— Нет, это не я».
Сама мысль об этом заставляет Фидо презирать себя за малодушие и жестокосердие. Нет-нет! Она не может вычеркнуть из своей жизни ни тот день, ни весь следующий месяц, полный бурных переживаний. В прошлом Фидо никогда не была для Хелен на первом месте, и сознавала это. Но сейчас Хелен прозрела; она поняла, что лести мужчин нельзя доверять! Она начинает ценить своего единственного преданного друга, единственную душу, понимающую ее! Бедняжке Хелен предстоит пережить весь этот ужас, и Фидо поддержит ее. И впереди у них будут долгие годы счастливой жизни.
Подчиняясь внезапному желанию, она осторожно, чтобы не потревожить спящую, встает и роется в ящике бюро. Ей не нужен свет, чтобы найти матерчатый сверток. Это бархотка, подаренная ей Хелен много лет назад на память об их встрече в 1858 году на берегу моря в Кенте, — расшитая ракушками, перламутром и янтарем. Фидо надевает ее и застегивает сзади крючок. Бархотка ей маловата, но носить вполне можно.
Она останавливается у кровати, сдерживая свистящее дыхание, и укутывает одеялом плечи Хелен, на светлой коже которых выделяются темные завитки рассыпавшихся волос.
Она проснулась и увидела Хелен уже одетой и стоящей у окна.
— Дорогая…
— Девочки очень напуганы, я это чувствую, — не оборачиваясь, сказала Хелен. — Нужно найти, где он их скрывает.
Фидо стряхнула сон.
— Но ты не в том состоянии, дорогая. Почему бы не подождать хотя бы до завтра?
— Это значит провести еще один день без любимых детей, — глухо ответила Хелен.
Фидо опирается на локоть, подавляя вздох. Ей хорошо известно, что Хелен путешествовала порой по месяцу, спокойно оставляя детей дома. Но, видимо, теперь, когда они отняты у нее, она чувствует эту потерю. В конце концов, что Фидо может понимать в материнских чувствах?
Почти всю первую половину дня они разыскивают Нэн и Нелл по всему городу. Это оказывается довольно унизительно.
Сначала Хелен завезла в клуб Гарри умоляющую записку (черновик которой Фидо набросала в кебе, держа блокнот на коленях). Рэг-клуб, он же клуб «Армия и флот»,[55] располагается на Пэлл-Мэлл, это современная неприступная крепость со скрещенными шпагами и якорем на величественной арке и с выгравированным девизом: «Единство в силе». Лицо привратника непроницаемо; он ничем не дал Хелен понять, находится ли адмирал Кодрингтон в клубе.
Затем они побывали у нескольких давних знакомых Кодрингтонов. Те встречали их с изумлением и испугом. Как может порядочная мать потерять двух дочерей, одиннадцати и двенадцати лет? Уже этого недоумения достаточно, чтобы по городу распространились слухи. Право, с горечью думала Фидо, с таким же успехом Хелен могла поместить в «Таймс» объявление о крушении своей семьи.
Остановившись у городского дома Боурширов, фасад которого был выложен мрамором, Хелен отправила к ним кучера со своей карточкой, где на обороте нацарапала несколько слов, и получила краткий ответ, что ее милости нечего сообщить жене своего брата.
Хелен в отчаянии откинулась на засаленную спинку сиденья.
— Должно быть, он поставил ее в известность. Теперь уже он, наверное, рассказал всему городу! — с досадой сказала она. — Как ты думаешь, она может держать у себя взаперти моих девочек?
— Возможно.
— Теперь попытайся ты, хорошо? Только на этот раз не спрашивай ее, а просто узнай у лакея, находятся ли обе мисс Кодрингтон у своей тетушки.
— Хелен, я…
— Ну пожалуйста, у тебя такой внушительный вид!
Фидо засмеялась, вероятно, от волнения:
— Я об этом не подозревала!
— Ты сразу вызываешь доверие у незнакомцев.
— Особенно у слуг, хочешь ты сказать?
— Мне они не доверяют, — уклончиво ответила Хелен.
Она права, подумала Фидо, эффектная красота Хелен смущает людей. С этими мыслями она вышла из экипажа и направилась к парадному входу; в эту минуту начался дождь. Придав своему лицу наиболее дружелюбное выражение, она вынудила молодого человека в ливрее сообщить, что дочери адмирала уже несколько недель не приезжали в гости.
— Что ж, по крайней мере, мы знаем, что здесь их нет, — ободряюще улыбнулась она, убирая с лица влажные пряди волос.
— Мы ничего не знаем! — в отчаянии воскликнула Хелен. — Пока мы разговариваем, они, может, уже утонули в Темзе!
Фидо призвала на помощь всю свою выдержку.
— Только не устраивай мелодраму! — спокойно произнесла она. — Я, конечно, ничего не понимаю в супружеской жизни, но с чего вдруг Гарри вздумает утопить их в реке?
Хелен промолчала, и Фидо с тревогой ожидала новой истерики.
Но нет, Хелен мрачно усмехнулась:
— Может, из-за того, что они похожи на свою мать?
— Да, но ростом они пошли в Кодрингтона. Нет, ему было бы проще нанять какого-нибудь разбойника, чтобы он тебя бросил в реку.
Хелен рассмеялась:
— Гарри не захочет тратить на это деньги.
— Ты хочешь сказать, что он сам может это сделать? Отличный выход!
