– Я добавил всё по рецепту. Эл сказал: «Щепотку соли и перца». Разве щепотка – это не вот? – И Ян сложил ладонь горстью.
Кай сам не знал, что на него нашло. Но когда он осознал, что Ян даже не понимает, в чём ошибка, от вида его растерянного и удивлённого лица захотелось рассмеяться. Смех рвался на волю, сотрясая тело и мешая дышать. Кай хохотал от души, держась за живот и едва борясь с болью в рёбрах. И чем сильнее вытягивалось лицо Яна, тем веселее ему было.
– Нет, Ян, – едва отсмеявшись, с влажными от слёз глазами, обратился к нему Кай. – Щипают пальцами, а не всей ладонью.
Сложно сказать, что именно произошло в тот день, но в их отношениях что-то изменилось. Кай так и не извинился, а его нервный срыв более не упоминался в разговорах, став негласным табу. Но изменения чувствовались: едва осязаемые, они проявлялись в мелочах и оттого казались куда более важными.
Кай больше не пытался уйти от разговоров с братьями. Он не избегал их, не искал кого-то третьего, кто мог бы стать посредником между ними и катализатором их общения, и уже не прятался за делами или книгами, когда они оказывались рядом. Наоборот, откладывал всё лишнее в сторону, с едва заметной улыбкой на губах слушая их истории и мысли. Но что было особенно удивительно – когда он понял, что ему необязательно отвечать, а братья почувствовали, что их действительно слушают, оказалось, им очень даже есть что рассказать.
Виктер делился почти каждым впечатлением – его интересовало и восхищало всё. Любая мелочь казалась ему важной и интересной, особенно если была новой. Открытый миру, как ребёнок, он мог часами рассказывать о зверьке, которого заметил в лесу, и гадать, был ли это кролик или он видел кого-то совсем незнакомого. Он мог делиться впечатлениями от новых выученных заклинаний или мечтами о том, где хотел бы побывать и что увидеть. Для Каилила стало настоящим открытием, что тот всегда мечтал путешествовать и крайне любил говорить о дальних странах и других культурах. Вик делился с ним знаниями, почерпнутыми из книг, и своими фантазиями, предположениями и представлениями о других народах.
И начиная говорить, просто не мог остановиться. Ему вовсе не нужен был собеседник: стоило дать понять, что ты заинтересован, и у него будто срывало внутренние заслонки. Для Кая так и осталось загадкой, зачем Вик до этого сдерживался, но, давая себе волю, он говорил без умолку. Много, с чувством, восторгом и воодушевлением, которым удивительным образом заражал всех остальных. Порой даже Кай, равнодушный к миру за пределами своей норы, слушая его, ощущал желание увидеть воображаемые Виком чудеса своими глазами. Или показать ему их. Иногда Кай делился тем, что он сам знал и помнил о других городах и странах, и ощущал непривычное тепло и радость, когда видел, как загораются глаза Вика и с каким живым, неподдельным интересом тот его слушает.
Янтил же, открывшись ему, оказался куда более практичным и приземлённым. Он говорил мало, предпочитая, как и Кай, слушать, кивать и наблюдать, подмечая детали. Порой он задавал вопросы, а порой улыбался или качал головой на ту или иную фразу, выражая своё отношение. Он вступал в разговор охотно и только если ему было что сказать или спросить, а когда болтовня Вика затягивалась надолго, то быстро уставал и словно отстранялся. Но всё равно продолжал слушать и улавливал всё, что ему говорили.
А чуть позже Кай обнаружил в нём и черту, которой не мог не гордиться. Янтил всегда проявлял интерес к наукам и магии, но до сих пор Кай не подозревал, насколько этот интерес силён. Едва темы уходили к чему-то близкому для Янтила, как тот словно оживал и перетягивал беседу на себя. В такие моменты он будто вспыхивал, глаза его загорались, и он, расхаживая по комнате, строил одну теорию за другой, рассуждая прямо в разговоре, формулируя мысли, опровергая и тут же доказывая их.
Вик во время монологов Яна тут же терял интерес и, кивая на те или иные реплики, занимался посторонним делом: выводил каракули, складывал из бумаги фигурки, собирал домики из перьев. Но Кай внимал воспитаннику с жадностью, и Ян находил в нём благодарного слушателя. Если он не приходил к одному выводу или решению, то кидался к книгам и маниакально рыскал в них, пока не собирал всю информацию по вопросу. Тогда у него могло найтись новое решение или возникнуть новая идея, которыми он также безмерно любил делиться, с одной только разницей: Вик начинал говорить всегда, когда считал, что его слушают, а Янтил говорил, только когда его просили об этом.
Но исследовательская жилка, открывшаяся в нём, стала особенным поводом для гордости мага. Он смотрел в горящие азартом исследователя зелёные глаза и узнавал себя в этом молодом драконе. Виктер же восхищал его своей детской непосредственностью, неиссякаемым любопытством, восторгом и интересом ко всему, что его окружало. Только если Яна интересовала суть тех или иных природных явлений, Виктер наслаждался их чудесами. Каким-то образом зелёный дракон даже без связи заражал Кая безудержным желанием жить и задевал те струны души, про которые маг уже давно забыл.
