Следователь за столом тоже сидел государственный, и за широкими табельными очками лицо его казалось принадлежащим не человеку – а тоже собственности. Как там у Брюса Стерлинга в “Схизматрице”: “иногда удобнее числиться чьим-нибудь электронным оборудованием”…
Винни знал себя достаточно, чтобы понимать, что это сознание от страха цепляется за все детали подряд.
– …А почему ты по закону не пошел, жалобу не написал?
Следователь перестал хрустеть клавишами, даже снял очки вирреальности. Лицо его напомнило Винни одного из многих начальников на стройках, с которыми парень лаялся о зарплате не один десяток раз.
– Никому тебя бить не надо, – следователь вздохнул. – Смысла нет. Наша работа установить имевшие место события – и представить судье. Твой случай простой. Факт установлен, орудие установлено, мотивация… Хрен с ней, с мотивацией, если совсем уже честно. Может, адвокат и выжмет по нижнему пределу, а может, и сразу плюнет, не станет возиться.
Офицер переложил широкие плоские очки – Винни понял, что старый монитор следователю намного привычней – и прищурился.
– Врач… Детский врач, Середа, с женой и маленькой дочкой, мирно спал утром в четверг четвертого августа… Тут ему выбили дверь, и еще через балкон зашли. ОМОН зашел…
Следователь откинулся в кресле и поглядел вбок. Винни знал, что там, слева от входа, на таком же неудобном стуле, страдальчески морщится Легат.
Винни криво улыбнулся:
– У меня нет претензий, что ОМОН так зашел. Если у них, скажем, ориентировка, что там преступник, еще и с оружием, вопроса нет. ОМОН именно так и должен заходить.
– А к чему-то, у тебя, значит, претензии есть? – голос офицера сделался неприятно-резким.
Винни улыбнулся, как улыбался прорабу – там, в котловане – прежде, чем приставить ему к печени заточенный прут:
– А бить задержанного зачем? Он же не осужден, и виновным суд его не признал. Так его мало что перед семьей избили, а еще и в воронке пальцы каблуками топтали. Доктору, бл*!
По скрипу ножек Винни понял, что Легат подскочил на своем стуле.
– А выпускали – хоть кто извинился? Это я еще про компенсацию не говорю!
Прежде, чем офицер успел вставить слово, Винни крикнул:
– Второго марта, года две тысячи восьмого! Минск-Микашевичи, в сторону Минска летит “Фольксваген”, сто шестьдесят ка-эм. Остановить не смогли, на требования водитель, конечно, плевал – он уже судимый, что ему законопослушные лохи. Что вы сделали, товарищ капитан? Броневик выгнали? Спецсредство высыпали?
Следователь посмотрел с отчетливой досадой – только не на Винни – на Легата. Не случись его здесь…
Винни переглотнул и сказал тише:
– И тогда сотрудники ГАИ Октябрьского района Минска выставили на дороге щит из гражданских автомобилей. Даже людей не вывели! "Фольксваген" врезался в них на полной скорости. Бог спас, обошлось без убитых. Я уже молчу, что это замять хотели. Если бы пострадавшие всей толпой не пошли в газету…
– Еще что скажешь, агитатор?
– Еще скажу, что если у таких, как я, не будет нормальной зарплаты, у таких, как вы, не будет золота на погонах.
Легат вздохнул:
– Гребаные идеалисты, мать их. Мальчики.
– Мальчики? – Винни покривился. – А четырнадцатого в Минске с концерта чуть не полсотни человек задержали. Отвезли в обезъянник, а спустя пару часов отпустили даже без протокола. Если ничего не предъявили – за что паковали?
Следователь поглядел в потолок:
– Ну, я вижу, по нижнему пределу тут не получится. Ты уже наговорил…
– Я еще не начинал, – хмыкнул Винни, сам не понимая, что его несет:
– Живой щит на Брест-Москва – случилось? Штурм квартиры врача – не выдумка? Аресты на концерте, концерт чем помешал – факт? Задержание с избиением человека перед его беременной женой – факт? Легат, это же только в книжках такое делают. Когда надо показать что злодей вообще говно полное. Там или ребенка убьют на глазах матери, или жену изнасилуют перед мужем.
– Ну, тут же насиловать не стали…
Винни захрипел так, что плоские служебные очки на столе обсыпало капельками слюны:
– Так мне за это еще и спасибо сказать? Или, может, в ножки упасть родному омону с благодарностью? Мы в такое правосудие ни на вот столько! Не верим! Вы не наша власть, вы оккупационная власть!
– Мы… – следователь аккуратно протер очки, – то есть, групповое по предварительному сговору… Это уже с отягчающими, так?
– Сука ты, Винни-Пух гребаный, – выдохнул поднявшийся Легат. Заскрипели доски пола.
– Ты хоть понимаешь, что клубу п*зда теперь? Я и так за*бался отмазывать вас от психованных теток из ювеналки. А ты… Гребаный идеалист!
– Вы не понимаете! Нихера не понимаете! На наркоту только такая реакция должна быть! Сразу насмерть валить! Иначе не поможет! Чтобы каждый цыганенок знал, что за предложение пыхнуть или вмазаться именно убьют. Не пальчиком покивают, не арестуют, и даже не почки помассируют. А нахрен забьют под забором сапогами, как раньше конокрадов забивали!