— Возможно, ты и сама до этого дойдешь, Фидо, прежде чем он воспользуется этим шансом.
— Очень вероятно. Если ты мне надоешь, смею сказать, что эти руки достаточно сильны, чтобы сбросить тебя с Вестминстерского моста. — Фидо рассматривает свои руки. — Если бы мы жили с тобой вместе, ты наверняка обнаружила бы во мне достаточно жесткости.
Но шутливое настроение проходит, и Хелен снова угрюмо смотрит на дом Боурширов. Фидо достала часики и с досадой вздохнула.
— Мне уже пора быть в издательстве, — сказала она Хелен. — Я должна организовать встречу с мистером Ганнингом относительно финансирования моего нового журнала.
Хелен сразу же пришла в уныние.
— Неужели ты оставишь меня сегодня одну?
— Дорогая, это всего на час, в крайнем случае на два…
Но Хелен вцепилась в нее с искаженным лицом, и Фидо сдалась, успокаивающе похлопывая ее по руке.
Дождь усилился, и Фидо попросила кучера остановиться прямо у дверей конторы по прокату зонтов, чтобы взять один на день. Затем она назвала ему следующий адрес из списка знакомых, составленного Хелен.
После еще двух бесполезных попыток Хелен отвернулась от залитого дождем окошка.
— Как я раньше не подумала! Скорее всего, он отвез их к Уотсонам!
Фидо не сразу вспомнила это имя и уточнила:
— К вашим друзьям по Мальте?
— Это его друзья, а не наши! — язвительно подчеркнула Хелен. — Когда его преподобие уволили, они вернулись в Лондон. Я так и вижу, как Гарри обращается к ним с просьбой помочь ему. Муж — полное ничтожество, а вот его женушка способна буквально на все!
По справочнику, который Хелен захватила с собой, они нашли адрес Уотсонов на самой окраине Бейсуотера.
Подъехав к дому, Хелен отправила хозяевам дома свою карточку, и через минуту к экипажу вышла пожилая седая женщина, прикрываясь от дождя выцветшим зонтом.
— Это она? — спросила Фидо, и в ответ Хелен больно сжала ее запястье.
Хелен высунулась в окошко и без предисловий заявила:
— Они у вас, не так ли? Немедленно приведите их ко мне!
Фидо густо покраснела.
— Пожалуйста, простите мою подругу… — начала она и тут же заметила беглую усмешку на лице жены священника и ее быстрый взгляд на дом. «Они здесь!»
— Миссис Кодрингтон! Отец девочек — их единственный законный опекун, — четко выговорила миссис Уотсон, — действительно оказал честь нам с супругом, временно доверив их нашим заботам. В том маловероятном случае, если вы действительно питаете к ним чувства…
— Да как вы смеете! — негодующе воскликнула Хелен.
— Ради маленьких Анны и Эллен, надеюсь, вы не станете устраивать сцену на улице.
— Нэн! — выпаливает Хелен. — Их зовут Нэн и Нелл.
Скупая улыбка делается широкой.
— Мы с мужем считаем должным называть их именами, данными при крещении, чтобы помочь им начать новую жизнь.
— Это мои дети!
— Согласно закону, — миссис Уотсон склонила голову набок, — только добродетельная жена может принудить своего мужа оставить его детей на ее попечение. Образно говоря, дети являются своего рода подарком, который муж дарит своей жене и волен в любой момент забрать его.
— Лживая ведьма!
Фидо потрясена заявлением миссис Уотсон, но знает, что она говорит правду.
— Вы сбились с пути, миссис Кодрингтон. — Ядовитая улыбочка расцветает на лице миссис Уотсон. — Вы совершили ужасный грех.
— И еще больше согрешу, старая дрянь, если ты сейчас же не приведешь ко мне детей! — выкрикнула Хелен и набросилась на нее из окна, но та проворно отскакивает.
— Какой стыд! — Фидо в ужасе от грубости Хелен.
В этот момент Хелен смотрит на окна верхнего этажа, и у нее вырывается крик раненой чайки:
— Вон они!
Миссис Уотсон обернулась на залитые дождем стекла и помахала девочкам, чтобы они отошли, но они продолжают наблюдать эту сцену.
— Нелл! Нэн! Мама здесь! — закричала Хелен.
Фидо с силой вернула Хелен на сиденье.
— Это ничего не даст! — прошептала она ей на ухо.
— Я вас не знаю, мадам, — сказала миссис Уотсон Фидо.
— Эмили Фейтфул, — неохотно представилась она.
— Ах да, ваше имя мне знакомо, — с многозначительным видом заявила жена священника.
Фидо удивлена. Знакомо из газет? По воспоминаниям Хелен, когда та была на Мальте?
— Я удивлена, что вы продолжаете поддерживать знакомство с этой особой.
— Такова природа дружбы, — хрипло объяснила Фидо.
— Я тоже была ею очарована… на некоторое время, — с лицемерной доброжелательностью сказала миссис Уотсон. — А вы, видимо, до сих пор находитесь под ее влиянием.
Фидо растерялась. Вдруг Хелен распахнула дверцу и выскочила из кеба.
— Откройте окно, мои дорогие! — крикнула она, но девочки ее не слышат.
— Неужели вы не можете проявить милосердие и позволить ей провести с девочками хоть пять минут? — попросила Фидо миссис Уотсон. — Вы же видите, она в ужасном состоянии.
— Да, вижу. Но считаю, что встреча с истеричной и сквернословящей матерью принесет им только вред.