– Не умею.
– Тогда уже давайте учиться, что ли, начнем… Сергей, а ты, если хочешь…
– Хочу. Интересно.
– Помоги выкрутиться. Тут получилось, у меня герои в пустоте застряли. Короче, мы пока новые стихи посмотрим. А ты вот почитай. Может, подскажешь что.
Сергей взял планшет, перелистнул и прочел:
“Скрещение
Капитанское кресло по центру рубки выглядело на свои полтора века – именно столько лет назад от вечно подтекающей гидравлики перешли к силовым захватам. Тогда пилотские кресла сделались легкими, на вид изящными, без утолщений и наплывов – вместо механизмов заработали силовые поля; а вместо запаха гари в случае перегрузки появлялось лиловое или серебристое сияние.“
Пролистнул дальше:
“Если с изнанки бумажного листа спрятать сильный магнит, а сверху на лист сыпануть опилок – магнит выстроит их вдоль силовых линий магнитного поля. Если же с изнанки мироздания спрятать скрещение гравитационных струн, а сверху сыпануть пару космических кораблей – получится такая вот разноцветная, слабо мерцающая пена.”
Подумал, что Вельда “Степного пожара” автор с Марка срисовал, не иначе. Блондинка-штурман, разумеется, Инь-Янь. Системщик Мавераннахр, наверное, Шарк – плевать, что цвет волос не совпал, для прототипа не главное… Взялся читать с начала, и добрался до слов, на которых застрял Винни:
“у нас тут шарик пропал
следы ведут к вам
верните пожалуйста”
После чего Сергей надолго задумался, представляя себе варианты спасения повисшего в межзвездной пустоте, в глубочайшем вакууме, учебного корабля “Кентавр”. И его экипажа, как две капли воды, похожего на клуб “Факел”.
Поговорив с Винни уже после занятия, Сергей понял, что концовка нужна не любая. Винни отнесся к задаче как-то больно уж серьезно для проходного рассказа, осужденного пылиться на клубном сайте среди десятков таких же. Или Винни готовил рассказу судьбу посложнее? Да куда сложнее: ну сетевой конкурс, это еще семь-восемь тысяч просмотров. В лучшем случае – микротиражный журнал фантастики…
Ни Сергей, ни Винни не могли представить, что дописанное и выложенное на клубный сайт “Скрещение” уже через год попадет в исходную базу громадной нейросети. Нейросеть гребла все, не закрытое авторским правом; и уж дармовой самиздат с довольным хлюпаньем всосала первым делом. Еще год спустя авторы замысла – молодые программисты из той самой Силиконовой Долины – продали обученную нейросеть очередной мегакорпорации. Гигант же довел до промышленного качества настоящий хороший переводчик, употребив тоже около года времени. Наживаться на писателях мегакорпорация не стала, выложив переводы так же бесплатно, как и приобрела исходники. Честно сказать, в мире победившего копирайта это прозвучало вызовом, ярким жестом, безусловным поступком, прогремевшим “urbi et orbi”, сиречь “городу и миру”. Или, в более современных реалиях – “Планете и Орбите”.
Тогда-то, следуя громкой рекламе, французский перевод “Скрещения” и скачал комиссар Четвертого Департамента шевалье де Бриак.
Шевалье де Бриак отряхнул пальцы резким движением и взял протянутый микрофон.
– Слушай меня, эмир!
На площадке вокруг шапито воцарилось напряженное молчание.
– Выпусти людей. Положи оружие на землю. Выходи с поднятыми руками. Тогда я гарантирую тебе и твоим людям…
Комиссар замолчал и принялся тянуть паузу. Служба де Бриака началась в Алжире. До ливийского погрома Каддафи еще как-то держал в узде своих бедуинов. А после того, как американцы разнесли Ливию, и возмущенный народ смел тиранию Каддафи – по всем окрестным странам чумными крысами разлетелись ее осколки.
В том числе – совсем неплохо подготовленные ливийские коммандос.
Там-то де Бриак натыкался на взятие заложников каждый месяц, как по расписанию. Хитрые арабы делали акции сразу в десятке мест, а спецгруппа GSIGN из столицы могла приехать в два-три, на большее обученных профи не хватало. Так что приходилось выкручиваться с чем есть, получая при удаче орден и повышение. А при неудаче, соответственно, черную метку в личном деле и плевки от родственников погибших…
Пожалуй, достаточная пауза. Вот – проняло: из шатра бродячего цирка закричали на вполне чистом английском:
– Гарантируешь жизнь?
Де Бриак рассмеялся. Он знал, что его смех несется над вечерним песком хриплым карканьем; микшер подкрутили как раз на такой эффект. Смеялся комиссар долго, чтобы в шатре успели почувствовать недоумение и гнев.
Наконец, выпрямился и крикнул в микрофон:
– Словом рода де Бриак обещаю вам легкую смерть! И погребение до заката, достойное правоверного! Спешите, о правоверные, ибо закат уже близок!
Колонки цирка, где с полусотней зрителей окопались террористы, недоуменно хрипнули. Наушник де Бриака сказал голосом напарника:
– Шеф, верхушка шатра немножко приоткрылась. Могу закинуть им газовую. Даже очередь из пяти штук.
Комиссар убрал большой микрофон подальше и сказал во вживленную гарнитуру:
– А если они в масках? Отрицательно!
