Оказалось, что Таня уже составила план, как распорядиться наследством. Наследницей, разумеется, являлась она, представляя интересы малолетнего ребенка. Всплыл еще один малоприятный факт… То есть Ксения об этом знала, но никогда не считала удобным поднимать этот вопрос. Все это время она с сыном жила в квартире Ивана. Однако прописана была у своих родителей – там же, где и ее маленький сын. А первая, законная, жена была приезжей. Когда Иван женился на Тане, та жила в общежитии. Своего жилья в Москве у Татьяны не было, и она до сих пор была прописана в квартире Ивана. Как и ее ребенок.
Все эти сложные имущественные отношения Ксения объясняла мне с горящим взглядом и нервной жестикуляцией. Ее голос гневно зазвенел:
– Я всегда говорила, что эта серенькая тихоня на самом деле не так проста! При первом удобном случае наложила на все лапу! Ты только подумай – они же сто лет. назад развелись! Ну почему бы ей за эти годы не выписаться от него?
Я робко возразила, что вряд ли у учительницы была возможность купить квартиру. Ксения страшно возмутилась:
– Да на черта покупать квартиру, могла бы просто другой раз выйти замуж!
Я вспомнила Таню, ее унылое старообразное лицо, и у меня возникли сомнения, что она могла рассчитывать на второе замужество. Ксения продолжала возмущаться:
– И ты понимаешь, она все эти годы молчала, не подавала признаков жизни! Конечно, Иван иногда ее навещал, отвозил ей какие-то деньги. Она жила у подружки, старой девы, тоже учительницы. Вместе воспитывали сына, можно сказать… Ну, нашелся же какой-то выход, правда? Нашла она бесплатное жилье? Неужели нельзя было выписаться по-человечески? Встать в очередь на квартиру? Ну, я не знаю! – Ксения нервно передернула плечами. – А на поминках она так прямо и заявила, что продаст этот дом! А сама будет жить в Ивановой квартире! Нет, ты только подумай! Кто мог такое предположить? Мне было просто неловко смотреть на его родителей… Они, бедные, не ожидали такой подлости… Уж выбрала бы что-то одно, а то подавай ей и хлеб, и масло, и черную икру! Как я говорила, так и вышло – она все захапала!
Мне был понятен и гнев Ксении, и ее искреннее возмущение. В самом деле, ее положению не позавидуешь. Теоретически она имела равные права с первой женой Ивана. Что же касается закона… Я спросила, признавал ли Иван ее ребенка официально?
Ксения отмахнулась:
– Фамилия у Алешки моя, а отчество, конечно, Иванович.
– А почему твоя фамилия?
– Да кто из нас об, этом;; думал? – нервно бросила она. – Когда я родила, я совсем не собиралась прожить с ним еще несколько лет! Думала, мы скоро разбежимся… Рожала для себя. Я хотела ребенка. Если бы он предложил дать ему свою фамилию, я бы согласилась, конечно… Но он о таких вещах не думал. Его только музыка волновала. Гребаная музыка! – Она ударила кулаком по дивану:
– Ну ладно, я поеду жить к своим! Ничего, не сирота, родственников у меня достаточно. Не пропадем! Мне обидно за Ивановых родителей. Квартиру-то они сыну устроили, когда он женился в первый раз. Ну ты подумай, какая она подлая. Я как-то намекнула Ивану, что этот вопрос лучше утрясти, а он мне сказал, чтобы я не лезла не в свое дело. Ну я и заткнулась. Дура была!
Ксения достала сигареты и, оглянувшись в поисках пепельницы, впервые обратила внимание на мой внешний вид. Из-под халата выглядывла ночная рубашка. Она удивилась:
– Ты спишь в такое время?
– Нет, просто лежу. Простудилась.
Она извинилась за свое вторжение. Это были запоздалые и не слишком прочувствованные извинения. Сдается, моя болезнь вообще мало кого волновала. Даже меня саму. Я придвинула ей пепельницу.
– Значит, тебе придется оттуда съехать? Оставь свой новый адрес и телефон. Вдруг потребуется связаться.
– Ладно, – буркнула она. – Правда, я еще сама не знаю, у кого буду жить. Может, вообще никуда не поеду. – Она воинственно взмахнула сигаретой. – Вот назло; не поеду! Нет, это надо же такое выдумать! Теперь ее подружка, эта засушенная старая дева, наехала, на меня и говорит, что я угрожаю ее любимой Танечке! Это же надо такое придумать! Может быть, я се похитила?!
– Похитила? – переспросила я. Мне показалось, что я ослышалась. И Ксения все с той же ядовитой улыбкой сообщила, что сегодня спозаранку к ней домой явилась целая делегация. Танина покровительница и подруга привела за руку ребенка и потребовала отчета: куда делась его мать?
Ксения всплеснула руками и выронила сигарету. Я быстро ее подняла и положила в пепельницу. Но моя гостья этого даже не заметила – она продолжала жестикулировать и возмущаться:
– Оказывается, наша Танечка куда-то пропала! Вот уже сутки, как ее нету дома! Дите, видите ли, плачет, требует найти маму! Откуда я знаю, где шляется эта мамашка?! – И, совершенно неожиданно перейдя от агрессии к депрессии, Ксения снова прослезилась и принялась вытирать глаза. – Господи, ну почему все лезут ко мне со своими проблемами? Как будто мне собственных бед не хватает! Эта дура расселась у меня в квартире с ребенком, напугала Алешку, ничего не слушает, говорит, что никуда не двинется, пока я не скажу, куда дела Таню. Она, видите ли, решила, что я пожадничала, пожалела отдавать дачу и квартиру. И якобы что-то сделала с Таней. Да разумный человек сразу поймет, что мне от этого никакой выгоды нет. Как ни крути, а я Ивану не жена. И никаких прав на наследство не имею. Что мне прикажете делать, устраивать генетическую экспертизу, доказывать, что Лешка – сын Ивана? А как ее устраивать, если Ивана-то и нет? Даже тела нет, его сожгли! – И она снова расплакалась.
