Опять хлопнула дверь. Гарри внимательно прислушался. В холле слышны только шаги горничной. Кто это может быть на этот раз? Желая размять ноги, он встал и подошел к окну гостиной. На них уже зимние шторы из красного бархата с фестонами; Гарри остановился и посмотрел между ними в окно. Он увидел, как мужчина грубой наружности подошел к двухколесному кебу и неуклюже взобрался на высокие козлы позади фургона. Затем снова послышались шаги в доме: кто-то быстро спустился по лестнице. Его жена? Гарри оставил очки в кабинете; он протер глаза и напряг зрение, чтобы разглядеть, что происходит снаружи. Кнут и вожжи спокойно лежат на коленях кучера. Отсюда с высоты внутренность кеба не разглядеть. Ага! Из дома вышла Хелен, в ярко-розовом платье, с непокрытой головой. (Любая другая женщина в Англии знает, что выходить из дому без головного убора неприлично, но только не его жена.) Она наклонилась к открытой дверце кеба и стала разговаривать с невидимым седоком.
Ярость ослепила Гарри. Неужели там, в темноте, скрывается мужчина? (Кто именно?) Но как они смеют, среди бела дня!
Хелен обернулась и бросила взгляд на фасад дома; Гарри поспешно скрылся за шторами. Неужели она почувствовала его взгляд?
Затем дверца кеба стала приоткрываться. Сейчас он увидит лицо выходящего пассажира. Но вместо этого Хелен вдруг приподняла юбки и забралась внутрь. Гарри замер у окна наподобие соляного столба. В груди у него разлилась странная легкость. Ему была видна только часть розового рукава жены. Он наблюдал за неслышным разговором, прижав лицо к стеклу, от которого пахло уксусом.
Внезапно Хелен низко наклонилась, похоже, опустила голову на колени. Черт, что там происходит?
Она снова выпрямилась, повернувшись к нему спиной, увлеченная разговором с другим пассажиром. Руки ее взлетали в резких, непонятно что выражающих жестах.
Гарри готов был выбежать на улицу и застать эту пару на месте преступления. Но что, если этот человек умчится в кебе, оставив Гарри на тротуаре? Да, внезапно у него появилась уверенность, что Хелен намерена уехать с неизвестным седоком. Это было бы похоже на нее: уехать после пятнадцати лет совместной жизни, даже без капора и дамской сумочки. «В таком случае иди, ступай себе прочь», — думает Гарри. Он парализован и может только наблюдать и ждать.
Но кеб все стоял на месте. Возница тер тыльную сторону ладони. Вот он наклонился, откинул крышку маленького люка, обменялся несколькими словами с пассажиром, затем опустил ее.
Через минуту дверца кеба открылась, и так резко, что Гарри вздрогнул. Хелен неловко спустилась на тротуар и, едва переставляя ноги, побрела к дому. Ее лицо непроницаемо, как у египетской мумии.
Гарри показалось, что его мозг вот-вот лопнет от напряжения. Он стремительно выбежал из комнаты.
Днем в пабе почти пусто. Пока Крокер облизывал грязный палец и листал свой блокнот, Гарри рассматривал его. Парню лет тридцать, заключил он, с бледным пористым лицом, типичным для его класса, и неприятной манерой поминутно откашливаться.
Крокер стал монотонно докладывать, заглядывая в блокнот:
— Я начал следить за домом миссис Кодрингтон на Экклестон-сквер 18 сентября 1864 года.
— Вы не могли бы говорить тише?
— Да, конечно.
Гарри оглянулся на малочисленных посетителей.
— И может, не стоит называть имена?
— Как пожелаете, сэр.
Крокер уже собирался возобновить отчет, как подошел бармен с подносом: пиво для частного сыщика и бренди для адмирала. Гарри тоже любил пиво, но предпочел подчеркнуть разницу в положении.
— Восемнадцатого числа текущего месяца, — продолжил Крокер, понизив голос, — я не заметил никого выходящего из упомянутого дома, кроме слуг и адмирала Код… прошу прощения, сэр, и супруга упомянутой особы, который вышел в двенадцать и вернулся в десять минут шестого.
Гарри словно видел свою жизнь с другого конца телескопа. Что ж, подумал он, невозможно установить слежку за своей женой, чтобы самому не оказаться под наблюдением.
— Мне известно, когда я выхожу и прихожу, — как можно спокойнее отчеканил он, — так что эти моменты можете пропустить. Кстати, Крокер, вы прячетесь за какую-нибудь повозку или что-то в этом роде?
Тот с оскорбленным видом возразил:
— Сэр, я договорился с вашей соседкой через улицу, миссис Хартли, что буду изображать маляра.
— И что, вы снова и снова красите одну и ту же решетку?
— Да, сэр, в предписанный зеленый цвет; потом я ее счищаю. — Крокер снова заглянул в свои записи. — Вечером восемнадцатого я следил за домом до начала двенадцатого, когда, как было условлено, муж погасил внизу все лампы, из чего следует, что вся семья в сборе.
Гарри поймал себя на мысли о том, как парень устраивается с едой и с отправлением естественных потребностей.
Крокер остановил палец на странице.
— Девятнадцатого сентября в десять часов утра я заметил, что из дома выходит миссис… интересующая нас особа. Я узнал ее по переданной мне фотографии. С нею было двое детей, обе девочки. Я понял, что она — их мать, так как одна из них называет ее мамой.