Следователь замер с очками в руках. Легат вернулся на стул и оперся на хрустнувшую спинку:
– А ты же сам у Круза в “Эпохе мертвых” читал: “Продавать можно – покупать нельзя”. Не покупай, не садись в карты играть, не пей. Отойди от зла – сотворишь благо!
Раскрылась дверь – Винни спиной ощутил сквозняк. Дверь закрылась, вошедший сказал:
– Круз исходит из того, что ты всегда и во всем решаешь сам за себя. Что ты всегда здоровый и сильный. Что тебя не могут взять в плен оглушенного, и там подсадить на иглу, совсем твоего высокодуховного согласия не спрашивая. А что лично мне у Круза глубоко противно, до тошноты: “Если ты не здоровый и не сильный – смирись”.
Голос куратора узнал бы Змей, но Винни еще не встречался с Петром Васильевичем Сахалинцевым, и для него вошедший оказался очередным благообразным начальником, разве что в хорошо сидящем костюме.
Начальник обошел задержанного справа, оказавшись за столом рядом со следователем, и посмотрел в лицо Винни:
– Нехерово ты напластал… Мастер деревянного слова и клинка. Дороговато встанет отмазывать. Короче, капитан, дело это я у вас забираю. Вот мои полномочия.
Следователь перелистал поданные бумаги, вздохнул, предчувствуя межведомственную склоку:
– Не положено. Убийство с особой жестокостью.
Петр Васильевич теперь обернулся всем весом к следователю:
– Товарищ капитан. Этот мальчик тут перечислял разные… Скажем так, случаи. Но это мальчик, и ему вы можете сказать: заткнись, пацан. А теперь я, сотрудник государственной безопасности в звании, между прочим, полковника, задаю вам, сотруднику министерства внутренних дел, в звании, между прочим, капитана, вопросы. Живой щит на Брест-Москва – факт? Штурм квартиры врача – факт? Аресты на концерте – выдумки? Задержание с избиением человека перед его беременной женой – оговор?
Винни с Легатом, не сговариваясь, поглядели на стены кабинета, понизу обшитые привычно-казенной панелью коричневого цвета, выше пылящие побелкой. За единственным окном тяжело опускался летний вечер, душный, горячий, воняющий пылью и грязной резиной.
Полковник положил на бумаги красную книжечку:
– Без рассусоливания, капитан. Факт – или клевета? Или это Клинтон-младшая, лично зеленых беретов на парашютах скинула, и прямо в личный состав омона внедрила?
– Б*я…
– Мы-то у себя, в подвалах кровавой гэбни, умонастроения мониторим, – полковник перешел на заговорщицкий тон:
– Капитан, а ты себе фонарь уже выбрал? Обидно, если цельного капитана подвесят на какой-то ржавый кривой столб. Нам с тобой, если что, на соседних фонарях висеть.
– Б*я…
Петр Васильевич вышел из-за стола, оперся на спинку стула Винни:
– Вопрос решен? Или мне позвонить вашему начальнику?
– Звоните! Не*уй тут на меня давить! Это бл*дский герой человека убил!
Полковник тоже гаркнул:
– Да не человека, б*дь! Он уничтожил уличного распространителя наркотиков! Пушера убил! Щупальце спруту отрубил. Я бы сам такое говно убил, если бы мог представить, что нормальный с виду парень, программист, ылита бл*дская! С деньгами никаких проблем, с девками никаких проблем, красавец е*аный… Чего ему не хватало, суке?
Звонок телефона заставил всех содрогнуться; мужчины отскочили по углам, словно бы от взрыва гранаты. Легат при этом ударился бедром о зеленый сейф, вытащил телефон и не попадал в кнопки настолько долго, что следователь успел сказать совершенно спокойным тоном:
– Товарищ полковник, что это мы ломаем комедию в стиле “Улицы пропитых фонарей”? И ладно бы – перед кем. Если у вас имеется бумага о передаче дела – вы знаете, какой формы, и кем должна быть подписана – просто кладите вот сюда, на стол. Я черкану в клеточке, и забирайте. Но ведь именно этой бумаги у вас и нет. Вы не успели ее сделать. Вы примчались вытаскивать своего хомячка просто на энтузиазме. Или по звонку. Верно?
Прежде, чем полковник успел ответить, Легат все же принял вызов, от нервов нажав кнопку громкой связи:
– …Легат! Сергея изъяли! Сказали, безопасники. Как вещь, блин! Прямо на трассе! Ни ордера, ни постановления, только корочку в морду сунули!
Легат обвел кабинетик стеклянным взглядом и рявкнул:
– Сопли подобрал! И бегом в центральный ровд, тут Винни Лиса убил.
– Как убил?
– На*уй насмерть бл*дь! Четыре ножевых! Выучился, сука, отсосиновик на нашу голову! Сам теперь его родителям объясняй про несчастный случай на тренировке!
На тренировке от всего клуба остался только хирд Сэнмурва, чему Змей весьма удивился:
– Думал, ты первый выделишься с хирдом своим.
Сэнмурв подбросил меч правой рукой и после трех оборотов легко взял его из воздуха левой.
– Ругаться с тобой мы могли, когда все хорошо. А сейчас жопа. Мы вот задумались поездку на Йомсборг отменить, чтобы все вместе.
Змей прислонился к холодной стене клуба – на крючках оставались едва пять-шесть клинков и столько же пневматических стволов. Посмотрел на всегдашнего соперника, подбирая слова благодарности, ничего не придумал и просто вздохнул. Сэнмурв кивнул ответно, и Змей продолжил о делах: