— На вокзале мы видели другую картину, он забит людьми, заставлен вещами, ни одной тропки не осталось.
— А здесь тишина. Чистенько. Будто весь город собрал чемоданы и переселился на вокзал.
— Отвыкли мы от тишины, безлюдья и городов. Забыли уже, как люди живут. Любой поселок покажется раем.
— Почему же поселок. Красивый город, немного старомодный. Никаких новостроек, домики небольшие, уютные. Но, похоже, мы пошли не в ту сторону. Здесь вообще нет никаких магазинов.
— И спросить не у кого.
— Есть. Я вижу дворника. Вон, мостовую метет, в белом фартуке.
Усатый дядечка объяснил им, как выйти на большую улицу, где есть аптека. По его словам, «рукой подать», но оказалось, довольно далеко, пришлось пройти несколько кварталов в глубь города. Нужное им лекарство нашлось, но не в таблетках, а в порошках. Скупили все, что было.
По брусчатой улице ходили трамваи.
— До вокзала доедем, — сказала Ирина. — С непривычки я ноги натерла, не помню уже, когда в последний раз туфли надевала.
— И я отвыкла. Платьице кажется таким легким, будто на мне ничего нет. И все же пройдем хоть одну остановочку, ужасно хочется купить хлеба.
— Настена у меня обожает пряники, а еще сушки с маком и ванильные сухари.
— Только бы не опоздать, — обронила Таня.
— Ты думаешь, снять больных с поезда можно за пять минут? Это не так, Танюша, поверь моему опыту.
Вокзальная толчея помогла Васе Муратову остаться незамеченным, когда он спрыгнул на платформу, но скакать козликом через чемоданы и тюки не лучший способ скрыться. Патруль накроет в два счета. Муратов тихо сошел на пути и пролез под эшелон. Перед ним был пассажирский состав, возле вагонов толкались проводники. Дым паровоза поднимался с правой стороны, значит, поезд идет на восток, а это его не устраивало. Муратов прополз под вагоном на следующий путь. Там ремонтники проверяли товарняк с лесом, возле «телятников» стояли солдаты с карабинами. Странно, кому пришло в голову охранять лес с оружием в руках? Не страна, а сумасшедший дом. Все пути заняты поездами и ни к одному не подберешься. Василий перебрался на следующий путь, но даже на ноги не решился подняться: вдоль вагонов шел патруль. Муратов прижался к шпалам и замер.
Нервы были на пределе, и он решил для себя главное — живым в руки властям не дастся. Лучше сдохнуть, чем вернуться на Колыму. Но сейчас и о Колыме речь не шла, его поставят к стенке без суда и следствия. Уж лучше самому застрелиться. Опять загнал себя в тупик.
Патруль неторопливо прошел в восточном направлении.
Выбравшись на последний путь, Василий осмотрелся. Никого. К эшелону с западной стороны задом подходил паровоз, значит, поезд пойдет туда, куда ему нужно. Он пробирался от вагона к вагону, но все двери были заперты. Впервые его охватило отчаяние, и вдруг удача, снова удача! Одна из дверей открылась, Муратов заскочил в тамбур. Коридор был пуст. Василий прислонился к стене и облегченно вздохнул.
А в это время в кабинете начальника вокзала перед Хворостовским раскладывали карты округа и железнодорожные карты. «Полковник авиации» докладывал генералу:
— Профессор Прянишников прав на девяносто процентов.
— Почему девяносто, доктор, а не сто? — спросил генерал.
— Потому что на станции Судженск нет никакой эпидемии. Рядом город Камск, и мы имеем с ними связь. Зараза не упала с неба в виде осадков, там люди здоровые. Я говорю о местах, из которых пришел поезд.
— Не наше дело разгадывать ребусы. Я знаю одно: поезд является разносчиком опасной инфекции, есть жертвы. Ни одна больница округа не способна бороться с сибирской язвой. Наше дело — изолировать состав и предотвратить возможность высадки из него зараженных людей. Представьте себе на секунду, что пассажиры разбредутся по стране. Нет, даже не по стране, а по области, по городу. В течение нескольких суток зараза распространится на всю страну.
— В Средние века чума уничтожила пол-Европы, — подлил масла в огонь доктор в полковничьем мундире.
Генерал выпрямился.
— Мы можем выпустить джинна из бутылки и превратить в пустыню земной шар. И чем же защищалась средневековая Европа от заразы?
— Огнем. Только огонь может уничтожить микробы. Вода и кислород способствуют размножению бактерий.
— Спасибо, доктор, идите, вы мне больше не нужны. Переоденьтесь в соседней комнате в свой штатский костюм.
Когда «полковник авиации» вышел, генерал обратился к майору Люсинову:
— Отправьте на паровоз нашего машиниста и проинструктируйте его, кочегарами поедут два автоматчика из вашего подразделения. Вы же с батальоном отправитесь к переезду.
— Я все понял.
Генерал ткнул пальцем в карту.
— Что означает этот крысиный хвост?
— Недостроенная ветка. Еще до войны от Омска пустили ветку на юг вдоль Иртыша…
— В Казахстан?
— Да. До границы меньше сорока километров. За Новосельском ветка раздваивается, одну решили тянуть к Кустанаю, но потом поняли, что она не рентабельна, и стройку заморозили.
— Я слышал о какой-то истории, связанной с этой веткой.