– Принято, гранаты отрицательно. Продолжаю наблюдать…
Из шапито закричали:
– Мы требуем телевидение! Мы хотим сделать политическое заявление!
– Ваша методичка устарела лет на десять, – ответил комиссар. – Ваши заокеанские братья нас хорошо научили.
– В Европе нас нет! – могучий тенор безо всякого микрофона перекрыл добрые полста метров от шатра до комиссара. – Там одни халифатские щенки! Мы – “копье нации”!
– Это не имеет определяющего значения в данных обстоятельствах, – сказал комиссар. И, пока негры-исламисты из “Умконто ве сизве” переваривали казенную фразу, прибавил:
– На обязанности посланника только сообщение. Воистину, он – прощающий, кроткий!
Комиссар очень любил этот припев из Корана. Дескать, глас божий прозвучал – а кто не вслушался, я не виноват.
– Шеф, заработал масс-локатор. Есть картинка… – сообщил напарник ровным голосом навигационного компьютера. – Есть опознание. Шесть целей. Заложники лежат, цели ходят между ними. Вижу всех, достаю всех. Думаю, нечего тянуть.
Де Бриак отступил под прикрытие броневиков, составленных углом посреди автомобильной парковки, протянул переговорный микрофон кому-то из местных полицейских.
– Лежер… Уверены?
Глупый вопрос. Конус шапито брезентовый, не бетонный. Локатор гигагерцевого диапазона шьет его насквозь. На экзоскелете Лежера смонтирован крупнокалиберный ствол, триста метров для него – дистанция прямого выстрела, пуля не успеет отклониться. Опять же, стенки шатра тонкие, ни тебе рикошетов, ни тебе искажений траектории. Лагерь орбитальных колонистов и с ним лифт остались за спиной. Впереди нагретым железом и сухим песком дышит аризонская полупустыня – ни человека, ни строения на линии огня.
Нет, Лежер не ошибается. Он говорит ровным голосом стрелка, вошедшего в боевой транс:
– Уверенность полная.
А вот “Палантир” ошибся. Нейросеть Управления прогнозировала шумную и безвредную акцию “Красной сакуры”. Листовки там, перформанс. Уж точно не заложники, уж точно не бешеные негры-исламисты из “Умконто ве сизве”. Не то, чтобы “Палантир” вообще не ошибался. Просто де Бриак такого не помнил.
– Внимание! – велел комиссар полицейским и докторам, толпящимся за составленными углом броневиками, после чего скомандовал в гарнитуру:
– Огонь по готовности.
Вот как определить эту готовность?
Сергей навернул возле костра еще несколько кругов. Осмотрелся: вроде бы его никто не видит. Вытащил из-под кучи спальников коммуникатор и быстро вывалился в сеть. Учебный фильм на нужную тему нашелся мгновенно; Сергей принялся сравнивать.
Первое, котел он вымыл тщательно. Фильм фильмом, клуб клубом – а еще в интернате на полигонных выходах каждый курсант лично испытал, что такое три часа в позе орла. Любимая шутка дембелей – раствор слабительного на дне большой кастрюли. Поленишься драить, поневоле на всю жизнь запомнишь.
Второе, мешалку для кулеша Сергей сделал правильную – из ивовой ветки, придающей готовому блюду неуловимую горчинку.
Третье, сала закупили вдоволь – Змей и сам ходил походами, так что знал, насколько сильно хочется жрать после дня беготни по свежему воздуху, и в заказе не поскупился.
Пока сало шипело и трещало, Сергей поспешно чистил картошку. Тут все понятно. А вот как понять, что сало дошло до готовности, чтобы лук туда всыпать? Чтобы ни рано, ни поздно? Пошевелил мешалкой – от поднявшегося запаха сперва заурчал живот самого Сергея, а потом и всей команды, когда волна разошлась по широкой поляне.
Абдулла подошел, глянул в котел и спас новичка от раздумий:
– Нормально, уже можно лук бросать. Ага, и картошку ты нарезал, отлично. Только для нее пока рано, вот лук золотистый станет, и мы кинем сначала мясо. Сервелат! Грудинку неси!
– Нету мяса, – хмурый Сервелат перетряхивал мешки, – не успели до карантина забрать из холодильника. Вот же беженцы сраные!
Эпидемическую опасность по городу объявили вечером в среду. Весь клуб согласился, что занести ее могли только беженцы с юга, где уже который год почти отсутствовало государство. С одной стороны, намного проще в рассуждении налогов и запретов; Сергей по сетевым адресам видел, что половина серверов с интересными вещами находилась южнее Десны и Припяти. Там свободно лежали пиратские копии свежих фильмов, пиратские же копии новых книг, там на форумах высказывали смелые мысли, за которые здесь – даже в клубе, не то, чтобы в интернате – можно получить по шапке. Или даже проще – с ноги в торец. Словом, по части свободы там намного лучше, чем здесь.
Но вот по части эпидемической обстановки… То корь приедет, то еще какая хрень – Сергей в биологии разбирался плохо.
– Сервелат, а пробегись-ка ты в село, там же имеются гуси… Или утки.
– Или овчарки. Мне что, гуся украсть?
– Ну чего сразу красть? Уговори его поехать с тобой в город!