Ксения сидела, обхватив голову руками, ее плечи сотрясались, она разом обмякла и потеряла всю свою воинственность. Я слушала ее молча и не пыталась утешать. Я чувствовала себя слишком усталой, больной и, как она сама, могла спросить:. почему именно на меня валятся все шишки? Например, почему она явилась со своими жалобами именно ко мне? Неужели не нашлось подруги поближе? Мы и виделись-то всего два раза, причем последний раз на похоронах Ивана.
– Я все бросила и убежала, – всхлипнула Ксения. – Позвонила маме, чтобы она приехала и забрала Лешку к себе. И удрала… Я не могла больше видеть эту глупую стерву!
– Ты оставила с ней сына?
Ксения отмахнулась:
– Она ему ничего не сделает. Сама напугана насмерть, а когда я убегала, она ревела как корова. Я обозвала ее старой лесбиянкой… – Ксения неожиданно хохотнула и вытерла глаза. – Кто знает, вдруг она правда лесбиянка? Она да Таня – чудесная парочка! Но какова Татьяна?! Тихоня, а всю Ванькину кодлу сделала! Отобрала у Олега ключи, Артуру заявила, чтобы он забрал из студии свое барахло – записи, плакаты:.. Дескать, дом продается немедленно! Ё-мое, какая спешка! И сколько лет она сидела в тени, не высовывалась! Думаешь, я не знаю, что все ее жалели? Бедненькая, несчастненькая, зарабатывает копейки, перебивается с хлеба на воду! А я, значит, богатая и счастливая, да?! – Ксения потянулась за своей сигаретой, но та давно истлела до фильтра! Она стряхнула пепел с пальцев и взглянула на меня. – Я сразу подумала о тебе, когда удрала оттуда. Ты ничего не узнала? Не узнала, кто тогда ко мне приходил?
Я покачала головой. Ксения расстроилась:
– Я рассчитывала, что ты узнаешь… Понимаешь, все это ужасно подозрительно! После поминок мне все ребята стали намекать, чтобы я приглядывалась к этой Татьяне. Она слишком уж напористо себя повела. Как-то не по-людски… Такая хватка! Артур даже намекнул, что, может, Танька его и пришила, чтобы получить наследство? Если разобраться, то кусочек жирненький – общая стоимость дачи и квартиры, даже по теперешним ценам, потянет тысяч на восемьдесят. Одна земля чего стоит! Там престижный поселок!
– Неужели ты думаешь, что она могла его убить? – изумилась я.
– А почему нет? Может, ей надоело у подруги жить, о ребенке решила позаботиться… – Ксения зажгла новую сигарету. – Материнская любовь и не на такое подвигнет. – Она вздохнула и выпустила дым. – А я, наверное, плохая мать… Если бы я посильней надавила на Ивана, он бы как миленький на мне женился и Таньку выписал из квартиры… В любом случае наследство делилось бы пополам. А так все получит она! Но кто же думал, что он так рано умрет?!
Я согласилась, что единственным заинтересованным лицом, которое что-то выиграло от смерти Ивана, была его первая жена. Законная жена с законным ребенком от него. Я помнила ее замкнутое, неподвижное лицо, ее взгляд за стеклами дешевых очков – она все время прятала глаза, старалась ни на кого не смотреть. Способна ли она на убийство? Во всяком случае, мне в это не верилось. Ксения пояснила свою мысль:
– Я же не говорю, что она сама на него напала! Могла кого-то нанять!
– На какие деньги? Ты же говоришь, что она совершенно нищая!
– Ну, могла им пообещать рассчитаться после убийства. Когда получит наследство.
Я ответила, что все равно в это не верю. Если Иван легко поддавался влиянию, его можно было попросту уговорить продать дом и отдать ей деньги. Ксения нахмурилась:
– Продать дом? О чем ты? Для него очень много значил этот дом! Он бы никогда на такое не пошел! Иван его получил в наследство, там была его студия, и у него до сих пор оставалась какая-то надежда реанимировать группу… И в конце концов, он больше слушал своих дружков, чем меня или ее… А дружкам было бы негде собираться и выпивать, если продадут дом!
Она настойчиво убеждала меня, что Татьяна вполне могла подстроить это убийство. Именно поэтому так важно узнать, кто был тот тип, который явился к ней угрожать и велел изменить показания. Я встрепенулась:
– Ты же знаешь, что он был со студии! Разве Таня имела какие-то контакты с этими людьми?!
Я чуть было не ляпнула, что Женя точно с этой женщиной не знаком, но осеклась. Ксения ничего Не знала о том, кто именно явился ко мне с требованием не давать никаких показаний. Эта пауза была слишком явной, и Ксения ее заметила. Она вопросительно посмотрела на меня и медленно проговорила:
– Ты мне все рассказала? Ничего не скрываешь?