— Стоит ли об этом упоминать? Я прекрасно знаю, что мои дочери являются детьми моей жены.
— Совершенно верно, сэр, но миссис Уотсон говорит, что я всегда должен объяснять, почему я думаю так или иначе. Как видите, я ничего на себя не беру.
Подавляя раздражение, Гарри заставил себя кивнуть.
— В тот день, а именно девятнадцатого сентября, я следовал за ней в следующие заведения: Гэмбелс, Даутис, Локс. Я видел, как она приобрела два детских макинтоша, корм для золотых рыбок и графин для спиртного. Она также примеряла пару туфель.
— Ее покупки вы тоже можете опустить.
— Хорошо, сэр, — на этот раз с недовольной ноткой пробурчал Крокер. — Хотя будет трудно представить полный отчет, если выпустить все эти вещи…
Гарри нервно побарабанил пальцами по столу, где стоял его нетронутый бренди. Неужели Уотсоны не могли нанять более опытного или хотя бы не столь болтливого агента? Конечно, они оказали ему невероятную любезность, но, видимо, несколько преувеличивали свой опыт в подобных делах.
— Вы давно занимаетесь этим делом, Крокер?
— Чем, слежкой? Нет, сэр. У меня четыре лошади, я кебмен, — сообщил он, и его лицо в первый раз приобрело человеческое выражение. — Я только оказываю миссис Уотсон услугу от имени моей матери, которая служит у них прислугой. Двадцатого сентября, — уже нарочито серьезно продолжил он, — в течение всего утра не было зафиксировано никакого движения.
До чего же пустой и бессодержательный отчет! Гарри вдруг подумал, что миссис Уотсон следовало бы прислать вместо него горничную, которая втерлась бы к Хелен в доверие… Правда, на это ушло бы какое-то время. Время было на Мальте, когда сама миссис Уотсон была наперсницей Хелен, ее… — как это называют женщины? — ее задушевной подругой. О чем бы Гарри ни подумал, его сразу настигают воспоминания о прошлом.
— Двадцать первого после ланча одна из девочек была замечена…
— Да, да! Вчера Нэн с миссис Лаулес была в Британском музее. Переходите к кебу, — нетерпеливо перебил Гарри Крокера. — Вчера днем я случайно увидел, как моя жена вышла из дома и уселась в кеб.
Крокер явно недоволен: клиент перешел на его территорию.
— Совершенно верно, сэр. Данная особа оставалась в кебе приблизительно десять минут, после чего вернулась в дом.
— Она казалась взволнованной, когда вышла из кеба. Вам не показалось?
Крокер поджал губы.
— Во всяком случае, мне так казалось с того места, где я находился, у окна, — сказал Гарри. — У меня сложилось впечатление…
— Впечатление — это одно, сэр, а факты — дело другое, — важно заметил Крокер.
— Да, — смутился Гарри, затем оживился. — Если вы наблюдали с другой стороны улицы… значит, вы видели его лицо?
— Чье лицо?
— Пассажира!
— Пассажиром кеба была женщина, сэр, — объяснил Крокер. — Я бы сказал, леди.
Гарри изумлен.
— Какая леди?
— Я бы сказал, плотного сложения. Волосы длиной до плеч.
— О, тогда это не важно. Это подруга моей жены, — пояснил Гарри.
Но в следующую минуту ему в голову закрались черные подозрения, как тучи, наползающие на солнце. Если это была Фидо — почему она не вошла в дом? И что могло быть причиной их столь оживленного разговора?
«Она знает, — подумал он, закрыв глаза. — Женщины обо всем рассказывают друг другу».
А потом его осенила другая мысль. Когда на прошлой неделе его телеграмма о болезни Нелл была доставлена в дом Фидо, то, если Хелен у нее не было, Фидо наверняка вернула бы ее на Экклестон-сквер. То, что Гарри не получил никакого ответа с Тэвитон-стрит, могло означать одно из двух: либо Хелен действительно находилась там и обедала с родителями подруги, либо Хелен была где-то в другом месте, и Фидо участвовала в этом обмане.
Возможно ли это? Хладнокровная сводница еще более отвратительна, чем обуреваемая преступной страстью изменница. Неужели Фидо Фейтфул могла участвовать в гнусном сговоре против человека, который когда-то предоставил ей убежище в своем доме!
Ах, дьявол в юбке!
Частный сыщик резко захлопнул свой блокнот:
— На данный момент это все, сэр.
Гарри погрузился в мрачные размышления. Больше всего его угнетало сознание, что он очень надеялся получить какое-то серьезное доказательство, оправдывающее его подозрения.
— Но у вас нет ничего существенного, Крокер, не так ли?
Тот смущенно пожал плечами.
— Я не хочу хулить вашу работу…
— Благодарю вас, сэр.
— Я хочу лишь удостовериться, содержат ли в себе обычные дневные передвижения, о которых вы докладываете, какое-либо доказательство, могущее обосновать обвинение в…
— Это не входит в мои обязанности, — уверил его Крокер. — Послушайте, если я вижу некую особу с неким представителем противоположного пола, которые вместе входят в некий дом, то я подробно записываю это и все сопутствующие обстоятельства. Хотя девятьсот девяносто девять человек из тысячи могут сказать, что эти особы не замышляют ничего хорошего, я не решился бы сказать, будет ли это достаточным доказательством для жюри. — Он многозначительно постучал пальцем по своему носу, похоже копируя этот жест из какой-то пьесы.