– Ты новости смотрел? Купола на Марсе когда еще построили, а заселить все никак не соберутся, высадили одну десятую от запланированного. То финансовый кризис, то НАСА не платят, государственный шотдаун, или как там оно называется.
– Да… Пожалуй, ворон обучить проще…
Шарк ступал между столов, осторожно пожимая тонкие программисткие лапки. Кивал. Улыбался. Думал.
Вот есть клуб “Факел”. На его содержание отпускаются некие суммы. В нем работают волонтеры. А что выпускает клуб “Факел”? Хорошее настроение? Дружбу? И в чем ее измерять? В Д’Артаньянах?
– … То есть: роботакси на воле?
– Ну вот оно ездит, принимает заказы, получает деньги, заряжается, чинится, а бенефициара и владельца у него нет. Никто не получает доход с этой машины. Такси само катается, копит монеты, а когда накопило, покупает еще одно такси и выпускает его дальше кататься… Ух!
– Не “ух”, - Шарк хихикнул, – а “Ведьмак из Большого Киева”. Васильев написал.
– Так это что же: все давно придумано?
– Все не все, но матчасть знать надо.
– Можно уже включать?
– Лучше пять минут потерять, чем новый ноут покупать!
Шарк вытащил проектор – как некогда Винни, одной рукой:
– Посмотрите пока фильм учебный, нам тут инструкторы Змея подогнали. Оптимизация навигационных расчетов. Как раз нам по теме на сегодня.
Программисты развернулись к полотняному экрану без особой радости, но фильм делали настоящие профессионалы: ярко, живо, понятно. Все скоро увлеклись проблемой.
Шарк вышел на заснеженный двор, закрыл за собой дверь. У ангара курили Лось и Пеньтавр, байкеры из “Черной чаши”. Пеньтавр спросил с очевидным ехидством:
– Привет, умник! Как там наука, уже определила, что такое х*й?
Шарк оскалился:
– Это объективная реальность, даваемая женщинам в ощущениях. Если по ощущениям: "вау!" – никто не будет требовать справку о размерах. Женщине плевать, сколько у тебя там сантиметров. Во время секса она стонет из – за того, что наконец – то сняла лифчик и каблуки.
– Ну, блин, профессор! Вывернулся. Уважаю. Слушай, Шарк. А чем вы тут вообще занимаетесь?
Шарк пожевал ответ и передумал озвучивать. В самом деле, сколько Д’Артаньянов дружбы выходит на вложенный рубль?
– Мы программистов учим. По крайней мере, официально.
Мотоводы переглянулись:
– Шарк, мы серьезно, без подвоха. Объясни нормально. У вас идет сквозная тема всю осень. Мы что-то понимаем, а что-то темный лес. Интересно же. Все говорят: ай-ти, программисты. Нам бы хоть какое представление.
– Вот смотри, – Лось притопнул по снегу рубчатой подошвой. Полюбовался на четкий рисунок. – Если мы тебе расскажем, на чем ездим, ты механиком не станешь. Но хотя бы поймешь разницу между инжекторным, карбюраторным и дизельным движками. Вот нам бы на таком уровне. Долго?
Шарк приоткрыл дверь, заглянул в клуб. Мелкие увлеченно смотрели на схему движения тел при грави-маневре с обгоном центрального светила – то самое, что проделал некогда загадочный метеорит Оумуамуа, прилетевший на громадной скорости из межзвездного пространства. Очень уж такой маневр подходил разведочному зонду. И совсем не подходил мертвому куску железа. Человечество несколько забеспокоилось и на весы освоения космоса упала еще песчинка. Например, программа “Домен” по заселению Марса стартовала именно в том году, как рассказывал Змей… Так, пример с Оумуамуа в середине фильма, еще добрых десять минут можно разговаривать.
Кивнув Артему: все, мол, нормально – Шарк закрыл дверь и вернулся к байкерам:
– Значит, я совсем по-простому. Реально там куча нюансов, но полностью их рассказывать скучно и долго.
Дождавшись кивков, Шарк продолжил:
– Обычная память компьютера – длинная цепочка ячеек. Просто лента. И машинный адрес – номер ячейки. Что бы ты в ту память ни засунул, без компьютера не разберешься, где лежит. Первая же ошибка – вся лента в кашу. Типа, как почтальон ошибся номером дома, и дальше вся почта уже идет со сбивкой. Понятно?
– Пока да.
– Мы хотим компьютер, где ячейка памяти хранит не одно число, а сразу блок. Типа нейрона. Какие-то числа, описывающие сам нейрон – и ссылки на другие такие же узлы. Но адрес не цифровой, потому что каждый нейрон с именем. И, если что-то грохнется, человек может всю цепочку размотать. Потому, что все нейроны еще при рождении втыкаются строго по алфавиту в свое место. Тогда память уже не лента, а дерево. Ветвистая структура. Одна цепочка оборвется – зайдем по боковым веткам. Понятно?
Байкеры переглянулись. Пеньтавр намотал бороду на пальцы:
– Пока что да. Но зачем?
Шарк повел руками горизонтально:
– Значит, как сегодня работает любой компьютер. Есть входной поток символов. Там компьютер узнает какой-то кодовый символ.
– А что значит “кодовый”? Зашифрованный, что ли?