То, что напряжённая атмосфера в доме несколько успокоилась, казалось, ощущали все жильцы без исключения. Даже Элу стало значительно лучше, и через три дня он не только встал на ноги, но даже прогулялся за пределы дома и немного посидел в саду, любуясь опадающими листьями.
Прошло едва ли больше недели после того знаменательного дня, когда Кай накричал на братьев. Но, как ни странно, даже столь малого срока хватило, чтобы он оправился и вновь почувствовал себя живым и бодрым. Такая простая вещь, как полноценный крепкий сон, сработала куда лучше лекарств и трав. А когда на душе не скребут тревоги и волнения, засыпать намного легче и приятнее.
Вот и в ту ночь Кай уже пребывал между сном и явью, когда его разбудило чьё-то прикосновение. Не успел он испугаться и вскрикнуть, как в темноте засветились зелёные глаза, а его рот оказался зажат чьей-то ладонью.
– Тс-с-с! Это я, – прошептал склонившийся над ним Ян.
– Ты с ума сошёл? Что ты делаешь в моей постели? – зло зашипел Кай, едва тот убрал руку.
– Можно я посплю с тобой?
– Даже не хочу знать, что ты удумал, отправляйся к себе в комнату!
Обычно, когда Кай повышал голос и хмурился, это действовало мгновенно. Драконы, чувствуя, что разозлили его, тут же прекращали проделки и спешили исправиться или хотя бы сбежать подальше, чтобы не попасть под его гнев. Но сегодня всё было иначе. Янтил вздрогнул, заслышав раздражение в его голосе, но остался на месте. А когда глаза привыкли к темноте, Кай разглядел, как именно на него смотрят – с мольбой и тоской, словно он боялся возвращаться к себе. И теперь Кай хмурился уже по другим причинам.
– Что случилось?
– Ничего. Кошмар приснился.
Видимо, поняв, что его не намерены прогонять, Янтил устроился поудобней. Положив голову на грудь Кая, он прижался к его боку и крепко обнял его. Будто ребёнок, цепляющийся за игрушку в момент тревоги и страха. У Кая рука не поднялась выгнать его. Обречённо вздохнув, он приобнял его за плечи и спросил:
– Что тебе приснилось? Почему не пошёл к Виктеру?
– Потому что мне снился ты. Ты нас бросил. Завёл семью, детей. Мы стали тебе не нужны. Обуза, от которой не избавиться.
– Это не так. Вы никогда не были для меня обузой.
– Тогда почему мы тебя больше не чувствуем?
Оба говорили шёпотом, не глядя друг на друга. Словно кто-то мог их подслушать в тёмной, освещённой одной лишь луной комнате. Кай не знал, что ответить, и мысли уносились к совершенно другим вещам. Он думал о том, как ему жарко и вместе с тем приятно и тепло от такой близости. Тепло именно в душе, словно так и должно быть. Привыкший к одиночеству, Кай невольно задавался вопросом: и вот от этого чувства он бегал всё это время?
Но Янтил ждал ответа, и сказать следовало хоть что-нибудь.
– Много причин…
Он не договорил. Ян вдруг приподнялся и с ужасом посмотрел на него. Казалось, даже в темноте было видно, как тот побледнел и сколь сильная паника отражалась в его глазах.
– Ян, что случилось?
– Виктер… Он всё почувствовал, – сиплым убитым голосом прошептал дракон.
Янтил мог не объяснять, Кай и так прекрасно понял, что именно это значит, и обречённо застонал, будучи в ужасе от возможных перспектив. Ян ещё и опомниться не успел, а Кай уже подскочил с постели и, едва не падая с ног, принялся одеваться.
– Я думал, он знает, что ты тут.
– Я не сказал ему, ушёл, пока он спал.
– Что именно он почувствовал?!
– Ну… всё то, что ощущал я. Кажется, он надумал себе невесть что, ведь ему очень больно.
– Янтил, ты идиот! – рыкнул Кай напоследок, молнией вылетая из комнаты.
Ян тоже попытался подняться, но конечности не держали, и он буквально рухнул с кровати, прежде чем на негнущихся ногах отправиться следом. Страх за брата и его чувства не давали дышать, не то что быстро действовать.
Кай как раз ступил на последний лестничный пролёт перед спальней драконов, когда из комнаты вышел Вик. Даже беглого взгляда на него оказалось достаточно, чтобы многое понять: он тепло оделся и закинул на плечо дорожную сумку, да еще и хлопнул дверью с такой силой, что полетели щепки. Он игнорировал Кая, пока тот не окликнул его:
– Вик, стой!
– Оставь меня в покое! – не оборачиваясь, крикнул дракон и замахнулся на него тяжёлой сумкой.
Кай успел остановиться в последний момент – ещё шаг, и его бы пришибло. Но этой заминки на лестнице хватило, чтобы Виктер сбежал к выходу из башни. Кай едва поспевал, чтобы просто не потерять его из виду. И только когда Вик схватился за ручку входной двери, разгорячённый рассудок Кая вспомнил, что его хозяин владеет магией.
Каю не нужно было читать заклинание вслух – отталкивающие чары сработали по взмаху руки. Дверь намертво застыла в стене, и у Виктера не хватало сил открыть её на себя.
– Я не отпущу тебя, пока мы не поговорим! – слегка запыхавшись, прокричал Кай, не рискуя, однако, подходить к Виктеру ближе.