Нам никто не звонил. Ни мои родители, ни его родственники, ни Роман. Никто. То ли боялись это делать, то ли решили, что с них достаточно и связываться со мной себе дороже. Я тоже не подходила к телефону. Единственный человек, которому я хотела позвонить, был пока для меня недостижим. Телефона Елены Викторовны у меня все еще не было. Когда Женя принимал вечерний душ, я второпях порылась в карманах его одежды, перелистала записную книжку. Никаких результатов. Только визитная карточка Романа. Я переписала все имеющиеся там телефоны и решила, что это уже кое-что.
А наутро, когда Женя отправился штурмовать вершины шоу-бизнеса, мне опять позвонила Ксения. Голос у нее был измученный, а тон – просительный.
– Она все еще у меня сидит, – мрачно заявила Ксения. – Эта училка вместе с пацаном. Таня так и не нашлась. Моя мама тоже тут… У нас полный бардак…
Я спросила, чем могу помочь. К перепадам Ксениного настроения я уже успела привыкнуть. Вчера она была готова плюнуть мне в лицо, сегодня просила о помощи.
– Можешь приехать? – спросила она. – В самом деле творится что-то странное…
Я ответила, что неважно себя чувствую. Хотя тут я преувеличила. Эту ночь я спала прекрасно, несмотря на соседство Жени. И наутро почувствовала себя на удивление бодрой. Наверное, это все-таки был не грипп…
– Приезжай, сама все услышишь, – настаивала Ксения. – Боюсь, что дело серьезное.
– От меня ведь ничего не зависит, – попробовала отговориться я. Но у меня ничего не вышло. Ксения сообщила, что, если я не приеду, они сами все ко мне заявятся. И я быстро собралась.
…Жанна отреагировала на мое появление Несколько странно. До моего прихода она явно плакала. Когда же я вошла в комнату и нас представили друг другу, она поджала губы и принялась вытирать глаза носовым платком. Я не могла взять в толк, какую пользу можно извлечь из моего участия. Мне было очень неловко. Особенно смущало то, что я не знала отчества этой женщины. Она годилась мне в матери, и к тому же я не так давно закончила школу и не могла называть учительницу просто по имени.
Ксения объяснила:.
– Вот, мы уже сутки тут заседаем. Жанна все звонит домой, но там никто не берет трубку. Я ей говорю, чтобы она возвращалась – вдруг Татьяна приедет.
– Она не приедет, – глухо и враждебно ответила Жанна. – Я это чувствую.
Дети к тому моменту перешли в другую комнату. Алеше было пора спать, и мать Ксении укладывала его. Старший брат, похоже, заинтересовался этой церемонией. У него-то не было заботливой бабушки, которая стала бы с ним возиться.
– Жанна все еще думает, что я приложила руку к исчезновению Тани, – ничуть не смущаясь, заявила Ксения. У нее был такой вид, будто она провела ночь без сна. Возможно, так оно и было. В комнате царила какая-то наэлектризованная атмосфера. Ругань и взаимные упреки остались во вчерашнем дне, но и сегодня эти женщины, обе измученные, злые, не собирались сдаваться.
Я присела на диван. Отметила про себя, что голова стала ясной, и если не считать общей слабости, то чувствую я себя неплохо. Даже Ксения отметила, что у меня бодрый вид.
– Я тут пытаюсь втолковать Жанне, что ничего не выиграла ни от смерти Ивана, ни от исчезновения Татьяны, – несколько официально сказала Ксения. – Меня не слушают.
– Я вас в его смерти не обвиняю, – тихо ответила Жанна.
Ксения нахмурилась:
– Еще бы обвиняли! Я весь тот день сидела дома, с Алешкой!
– Я вас не виню, – повторила та, будто ничего не услышав. – И я понимаю, что вы лишились всего…
В ее голосе прозвучала какая-то странная нотка – мне показалось, что она злорадствовала, хотя очень старалась это скрыть.
– Да, я лишилась всего, – нервно ответила Ксения. – Что же вам еще от меня нужно? Татьяна получит И дом с участком, и эту квартиру. Тем более она тут прописана. Да ради Бога, пусть хоть завтра приезжает сюда, со всеми вещами… Да хоть бы и с вами за компанию!
Жанна подняла на нее растерянный, близорукий взгляд:
– У меня есть своя квартира, не беспокойтесь.
– Я не беспокоюсь. Это вы беспокоитесь! – бросила Ксения. – Да вы посудите здраво: даже если с Татьяной что-то случилось, что я выигрываю?. Остается ее сын, и тогда он – наследник. А моему Алешке все равно дадут фигу с маслом! Что же мне беспокоиться? На поминках я своими руками передала ей папку с документами на дом и участок.
Жанна беспокойно заерзала на стуле и вдруг обратилась ко мне:
– Мне сказали, что вы последняя видели Ивана живым… Это правда?
Я подтвердила. Но все-таки добавила:
– Последним его видел убийца. Мы расстались за несколько часов до его смерти… За час, как минимум.
– Да, я знаю… – Она продолжала разглядывать меня, неожиданно беззастенчиво. Потом достала из футляра очки и наконец надела их. Теперь ее лицо приобрело законченность – этой детали явно ему недоставало. Она даже разговаривать стала уверенней. – Я знаю, кое-кто думает, что Таня была заинтересована в его смерти, – сказала она, нарочито не глядя в сторону Ксении. Та только хмыкнула. – Но я вас уверяю, у нее и в мыслях такого не было!