– Значит, что такой символ есть у компьютера в таблице. И этому символу соответствует адрес какой-то программы. Как в телефонной книге. Узнал символ – вызвал программу. А уже та программа выполняет непосредственно работу. Или считает, или кино показывает, или игру какую на экран выводит. И что получается?
– Что?
– Что самая частая операция – листание телефонной книги, поиск символа в таблице и вызов программы по указанному адресу. Сейчас этим занимаются операционные системы. Они написаны разными людьми с разным качеством. Отсюда тормоза и косяки. А мы хотим сделать операцию автоматической, в одно действие. Но для этого память не должна быть сырой лентой, а должна быть заранее отсортированным деревом.
Байкеры переглянулись:
– Но это ваше дерево надо сортировать при каждом изменении, нет?
Шарк улыбнулся еще шире:
– Новые узлы мы сразу создаем с правильными ссылками, я же говорил. Это и для линейного списка несложно. А для того дерева, что мы придумали, по-другому просто никак. Только в эти детали я уже не полезу.
Пеньтавр поскреб затылок. Лось почесал уши. Оба мотовода погасили сигареты о рифленую стенку ангара и аккуратно положили их в мусорку. Заговорил Пеньтавр:
– Ну хорошо, вот получился у вас этот компьютер. Но к нему же все программы заново писать, если мы правильно понимаем. Линейная архитектура памяти живет от ламповых шкафов до наших браслетов, нет? А у вас архитектура ветвистая, значит, все операции делаются иначе. Вообще все, от банального сложения до перехода к следующей позиции в списке. Одно дело – “три километра прямо”, и совсем другое – “на втором перекрестке направо, а на третьем после второго налево”. Почтальон твой не замается?
Шарк прикрыл глаза, зевнул:
– Основная масса людей использует не так уж много программ. Сводится к трем категориям: сеть, видео, игры. Ну, еще служебное что-то. Перезаписывание файлов, архивация. Если пока что исключить игры, то функций, соответственно, надо не так уж много. За обозримое время для хорошей команды реально все переписать налысо.
– Так, подожди, а все, что на обменниках лежит? Плееры там, архиваторы всякие? Их же миллиарды!
– А это оболочки. Под капотом у всех один и тот же мотор, если вы понимаете, о чем я. Нас интересует именно мотор, чтобы жрал и солярку, и девяносто пятый, и активное топливо. Не супер-тяга, а супер-надежность, супер-простота, супер-понятность. Вот есть всякие там офигенные снайперки, есть маленькие красивенькие пистолетики. Но что на гербе Мозамбика?
– Калаш! Это даже мы знаем! – заржал Пеньтавр. – Простой, как жопа!
Лось взял бороду в горсть:
– Нет, погоди, Шарк. А игры как же?
– А нас не парят игры. Мы же гики-фрики, типа, двинутые на всю башню отморозки. Мы напишем себе маленькую быструю операционную систему, с набором необходимых программ. Обозримую, понятную для человека, потому что машинный язык мы сделаем контекстно-свободным, по Хомскому – третья категория. Причем, это не так и сложно. Существовали же “микроши”, “агаты” со вшитым Бейсиком. Напишем такие же маленькие программы… Вот скажите, парни, у вас есть в телефоне список номеров?
– У каждого есть. И что?
– Два килобайта. Две тысячи знаков, понятно?
– Ни хрена не понятно.
– Программу для записи, сортировки и редактирования такой телефонной книги можно втиснуть в две тысячи байт. Не килобайт, не мегабайт. Байт! Остальную память можно забить самой информацией. Не знаю, как вас, а меня реально тошнит, когда приходится ждать загрузки на восьмиядернике с четырьмя миллиардами ячеек памяти.
Шарк еще раз метнулся поглядеть на программистов – мелкие увлеченно внимали уже Артему, который что-то живо показывал прямо по фильму, на экране. Закрыл дверь, вернулся.
– Мы хотим такой клон… – Шарк показал руками нечто круглое, – ветку вычислительной культуры… Которую можно запустить на старых машинах. Помните, я “немецкую слойку” показывал? Там, где ферритовые капельки на плате?
– Но ты же говорил, это железо еще Сталина помнит.
– Ваши “Харлеи” тоже придуманы задолго до Ельцина. И чего?
Мотоводы переглянулись. Общее мнение выразил Пеньтавр:
– Работает – и не трогай?
– Именно! Стекляшки, конечно, рухлядь. По теперешнему, они медленные и тупые. Но все относительно. В абсолютном исчислении ту же навигационную задачу, вот про которую там кино сейчас идет, стекляшки разберут секунд за пять. А руками ее год мусолить. Особенно, если надо конус траекторий, там пределы дифуравнений, а это не всегда математически решается, иногда только тупым перебором…
Шарк перевел дух:
– При том стекляшки еще имеют структуру, доступную для выполнения человеком вручную. Да, там компьютер – шкаф…
– С трехстворчатыми антресолями, не меньше!
– …Зато все наглядно.
– Но зачем, зачем это все? Ну вот мы, когда новый кастом-байк собираем… Или чисто для кайфа, или чтобы понять – поедет ли такое вообще? А вы для чего?
– Правда, Шарк. Если, ты сам сказал, игры побоку… Кстати, почему?
– Тут опять час объяснений. Просто: игры пока что не трогаем.
– Но без игр эта ваша платформа не станет массовой.