Змей не удивился:
– Ну да, Мордор спит и видит, как бы нас подмять.
Папа отмахнулся:
– Заводам самим выгоднее стать российскими. Сырье дешевле. Рынок громадный значит, загрузка всегда постоянная… – вздохнул:
– Значит, у людей всегда есть зарплата.
Помолчал, не дождался ответа сына, и прибавил:
– И денег на модернизацию, чтобы всегда быть в струе, с большого рынка нафармить проще. Я Литву в пример не привожу, а ты вот на чехов посмотри. Они как в ЕС вошли, им всю индустрию порезали. А могли же и ручное оружие, и самолеты, и даже турбовинтовые двигатели. Это только чуть-чуть проще ракет. А вошли в ЕС – и где “шкода”, где “авия”? Кому в ЕС нужны конкуренты?
– Так и Темному Властелину не нужны конкуренты.
– Если Темный Властелин скупит нас, мы будем не конкуренты – а его активы. О которых он, по необходимости, вынужден будеть заботиться.
– О рабах тоже заботятся. Ватник ты, папа.
– Заскорузлый. Я в Союзе вырос. Он-то, может, и плох. Но неужели сегодня лучше? – отец вроде бы не сердился, так что Змей рискнул процитировать пикейных жилетов:
– Вот Чемберлен – это голова!… Ну ладно, мне пора. Вчера новичок такой срач по компьютерам устроил, Шарк с Лисом аж присели. А сегодня про космос занятие, мне уже интересно, чего там будет.
Вышел в коридор, где зашуршал курткой, загремел ключами, наконец, негромко хлопнул дверью.
Дверью в лоб – не так больно, как обидно. А уж если считаешь себя фехтовальщиком… Змей потер лоб, едва удержавшись от ругани. Конечно, до Марка ему далеко, и даже Винни он превосходил с трудом, на чуть-чуть. Но все же Змею случалось выигрывать городские состязания – и даже выходить в лучшие на Осеннем Турнире. А туда съезжались не последние рубаки, один брянский “Серебряный грифон” кому хошь прибавит седых волос…
И вот – створкой в лоб. Ни уклониться не успел, ни плечо подставить. Обидно!
Змей поскрипел зубами, но все же справился с собой, открыл дверь и вошел.
Утренняя тренировка закончилась, расставляли столы и выкатили проектор для занятия космической секции. Ну как секции: обычно Змей рассказывал и показывал историческую задачку. Экспедиция к Марсу или та самая авария на “Аполлоне”. Потом участники строили задачку в симуляторе и пытались найти выгодную траекторию – или решение для ремонта на орбите, только из наличествующих в корабле инструментов и материалов. Сергей в специнтернате привык все же к иному. У них занятия вели академики с действующими космонавтами, а задачки давали такие, что потом решения публиковали в сборниках научных трудов. Если вообще находили.
Так что, пока вытаскивали проектор и раскладывали несколько тех самых клубных ноутбуков из гуманитарной помощи, пока Змей грузил программу-симулятор, Сергей неожиданно для себя оказался в центре внимания:
– Прикиньте, стартовая площадка как бы на дне такого колодца… Даже такой воронки, с пологими расширяющимися стенами.
– А кривизна стен определяется гравитационной постоянной, – понимающе сказали в толпе.
Сергей кивнул, не прерывая речи:
– И стенки конуса раскрасим разными цветами, типа – где чья юрисдикция. Ну, диспетчеры государственных агентств и реально крупных корпораций, той же “Текноры” или “Трансгалактика”, хотя бы обмениваются информацией. У них постоянно слушаются определенные частоты, у них соглашение о сплошном радарном поле… По крайней мере, хочется верить, что все это работает.
Змей вспомнил: на подготовительных им давали эту же лекцию. Или это выдержка из учебника? Так вот, значит, какая специализация у Сергеевой кадетской школы. И с чего побежал? Дембеля запрессовали? К родным Сергей, похоже, не торопится, так и завис на клубе. И что это за намек проскочил на отсутствующее прошлое?
– … А возле плоской широкой горловины воронки четыре секторных диспетчера, сначала у Лагранжа-4. Потом Лунная База, за ней последний баллон плавает около точки Лагранжа-5… - Сергей заставил один из ноутов изобразить полуметровую голограмму, и теперь включал в схему все новые и новые огоньки. Насколько Змей мог судить, беглец разбирался в орбитальном движении ничуть не хуже преподавателей подготовительных курсов.
Не пнуть ли Сергея дальше? Найдут беглеца на клубе – за укрывательство можно так по шапке получить, что и Легат не спасет… И так уже за дедово бессмертие Змей должен Легату, как земля колхозу.
– … Огромный пустой сектор дальше лунной орбиты… Примерно так, от тридцати градусов перед Лагранжем-четыре до тридцати градусов за Лагранжем-пять. И там уже совсем никого нет.
Участники космического кружка согласно выдохнули. Голограмма начала плавное вращение.
– Для Земли один оборот в сутки… Для того, что в пятидесяти тысячах над ней – прикиньте угловую скорость, переведите в линейную… Вот эти шарики – это я спутники подвесил. Я скачал последний список, семь тысяч активных, и мусорных порядка девяноста тысяч.
– Сколько?! – клубни ахнули. – Мусорных в двенадцать раз больше!
– А чего вы хотели, – вступил Змей. – Со времен Гагарина много воды утекло. Это Сергей еще корабли не показал. Которые не на постоянных орбитах, а транзитом идут. И вот задача: чтобы не напороться на все это, подняться с низа воронки… Скажем, до Лагранжа-четыре.
