После прочтения уничтожь.
Дорогая моя малышка!
Как и обещала, я передала твое вчерашнее письмо известной тебе особе и прилагаю его ответ. Ты видишь, что я не запечатала письмо своей печатью из соображений безопасности.
Мне очень не по душе все эти тайны, но, поразмыслив, я пришла к выводу, что они оправданы тем, что совершаются ради добра, то есть в целях ограждения тебя — и всей твоей семьи — от несчастья. При всех моих претензиях к браку факт остается фактом — когда пятнадцать лет назад ты вышла замуж, то отправилась в плавание именно с этим мужчиной, и все твое будущее зависит от того, удастся ли предотвратить кораблекрушение.
Я по-прежнему уверена, что дальнейшие твои встречи с упомянутым человеком лишь дадут ему основания питать ложные надежды, но вынуждена согласиться, тебе самой нужно добиться разрыва отношений самым безопасным способом (да и что я знаю о мужском сердце?). Предстоящий его отъезд, надеюсь, положит конец этой опасной драме, и хотя, вероятно, ты будешь страдать без него, я обещаю утешить тебя всем своим сердцем.
С того дня, как ты доверила мне свою ужасную тайну, я не спала ни одной ночи, но бессонница, дорогая моя, — это самая маленькая жертва, какую я могу принести на алтарь дружбы, которая, как я думала, умерла, но которую милосердное Провидение сочло нужным возвратить нам, подобно хлебам, брошенным в воду. Помни, я всегда с тобой, всегда рядом. И не говори, что ты „этого недостойна“, это вызывает у меня слезы. Да, ты легкомысленна и своенравна, но в душе твоей нет зла. Да и когда это критерием для дружеских отношений были соображения о том, достоин ли их человек, привлекший твое внимание? Любовь возникает внезапно, помимо твоей воли. С того момента, как я увидела тебя на берегу моря в Кенте, я принадлежу тебе, и так будет всегда.
Если, как ты говоришь, вам положительно необходимо встретиться в каком-либо безопасном месте, то я уступаю твоему настоянию: я написала ему, чтобы он пришел ко мне домой завтра (шестнадцатого) в половине пятого, а тебя ожидаю на полчаса раньше. Вряд ли нужно говорить, что я останусь в комнате на все это время, и надеюсь, что ты больше не позволишь ему использовать в своих целях мое гостеприимство.
В скромной гостиной Фидо Хелен не стала садиться на диван и опустилась на старый стул у камина.
Фидо подвинула к ней свой стул.
— Вооружись, дорогая моя. Тебе нужно быть очень сильной и твердой.
— В самом деле? — рассеянно произнесла Хелен, которую бесит торжественно-скорбный тон подруги и чайный столик, накрытый для кофе, но без кекса.
— Ты уверена, что хорошо знаешь этого человека, из-за которого рискуешь погибнуть?
«Рискую погибнуть! — усмехнулась про себя Хелен. — Начиталась глупых романов!»
— Видишь ли, я взяла на себя смелость спросить у своих знакомых из Шотландии, что им известно об Андерсоне, и сегодня утром получила довольно тревожные сведения.
— И что установили твои детективы? — с улыбкой спросила Хелен. — Что как-то раз он проиграл в карты сто фунтов?
Фидо взглядом укорила ее за насмешку:
— У него была связь с одной из его кузин.
— Ну и что?
— С видами на брак.
Хелен насмешливо поджала губки:
— И кто именно имел эти виды? Всем известно, что в любом семействе всегда найдется куча старых наседок, которые готовы выдать замуж своих цыпочек за первого же подходящего холостяка, приехавшего домой в отпуск.
Фидо покачала головой:
— Сведения моих корреспондентов абсолютно точны и достоверны. Вообрази, прежде эта кузина была помолвлена с братом полковника!
«Да она рада сообщить мне о нем любую гадость!» — с ненавистью подумала Хелен, но заставила себя беззаботно рассмеяться.
— Пожалуй, этот факт разрушает все обвинения! Выходит, одним летом эта девочка строит глазки брату Андерсона, на следующее лето — самому Андерсону, но при этом одинаково безразлична к обоим.
Фидо выпрямилась, покусывая губы.
— Что ж, если тебя не страшит тот факт, что ты связана с человеком, который позволяет себе ухаживать за девушкой, возможно, его будущей невесткой…
— Мне не до того, чтобы в такой дали, как Шотландия, выискивать воображаемых соперниц, — вспыхнула Хелен. — В тысячу раз больше меня страшит его предстоящий отъезд на Мальту! Господи, он снова оставит меня одну, обречет на невыносимую жизнь с этим истуканом, который зовется моим мужем!
Глаза Фидо наполнились слезами.
— Я не хотела… — Она робко положила руку на пурпурную юбку Хелен.
Снизу донесся звонок — слава богу!
Горничная доложила об Андерсоне. Он вошел, судя по его виду не чувствуя за собой большой вины. Фидо с холодной вежливостью передала ему чашку кофе.
Хелен обратилась к Андерсону язвительным тоном:
— Что ж, полковник, вы очень любезны, что нашли для нас время перед отъездом на север. Очевидно, климат Шотландии обладает особой притягательностью.
Полковник улыбнулся:
— Не уверен, что понимаю, к чему вы клоните, миссис Кодрингтон.