— Трагическая история, товарищ генерал, — кивнул Никифоренко. — Дорогу не достроили и бросили, а стрелка за Новосельском уцелела. Кто-то перевел стрелку и пустил эшелон с нефтью по незаконченной дороге. Эшелон вылетел в степь, вагоны перевернулись и взорвались. Будь этот аппендикс короче на тридцать километров, поезд взорвался бы в тайге. Я не знаю, кто смог бы остановить лесной пожар такого масштаба. Пламя захватило казахские степи верст на десять.
— Эта стрелка до сих пор там?
— Нет, конечно. Удалили.
— Восстановить недолго. Пожар в степи… Сколько километров до города от обрыва железнодорожного полотна?
— Десять километров степи, сорок — тайги, стрелка и еще двенадцать до города.
— И все это Казахстан?
— Так точно. От Омска до границы рукой подать.
— Какие поезда идут на юг?
— Один пассажирский в сутки. В основном в Казахстан гонят лес и уголь.
— Меня смущает одна серьезная преграда. Чтобы поезд благополучно добрался до казахских степей, ему надо проскочить Новосибирск и Омск, а там возможны заторы. Стоит одному больному выйти и попасть в город… Черт! Даже подумать страшно.
— Новосибирск придется пройти, а Омск можно объехать с юга по объездной ветке. Литеру 731 надо дать зеленый свет. Трудно, но возможно, если отдать жесткий приказ по всей линии.
— Ясно. А теперь, майор, конкретное задание. Иди к карте.
Женщины с набитыми сумками пропустили один эшелон, идущий на восток, потом второй… Добравшись до последнего пути, увидели состав, который двинулся на запад.
Двенадцатый, одиннадцатый, десятый вагоны и так, по убывающей, проходили мимо них.
— Не могу понять, — поставила сумки на рельсы Ирина, смотри, это же наш поезд.
— Такого быть не может, — отмахнулась Таня. — И откуда взялся четырнадцатый вагон? Три последних с больными и мертвыми должны были отцепить.
— Читай! Хабаровск — Челябинск. Это наш поезд. И идет он по последнему пути.
Женщины схватили сумки и побежали, последний вагон ушел у них из-под носа.
— Я видела в окне Луку Иваныча! — крикнула Таня.
— Бог ты мой! Там же мои дети! — растерянно крикнула Ирина.
— Мы их догоним!
— Как? На велосипеде?
— Ясно, что не на поезде. А хоть бы и на велосипеде! — уверенно заявила Таня.
Подруги подхватили сумки и побежали к вокзальной площади.
Муратов с блаженным видом стоял в коридоре и смотрел в окно, наблюдая за проплывающим мимо городом. Поезд медленно набирал скорость.
— Извиняюсь, гражданин, как вы попали в этот вагон? Вася оглянулся и увидел проводника.
— Очень просто, папаша. Гуляю! Или ты мне запретишь?
— Гулять запрещено. Из купе выходить нельзя, двери между вагонами заперты, как вы могли пройти?
— По крышам, разумеется. Ты чего, дед, белены объелся?
— Вы не с нашего поезда. Так?
— Да что ты ко мне пристал, пиявка!
— В поезде карантин. У меня есть свободное купе, я вам его открою, будете сидеть, пока не придет начальник.
— Договорились, открывай. Я едва держусь на ногах. Подушка там есть?
— Там все есть.
Едва проводник открыл дверь купе, Муратов впихнул его внутрь, отнял ключ и достал наган.
— Тебе жить надоело, старый хрыч? Проводник не испугался.
— Убери пушку, я не такие видел. Щенок ты глупый! Поезд везет больных, общение запрещено. Зараза. Четырнадцать человек уже умерло.
— Мне нужно доехать до Черной Балки, папаша.
— Мы на объездную ветку не вернемся, прямиком в Омск. Но тебе повезло, на переезде будет остановка. Там шоссе. Если идти на север, можно выйти к Черной Балке. Верст семьдесят по прямой. Поезда там уже не ходят, снесло плотину, а она — мост.
— А мне мост не нужен.
— Камск и Черная Балка теперь военные объекты, чекисты понаехали со всех областей. Там мышь не проскользнет, диверсантов ищут.
— Плотину взорвали?
— Ходят такие слухи. Дело хозяйское, можешь идти, на переезде я тебя высажу. В поезде оставаться нельзя, все пассажиры переписаны пофамильно. На переезде нас ждут врачи, осматривать будут всех по спискам.
— Плевать. Меня, папаша, никакая зараза не берет, я и так прокаженный. Ладно. Посплю пока, а у переезда меня разбуди. И забудь о своем начальнике. Моих проблем он не решит, а своих нажить может, если у него их мало.
— Ключ верни.
— Найди себе другой. Этот мне пригодится. Проводник настаивать не стал.
Поезд на полных парах шел на юго-запад, к Новосибирску.
ГЛАВА 5
1
Вторую ночь подряд Кистень рисковал своей шкурой. Прошлой ночью ему удалось доползти до центра Белого города и взобраться на постамент, на котором стоял золотой павлин, восьмое чудо света. Такое мог сотворить только гений. Кострулеву пришлось встать в полный рост, чтобы дотянуться до брюха птицы. Фонарь зажигать было нельзя, Петя работал на ощупь, что для высококлассного взломщика вполне нормально. Семьдесят процентов сейфов он вскрыл в полной темноте, пальцы ему служили не только инструментом, но и вместо глаз. Нащупав люк в золотом оперении и замок, по