На фоне всех этих переживаний драконий огонь, которого с таким ужасом ждал Кай, показался несущественной мелочью. Первым задышал пламенем Виктер – несколько дней он то и дело кашлял, жалуясь, по словам Эла, на першение в горле. А на четвёртый день в буквальном смысле выкашлял маленький горящий уголёк. Событие не стало бы таким значимым, не сделай он этого прямо на колени несчастному магу, который как раз укладывался в постель.
– Это нормально, что он кашляет углём? – спросил Кай на следующее утро.
Он уже давно прочёл все врученные ему книги, но такого там совершенно не помнил.
– Нет, судя по всему, Виктер наглотался углей из печки. Я давно говорю, что ты плохо следишь за ними! Но раз уголь и правда горел, значит, скоро… Пламя уже живёт в них, просто пока не просит свободы.
Старый дракон оказался прав, и спустя ещё пару дней Виктер уничтожил стопку свитков на столе мага, уже полноценно дыхнув огнём. Обычно такое вредительство не прощалось, но связь между ними становилась всё крепче, и восторг, который испытывал Виктер, впервые ощутив себя взрослым сильным драконом, утопил в себе недовольство Кая. На тот момент малышам исполнилось уже три года, но лишь к четырём Янтил догнал брата. И радостное событие они отметили, синхронно и «совершенно случайно» чихнув огнём на книгу Кая, от которой он не желал оторваться.
Обучение тем временем приносило свои плоды. Теперь малыши не только читали и складывали простые числа, Эл также помог им освоиться с письмом. Держать в лапах перо они не могли физически, зато выцарапывали слова, цифры, узоры когтями на дощечках. Но даже подобный способ письма всё ещё оставался сложен для них, и Эл предупредил, что прибегать к нему можно только в экстренных случаях.
– Когда они станут людьми, придётся учить их заново? Я имею в виду письму, – спросил тогда Кай, пытаясь представить, как это будет выглядеть.
– Да. И не только ему, но зато они будут иметь представление о том, как это делается. Немного практики, и освоятся.
Таких нюансов в обучении набиралось всё больше, но каждый раз старый дракон уверял, что трудности возникнут только в первые дни. И Кай всё задавался вопросом, как же тогда другие драконы привыкают жить среди людей.
– Довольно просто. Это как выучить чужую культуру. Ты ведь знаешь, что дриады используют лесных кошек вместо лошадей? Ты когда-нибудь ездил на тайрикских кошках?
– Нет, я и на лошади-то не умею!
– Но научиться ведь можешь? Можешь. Учиться никогда не поздно.
Никогда в таких разговорах Кай не позволял себе спорить и почти все слова старика принимал на веру, а потому быстро забывал о грядущих трудностях. И без этого хватало проблем: например, вскоре он решил, что малышам пора перебираться обратно в свою комнату. Понимание того, что оттягивать более невозможно, пришло к нему, когда чья-то подросшая лапа столкнула его с кровати.
– Я понимаю, что вам хочется спать со мной, я тоже буду скучать, но моя кровать просто не вместит троих. Да и вы ведь уже большие, вам пора привыкать спать в своих постелях.
Кай толкнул целую речь, стоя в дверях застеленной шкурами комнаты на первом ярусе каменной башни, пока на него в упор смотрели две пары несчастных, сознающих свою вину глаз. Но в ту ночь он решил проявить твёрдость. И в следующую ночь тоже. И в ту, что шла за ней. И даже спустя неделю. Но неизменно каждое утро просыпался от привычной тяжести двух ящеров на груди.
– Мне что, вас запирать?!
Угроза была бессмысленной, Кай и сам понимал, что не сделает этого, но как ещё убедить малышей не бегать к нему посреди ночи? Решение оказалось простым – запирать он стал собственную спальню.
Единственное, что успокаивало, – засыпая, они больше не звали его, и не было той невыносимой тоски и одиночества. Пусть даже именно эти чувства читались на обеих мордочках, когда Кай уходил от них, на ментальном уровне он не ощущал ничего подобного. Его совесть оставалась чиста и спокойна. Именно поэтому, когда впервые спустя месяц, как они начали спать раздельно, Кай проснулся посреди ночи от чувства страха, то не усомнился: что-то случилось.
Он даже не стал одеваться и кинулся к ним прямо в пижаме. Когда он распахнул дверь в их спальню, за окном лил дождь – погода изрядно испортилась, знаменуя свою ярость грозой. Оба дракона, свернувшись в общий клубок, жались в дальний угол комнаты, мелко дрожа и поскуливая.
– Эй, что с вами?
Голосу Кая вторил раскат грома, и от клубка послышался испуганный писк. Но в то же время от обоих драконов, едва он обратился к ним, полыхнуло ощущение радости и неземного счастья.
Клубок распался, и две шустрые ящерки кинулись к нему, прижимаясь к земле. Каждый из них уже вымахал до размеров крупной лисы, но их самих это нисколько не смущало. Виктер уже привычно забрался к Каю на плечо и крепко обнял за шею. А Янтил повис на талии под правой рукой, рискуя стянуть с него штаны своим весом. Когда за окном вспыхнула очередная молния, оба дракона задрожали, прижимаясь к нему теснее, и крепче вцепились когтями. От них всё ещё исходил страх, но уже не такой сильный – обоих успокаивало чувство умиления и заботы, что источал Кай.
