешить, но я попросила его помолчать. Он мешал мне, ужасно мешал, но избавиться от него уже не было возможности. И в конце концов, парень пытался меня защитить…
От этой мысли мне стало жарко и больно – от кого защитить?! От Жени?! Ну если мне понадобилась защита от любимого человека – значит, надеяться уже точно не на что… Еще вчера вечером я думала, что все еще может наладиться… На что-то надеялась. Строила планы – как выясню, почему и куда он ушел, воображала, как он вернется, как я прощу его… Нет, даже прощать не буду – просто сделаю вид, что не было этих дней одиночества, не было ужасной записки. Просто вычеркну это, постараюсь забыть. А теперь… Левое плечо еще болело – его он стиснул особенно сильно. А тряхнул меня так, что даже зубы застучали. Неужели он и правда так меня ненавидел?!
Мне пришлось давать указания шоферу, и волей-неволей я отвлеклась, вытерла слезы, достала пудреницу. Митя послушно молчал. Я тронула его за рукав, когда мы уже подъезжали к торговому центру:
– Дай слово, что ты не будешь завтра разбираться с Женей.
– Я тебе просто удивляюсь, – мрачно ответил он после короткой паузы. Сперва мне даже показалось, что он вообще не желает отвечать. – Ты еще его защищаешь?! Если бы я не вмешался – он бы просто врезал тебе.
– Все равно, дай слово.
Никакого слова он мне не дал. Мы вышли из машины в состоянии холодной войны. Правда, шоферу заплатил все-таки Митя.
Я давно уже привыкла к тому, что на некоторые задания опоздать считается хорошим тоном, а на такие, как сегодня, – очень не рекомендуется. Существуют тонкие градации – где с раскрытыми объятьями кидаются навстречу журналисту, а куда журналист сам должен бежать сломя голову. Сюда я как раз должна была прийти вовремя, а опоздала на семнадцать минут – это я заметила по своим часам и по лицу встретившей меня женщины-менеджера. Впрочем, мне ничего плохого не сказали. Говорила я – ссылалась на пробки. Митя молчал. Ну а потом я пыталась делать свое дело.
Наверное, презентация была хорошая. Наверное, даже очень хорошая. Только до меня это не доходило. Я стояла с бокалом шампанского в первых рядах, смотрела, слушала, пыталась сообразить, с кем мне лучше побеседовать… А где-то под этими деловыми мыслями крутились и крутились другие – будто любимая песня, которую ставишь снова и снова. С той разницей, что эти мысли мне были неприятны. «Если бы я не навязывалась, все было бы хорошо. Если бы не приходила два раза в магазин… Если бы не пыталась что-то узнать… Если бы не вмешалась… Он бы все равно позвонил мне. Вернулся. Хотя бы, чтобы соврать, успокоить. Попрощаться по-человечески. И не орал бы на меня при всех, не хватал за плечи. И у него не было бы таких ужасных глаз, таких искривленных губ. Такого чужого, белого лица. Я сама все испортила. Зачем я вмешалась, зачем, боже мой…»
Кто-то осторожно взял меня за локоть, я обернулась.
– Ты все проливаешь, – шепнул Митя, указывая глазами на мой бокал. Я действительно держала его криво, и шампанское пузырящейся белой струйкой бежало на пол, собираясь в лужицу возле моих ног. Слава богу, на меня никто в этот миг не смотрел. Я допила то, что еще осталось в бокале, и потихоньку отошла от лужицы. Митя преданно пошел за мной.
– Тебе очень плохо? – таким же сочувственным шепотом спросил он.