– До Лагранжа-пять проще, – поправил Сергей. – Тут кривизна траектории будет меньше, перегрузка не превысит…
– Это ты чего, в уме посчитал?
Новичок смутился и замолчал.
Кружковцы переглянулись. Все-таки Змей их неплохо натренировал. Привычно разделившись на “первый” и “второй” экипажи, клубни сделали расчеты для двух траекторий: к L-4 и L-5. Первыми справились Шрек и Нагваль:
– Змей, а он прав. До пятого дальше, но проще. Смотри!
На голограмме появились траектории, увешанные табличками: здесь импульс двести тонн, сто четыре секунды… Здесь – четыре тонны, полторы секунды… Змей все же готовился в летно-космическое, да еще и на пилота, и к таким расчетам привык. А вот Сергей что, решил систему дифференциальных уравнений в уме?
– Подтверждаю, – Кармен прищурилась. – Мой расчет показал расхождение меньше процента. Для такой дистанции считай, в яблочко.
– Ну, если уже сама Кармен…
– Сергей, ты как считал?
Новичок оттянул воротник ветровки большими пальцами:
– У меня, типа, способности к математике.
– Ну круто! А скажи-ка еще про космос!
Сергей улыбнулся с очевидным удовольствием:
– От ядра до края Солнца фотон летит примерно год. А от Солнца до Земли – восемь минут.
– Как автодороги в Москве, – засмеялась Кармен, – отец там работает, я ездила.
Змей спросил вполголоса:
– А что ты сказать хотел? До того, как я влез с уточнением?
– А… Ничего такого… Просто показать, насколько сегодня все заср… Заполнено. И насколько важен безракетный вывод на орбиту.
– Чтобы вместо всей мутотени – космический лифт?
– Ну да. Только ведь одного не хватит.
– Ну… – громко сказал Змей, – давайте тогда сегодня про лифты. Сколько их надо, чтобы прекратить это безобразие…
Затихнув, кружок поглядел на разноцветный салат спутников, доков, орбитальных зеркал и военных закрытых зон, медленно вращающийся со стенами воронки.
– … Заодно – как их делать. Одного Аризонского мало.
– Аризонского мало, – комиссар убрал бинокль, – но построить еще один даже Проект пока не в силах.
– Шеф, теперь самое время объяснить, почему вы решили, что следующая акция – здесь. “Палантир”?
– В том числе. Я обратил внимание, а нейросеть подтвердила. У “Красной сакуры” еще ни единой акции – этих их проникновений, выступлений, роликов – на объектах, имеющих отношение к космосу.
– Космосу или Проекту?
– Космосу! Почему, Лежер? Они почти везде имеются, лепят эти свои наклейки, снимают эти свои ролики – а вот на орбитальных или околокосмических объектах их нет?
– Охрана лучше?
– Лучше, чем у хранилища биологического оружия? Лучше, чем у атомной электростанции в Шомоне?
– Там нет их людей? – штурмовик поднял перчатку и почесал броневоротник, – Нет, это глупо. Везде имеются, а в космосе так вот и нет? Не верю. Нонсенс! Шеф, вы полагаете, они намеренно?
Комиссар сложил бинокль в сумку, а сумку поставил у борта. Стукнул штурмовика по гордо выпяченной кирасе:
– В машину. “Палантир” дает прогноз на сегодняшний вечер. Вероятность девяносто два.
Штурмовик запрыгнул в кузов пикапчика и пристегнул бронескафандр к полу.
– А характер акции “Палантир” не может установить?
Комиссар влез на место водителя, и отвечал уже по внутренней связи:
– Медиа-событие. Листовки там, перформанс, инсталляция.
– Тогда почему я в броне?
– Во-первых, так вас не проглядят красивые девушки.
– …Можно подумать, я без скафандра урод!
– Во-вторых, Лежер, кроме выводов “Палантира”, есть еще и мое мнение.
– И?
Пикап тронулся. Слева и справа полупустыня: песок да кактусы, слоеные извивы глины, долговые расписки ветров, пересохшие русла… Дорога прямее лазерного луча – самое оно “Призрачному гонщику” давить педаль, ввинчиваясь в багровый шар заходящего солнца.
Только вместо солнца дорога упирается в основание гигантского серо-синего торнадо, сизой пружины. Скоро покажутся на обочинах белые домики переселенческого лагеря, а далекие горы уже залегли на горизонте, точь-в-точь лиловые вечерние облака. Но над горами, даже над необъятной полустепью-полупустыней, царит неподвижный смерч Аризонского Орбитального Лифта.
Де Бриак уселся поудобнее, выключил автопилот и вдавил газ.
– И я думаю, что шутки кончились.
Кончились занятия космонавтов к самому обеду. А обедал Сергей вместе с дюжиной здоровяков Сэнмурва, и помогал им за это чистить большой черный котел. Хирдманы готовились к знаменитому фестивалю викингов на Йомсборге, в Польше. Собрав документы, они на сходке постановили: везти свой корабль трейлером до Западной Двины, спуститься по течению и пройти остаток по Балтике. До фестиваля оставался примерно месяц – викинги ворчали, что раньше Йомсборг проходил в более удобное время, а теперь почему-то сдвинулся почти на осень. Им же всем еще нужно будет вернуться обратно к началу занятий. А гнать против течения даже легкую, неглубоко сидящую в речке снекку – развлечение на любителя. На очень выносливого и очень, очень мотивированного любителя.