– Грозы боитесь? Ладно, идём тогда в дом.
Отказать им в такой момент казалось невозможным. И в следующую грозу тоже. И ещё в одну… На шестой раз за лето Кай уже с ужасом представлял, как будет успокаивать их, когда они подрастут и станут больше него самого.
Но на фоне семейной идиллии и той радости, что он получал, общаясь с драконами, такие неприятности казались сущей мелочью. Какое значение имели пара сгоревших книг и порванных мантий, когда на него смотрели полные раскаяния большие светлые глаза со зрачками-щёлочками? Или когда длинный шершавый язык грозился содрать с него кожу – Янтил взял в привычку вылизывать Виктера и Кая перед сном; или когда под боком урчало что-то большое, тёплое и чешуйчатое? Какое значение имели сгоревший дотла диван или синяки по всему телу, если всё это – последствия игр и бесконечной радости этих двоих? Драконам он мог простить всё что угодно за одно только счастливое попискивание, которое они издавали, толкаясь мордочками в ладони Кая, когда он возвращался из города или закрывал глаза на очередную провинность.
Шёл шестой год такой жизни, когда к Каю, корпящему над очередным заклинанием – в этот раз он пытался сам изобрести чары физической защиты, – подошёл Эл. Дракон встал неподалёку от стола и, не смея нарушить его сосредоточенность, наблюдал за работой. Но само его присутствие рядом уже нервировало – слишком оно казалось подозрительным. Парочка брошенных настороженных взглядов не возымела никакого эффекта, и спустя какое-то время Кай не выдержал и оторвался от работы.
– Что?
– Я тут подумал… – Эл начал издалека, лукаво улыбаясь и осматривая комнату. Кай подозрительно сощурился, чуя неладное. – Виктеру и Янтилу скоро исполнится шесть. Их крылья достаточно окрепли, пора учить детей летать.
– Правда? – Новость показалась Каю интересной. Но не настолько, чтобы посчитать, что это стоит его внимания. И задав вопрос, он снова отвернулся к столу. – Планируешь перевоплотиться? С меня, видимо, нужны чары невидимости, чтобы вас не заметили и…
– Нет-нет-нет, – спешно перебил его Эл, морщась и переходя на привычное для себя ворчание. – Я уже слишком стар, а любое превращение отнимает силы.
После таких слов Кай не мог игнорировать разговор. Он снова обернулся к Элу, оглядывая его уже внимательно, пока на его собственном лице отражалось недоумение. В книгах, что он читал, драконы учили летать на собственном примере. Не хочет же Эл сказать, что ему придётся искать другого дракона?
– Кто тогда будет их учить?
– Ты и будешь.
– Я?! Ты шутишь?
– Нисколько. Для них нет лучшего урока, чем твой пример. Вспомни, как они подражали тебе.
Кай так и задохнулся. Он прекрасно помнил, как в первые дни в его доме дракончики пытались ходить на задних лапах, повторяя за ним. Но тогда это казалось забавным, а теперь звучало как «полетай со скалы, вдруг не помрёшь».
– Как ты себе это представляешь? Я что, должен напялить на себя крылья и прыгать с утёса?
– Почему бы и нет?
– Ты спятил!
– Ты владеешь воздушной магией и левитацией.
– Это не то же самое, я не стану этого делать! Я не дракон.
– Но запечатлены они на тебе и учатся у тебя.
– Это глупо!
Кай считал, что достаточно упрям и здрав умом, чтобы не соглашаться на подобную дурость. Пугал даже не полёт – левитацией он действительно овладел, – а сама идея изображать дракона перед драконами. Ведь летать при помощи крыльев и при помощи магии – не одно и то же. И когда через две недели он стоял на краю утёса и проверял, как крепко держится механизм, имитирующий крылья, его мучил только один вопрос: как он на это согласился?!
Все три дракона разместились неподалёку: Эл сидел на камне и насмешливо улыбался, щурясь от ветра, а Виктер и Янтил прижимались к земле у края обрыва и с интересом разглядывали деревья и поля внизу. Подросли они уже значительно и, встав на задние лапы, легко могли упереться передними в плечи Кая. В длину они уже стали больше него, и в таком положении могли смотреть на мир с высоты человеческого роста.
Но изменился не только размер. Их крылья, раньше казавшиеся хрупкими и тонкими, значительно окрепли и при взмахе поднимали пыль и сметали мелкие предметы. Тонкая кожица, напоминавшая перепонки, уже не просвечивала – теперь она выглядела крепкой и прочной. Крылья потемнели, как и чешуя Виктера, которая всё больше приобретала болотный оттенок – яркая зелень осталась только на животе, нижней стороне хвоста, пальцах и перепонках крыльев, так что в лесной чаще он сливался с листвой и деревьями. Да и в сравнении с Янтилом больше не выглядел хрупким и слабым. Скорее наоборот – за прошедшие годы он вымахал и стал крупнее брата. Зато последний казался более грозным: рожки чёрного дракона подросли и выступали вперёд наподобие бычьих, а шипы на хвосте стали острее и опаснее. Те же, что росли на спине, опустились, прижавшись к телу, и казались совсем незаметными, что выражало настороженность дракона. А то, как они слегка подрагивали, словно собирались приподняться вновь, – волнение.