— О, неужели меня ввели в заблуждение? Или почтенные вдовушки семейства Андерсон уже не занимаются сватовством?
Он облегченно рассмеялся. «Боже, как я люблю это лицо с широкой мальчишеской улыбкой!» — с болью осознала Хелен.
— Что я могу сказать? Было бы жестоко заткнуть им рты.
Она почти успокоилась.
— Но пощадите бедную козочку, которая, видимо, питает надежды, связанные с вами.
— Она весьма здравомыслящая особа, не стоит за нее беспокоиться, — снова улыбнулся Андерсон, встал со стула и уселся рядом с Хелен, так близко, что его колено касалось кринолина ее юбки.
Фидо удалилась за круглый столик и с газетой в руках повернулась к ним спиной. Но всей своей позой она давала понять свое отношение к этой встрече.
— Послушай, — прошептал Андерсон, — я хочу поговорить с тобой наедине.
— Ты только об этом и думаешь, — вкрадчиво ответила Хелен.
— Ты не можешь уговорить свою верную собаку хотя бы ненадолго оставить нас с глазу на глаз?
— Увы! — Хелен выразительно закатила глаза. — Мне пришлось дать ей слово, что я откажусь от тебя постепенно, как от наркотика.
Андерсон хмуро подергал себя за усы:
— Как там Гарри?
Она презрительно поморщилась:
— Как всегда! Засел дома, как паук в своей паутине, и только и знает, что читать мне нотации. То выговаривает, что я мало времени провожу дома, то, оказывается, я слишком много денег трачу на новую обстановку. Словом, вечно всем недоволен.
— Экий зануда! — Он потихоньку накрыл ее руку своей. — Но мужу полагается держать вожжи в руках.
Хелен раздраженно усмехнулась:
— Ты говоришь в точности как моя покойная мать. Он что, должен держать вожжи, даже если у него руки изуродованы ревматизмом?
— Боюсь, это не имеет значения. Лейтенант может быть умнее своего майора, но вынужден ему подчиняться.
Она выдернула свою руку, посмотрела в сторону круглого столика и встретила укоризненный взгляд хозяйки дома. Фидо достала свои часы и выразительно постукала по крышке. Хелен сделала унылое лицо и опустила взгляд.
— Это абсурд, здесь мы ничем не можем заняться, — тихо проворчал Андерсон.
— Почему же? Мы можем разговаривать.
— Спокойного разговора не получится. Вот что я скажу: почему бы мне сейчас не попрощаться и не подождать тебя на углу Гордон-стрит, а ты через десять минут возьмешь кеб и заберешь меня?
— Потому, что…
После некоторого раздумья она приняла решение. Почему это женщина постоянно должна быть осторожной и осмотрительной? И, учитывая риск, на который Хелен всегда шла и идет ради встреч с этим человеком, с какой стати лишать себя удовольствия?
Андерсон не дождался ее ответа.
— Мисс Фейтфул… — Он встал со стула.
— Сделай огорченный вид, — прошептала Хелен.
Его лицо послушно приняло расстроенное выражение.
— Мне пора уходить, — глухо сказал он.
— Понимаю, полковник. — Фидо встала с видом строгой, но справедливой учительницы.
— Вы были так добры. Не могу найти слов… — К огромному облегчению Хелен, на этом Андерсон умолкает. (Он не обладает ее даром импровизации.)
Фидо позвонила в колокольчик, чтобы ему принесли пальто, шляпу и трость, и проводила его на лестницу. Когда она вернулась в гостиную, Хелен уже успела занять на диване позу страдалицы, прикрыв лицо рукой. Фидо осторожно села рядом и спросила:
— Все… кончено?
— Я пыталась, — проговорила Хелен сквозь пальцы. — Я привела все аргументы, не оставила ему никакой надежды. Но его безумная настойчивость…
— Видимо, он сгорает от любви к тебе, — через силу проговорила Фидо.
Хелен кивнула:
— Не знаю, почему…
— О, Хелен…
Спустя минуту Хелен добавила:
— Но я уверена, постепенно он поймет, что я говорю серьезно. Пожалуйста, Фидо, не торопи меня, потерпи немного. Будь мне опорой!
Крепкие руки подруги обняли Хелен, и при этом она испытала мгновенное замешательство, ибо у нее двойственное отношение к Фидо. Втайне она посмеивается над наивностью старой девы и все-таки надеется, что та одна поможет ей разобраться в самой себе. Хелен играла роль и в то же время была искренна; ей хотелось вызвать кеб и поскорее увидеться с любовником; но не меньше этого она готова была провести здесь весь вечер, чтобы эти сильные руки баюкали ее как ребенка.
— Пожалуй, мне пора, — наконец сказала она и встала, вытирая глаза. — Гарри любит, чтобы обед подавался ровно в семь. Он уверяет, что, если обед запаздывает хотя бы на четверть часа, у него начинается сердечный приступ!
На углу Гордон-стрит Андерсон поднялся к ней в кеб, и теплый сентябрьский ветерок мягко веял им в лицо. Он протянул руку, собираясь задернуть кожаную шторку.
Хелен удержала его:
— Что ты делаешь? Да еще в такую прекрасную погоду — это только вызовет подозрения.
Он усмехнулся и оставил шторку полузадернутой.
— Куда поедем?
— Куда угодно, только не домой, — неожиданно для самой себя бросила она.