Жанна горячо заговорила о том, каким бескорыстием и отсутствием практичности отличалась её подруга. Она все время упоминала о ней в прошедшем времени, и мало-помалу мне стало казаться, что с Татьяной в самом деле что-то случилось. Уж очень она была в этом уверена!
– Она никогда не думала о деньгах, – сказала Жанна. – У нас в школе есть платные классы, с углубленным изучением предметов… Так вот, Татьяна вполне могла взять себе старшие классы, по литературе… Руководство ее ценит, она очень талантливый преподаватель. Но она отказалась. Из-за щепетильности.
Жанна с восторгом, но как бы и с сожалением сообщила, что у Татьяны были несовременные представления о деньгах. И она не ценила в людях так называемые деловые качества, ей казалось, что они Портят человека. И сама была начисто их лишена.
– Я это к тому говорю, чтобы вы поняли:
Татьяна и думать не могла что-то получить от бывшего мужа! Она даже от алиментов хотела отказаться!
– Вот как? – снова фыркнула Ксения. Она стояла у притолоки в наполеоновской позе, скрестив руки на груди. – Почему же не отказалась?
Жанна почти зашептала, опуская глаза:
– А вы будто не знаете? Как же ей содержать ребенка на свою зарплату?
Ксения вздернула плечи и перевела взгляд на меня. Я недоумевала. Моя роль в этом представлении оставалась для меня загадкой. Жанна с вызовом заметила, что все деньги, которые привозил Иван, Татьяна всегда тратила только на сына. На себя – ничего.
– А вот когда Иван погиб, все изменилось, – еще тише, как-то безнадежно произнесла она.
– Еще бы, – заметила Ксения. – Сразу появился интерес к жизни!
– Прекратите на нее наговаривать! – повысила голос Жанна. Ее очки угрожающе блеснули. – Ей самой ничего не нужно! Но с ней стало что-то происходить. Потому я и думаю, что теперь с ней что-то случилось. Я хотела поговорить с кем-нибудь, кто видел Ивана перед его гибелью. Происходит что-то странное.
И Жанна начала рассказывать… Татьяна узнала о смерти бывшего мужа тридцать первого декабря. Она с детьми из старших классов как раз наряжала елку в школе, когда в учительскую позвонили.
– Я была там и взяла трубку, – сказала Жанна. – Звонил какой-то мужчина. Он не представился, только сказал, что ему срочно нужна Татьяна Чугайнова. Я сбегала за ней и, когда она разговаривала по телефону, была рядом. Таня выглядела так странно!
Положив трубку, Татьяна замороженным голосом сообщила, что с Иваном случилось несчастье. И что ей срочно нужно куда-то ехать. Она бросила и неубранную елку, и сына, сказала, что неизвестно когда вернется. Приехала перед полуночью, машинально села за праздничный стол, но ничего не ела.
– Зато выпила два бокала шампанского, – с убитым видом сообщила Жанна. – Это так на нее не похоже! Она же вообще ненавидела алкоголь!
Татьяна сообщила, что ее бывшего мужа убили. А потом, выслушав соболезнования, Татьяна сказала, что теперь нужно вплотную заняться имущественными вопросами.
– Меня это сразу удивило, – призналась Жанна. – Она была немножко не от мира сего… И хотя Иван давно ее бросил, я думала, что эта смерть заставит ее переживать… Но ничего этого не было! Она сразу заговорила об участке – о том, что нужно скорее его продать!
Ксения улыбнулась уголками губ, но комментировать не стала.
– Я спросила, к чему такая спешка, это же не срочно… – Жанна почему-то смотрела только на меня. – А она ответила, что срочно и даже очень. Была какая-то… сама не своя. Может, потому что выпила. Она сказала, что нужно заняться делами, и поэтому она возьмет в школе отпуск за свой счет. Понимаете, хотя у нас и каникулы, но мы все равно заходим в школу – ведь постоянно идут утренники, да и кружки работают. Она вела кружок, получала за это небольшую приплату… Так любила своих ребят! А тут вдруг все бросила ради этого участка… Я ничего не понимала! Мы даже поговорить толком не могли, она замыкалась в себе, молчала… Звонила кому-то, когда я была в ванной, а стоило выйти – сразу вешала трубку. И все время нервничала ужасно… Я не была на похоронах, хотя предлагала ей: давай пойду, поддержу тебя, там же все чужие… Она отказалась. А вечером вернулась очень поздно. Ребенок прямо на ходу спал. Она его мне передала и даже чаю не выпила, сразу убежала.
Жанна неожиданно сорвала очки и быстро вытерла глаза. Тяжело переведя дух, она призналась:
– Татьяна опять говорила только об участке, как сумасшедшая. Сказала, что ей нужно встретиться с одним человеком, по поводу продажи… Я ей сказала: зачем ты так надрываешься, для кого? Все сделается постепенно…
Татьяна ответила на это, что ждать нельзя, что все нужно делать быстро. У нее вырвались слова: «Я стараюсь не для себя!»
– Я спросила: для кого же? Она ответила, что от этого зависит судьба ее ребенка и еще чья-то… И убежала. Больше я ее не видела.
. Жанна все еще вытирала глаза. Ксения отделилась от притолоки и подошла к ней: