– Ты представляешь, какая у них работа? Ночью человека спасали!
Сижу молча, хотя никакого желания выслушивать рассказы о том, с чем встречаешься каждый день, нету. Особенно после дежурства. Маман продолжает:
– Я смотрю, все забегали, покатили какую-то тележку. Доктор кричит: «Быстрее! Мы его теряем!»
Тут уже я не выдерживаю:
– Мама, пожалуйста, я тебя очень прошу, не п…и. Что за фантазии у тебя после наркоза? Ни в одной реанимации ты такого крика не услышишь. Ты можешь услышать многое, ты можешь обогатить свой лексический запас, но такого ты никогда не услышишь. Бывает, нервные врачи кричат: «Девчонки! Все сюда! Тащите аппарат!» Ну и вдобавок пару слов-паразитов, определяющих состояние пациента. Чаще всего то слово, которое выражает в русском языке все. Но у нас обычно все происходит молча, зачем остальных больных пугать? Никто не суетится под клиентом. Вернее, над клиентом.
– Ты что, меня за дуру держишь? Сама слышала. И не только я, вот у соседки спроси, нас утром вместе в палату перевели.
Спорить сил не было, соглашаюсь. Пусть будет так.
Тут на днях приходит коллега, устраиваться на работу. Сам давал в сети объявление о том, что требуются врачи. Интересуюсь, кто, откуда. Оказывается, работает в реанимации в той самой больничке. Обычно такие ситуации настораживают. Не очень молодой врач уходит с привычного места. Интересуюсь причиной, там, по идее, спокойней, да и в зарплате у нас скорее всего потеряешь. Даже не скорее всего, а наверняка. Но товарищ объяснил:
– Знаете, не могу там работать, публика там просто, извините, ебнутая.
– А это правда, что там можно услышать крик: «Мы его теряем!»?
– Правда. Там еще и не такое услышишь.
В общем, убедил, причина понятная. Иди, говорю, подписывай заявление. Плохо, теперь придется перед матушкой извиниться.
Еще одна спасенная жизнь
Кончились сигареты, приходится выйти. Сосед, капитан милиции, в своем «Мерседесе» пьет водку из горлышка. Машина давно не на ходу, ржавеет во дворе. Но в качестве распивочной вполне пригодна, двери для желающих открыты всегда.
– Выпьешь?
– А повод?
– Ты ночью футбол не смотрел?
– Нет, не смотрел. Работал.
– Повезло… Ну тогда я один.
Глоток.
– А чего посмотреть не дали?
– Не дали, половину ночи в операционной проторчал.
– Ну расскажи чего смешного, а то тошно. Еще одна спасенная жизнь?
– Да нет, ничего интересного, ну хочешь, слушай.
Почти в полночь звонит хирург:
– У нас срочная операция, поднимайтесь. Женщина, лет тридцати, в животе какая-то беда. Чего там, не знаю, похоже, кровотечение.
– Иду. А за кем она? Ваша или гинекологов?
– Хрен ее поймет, молчит. Пьянющая, сука, из Псковской области приехала к жениху. Троих детей родила, говорит, оставила в деревне у бабушки, на воспитание. Мы решили, что начнем, а по ходу разберемся, за каким отделением оформим.
Ладно, поднимаюсь в оперблок. Тишина. Собрал новый наркозный аппарат, дважды проверил, ручки всякие покрутил, интересно. Все никак не собрался инструкцию к нему прочесть, лень, в ней 600 с лишним страниц. Сижу, жду. Надоело. Звоню хирургу:
– Вы где там?
– Слушай, эта скотина от операции отказывается, шкуру свою не хочет портить.
– Стыдно, – говорю, – сколько лет живешь, а даже на такую мелочь женщину уговорить не можешь. Как же ты дальше жить собираешься? Сейчас подойду.
На отделении девушка бьется в истерике, не дам! Жених увидит рубец на животе, расстроится, жениться передумает. Обещаем, что вначале сделаем лапароскопию, скорее всего у тебя внематочная беременность, тогда обойдемся без разреза. С трудом, но соглашается. Приходится ночью собирать стойку для эндоскопии.
Зову хирурга, мы готовы, мы спим. Приходит один.
– А где твоя помощница? Ты чего, в одиночку собрался оперировать? Зови-ка, нечего ей спать, мы бы лучше сами футбол посмотрели.
– Да ну ее в жопу. Сейчас посмотрю, что там в животе, потом, если надо, гинеколога позову.
– Не, ну ты даешь, пусть идет моется. Я ее, правда, последние лет пять в операционной не видел, не любит она этого дела, особенно по ночам.
– Это мы ее не пускаем. Она как в операционную зайдет, так перднет, что глаза слезятся.
– Специально, что ли?
– А кто ее знает, она тихо пердит, но вонь страшная. Может, что с кишечником, а может, и специально.
– Да, редкий дар. На что ни пойдешь, лишь бы не работать. Ладно, давай начинай, если надо, я помоюсь, камеру подержу.
Прокол в области пупка. На экране полное брюхо крови, откуда, понять невозможно. Отсос забивается сгустками. Не повезло девушке, придется резать. Зовем гинеколога. Разрез книзу, от пупка до лобка. Черт, придатки целы, не внематочная. Оказалась разорванной селезенка. Разрез вверх от пупка, до грудины. Препарат в тазик, шить. Да… Вид не эстетичный, художественная штопка, шов на весь живот. Хирург:
– А как мы ей теперь объясним, зачем такой разрез сделали?
– Скажи, что это и есть лапароскопия. Скажи, что троакар у нас широковат. Была бы лапаротомия, так разрезали бы до шеи. А впрочем, сама виновата, могла бы правду сказать, что отхерачили ее, тогда шов был бы и поменьше.
К утру невеста просыпается окончательно, обещаю:
– Скажешь правду – вытащу из горла трубку. Любимый бил?
– Нет, я сама упала.
– Врешь.
– Хорошо, он, но он только один раз ударил.
– Ну что я тебе могу сказать? Молодец! Спасибо ему скажи, что жива осталась. И тебе спасибо, что к нам приехала. Из-за тебя хоть одного из наших гоблинов посадят лет на пять.
– За что? Я заявление писать не буду, я сама!
– Можешь не писать, тяжкие телесные, возбудят по факту. Так что отдыхай пока, менты уже интересовались, скоро явятся.
Сосед, как человек с юридическим образованием, уточняет детали.:
– То, что возбудят по факту, это правильно. Но перспектива сомнительная, надо, чтобы на суде подтвердила.
– Ничего, следователь уже опросил, закрепился. Подписала. А жених ее – чувак известный, сядет, в поселке воздух почище будет.
Как избежать насилия
Разговор шел о способах, как избежать извращенного насилия. Знакомый врач «Скорой помощи» поделился историей. Пусть его рассказ, как обычно, гнусен и мерзок, но при этом поучителен и полон драматизма. Показывает пример народной смекалки и нестандартного пути выхода из сложной жизненной ситуации. К тому же он может служить подлинным образцом соцреализма как пример оптимистического взгляда в будущее и проявленного героизма на пути к новой, счастливой жизни. Уже не говоря об обилии речевых оборотов, понятных для простого народа. Но как ни старался, эпическое полотно размером с кирпич из этого сюжета не получается, пусть он так и останется записью в несколько строчек.
– Помню, был один смешной эпизодик. «Скорая помощь». Повод к вызову: «ножевое», на улице. У подъезда встречает счастливый мужичок с расцарапанной рожей. Почти трезв, причина радости сразу не вполне понятна.
– Это я, я вызывал!
– А чего случилось?
– Да во, ножом порезали.
На щеке царапина. Йод, лейкопластырь.
– Все, свободен. Слушай, а чего это от тебя так пованивает?
Довольная рожа расплывается в улыбке:
– Ну так я же обосрался, доктор!
– От страха, что ли?
– Ну ты даешь, думаешь, меня ножом кто испугает? Не… Меня на хате трахнуть хотели.
– Ты чего, пидор, что ли?
– Да ты фильтруй базар, какой я тебе пидор! Говорю же, трахнуть хотели. Ну был косяк, согласен, только чего они так сразу-то? Но я не, я не растерялся. С меня как портки стянули, я им и вывалил. Охота им, козлам, в говне-то.
– Ну молодец, иди портки поменяй.
– Как иди? Мне в больницу надо.
– Хер тебе надо, а не в больницу. С чем я тебя в больницу отвезу?
– Как? Меня ж чуть не зарезали!
– Да тебя чуть не трахнули. А на щеке царапина у тебя. Завтра сам перекисью промоешь.
– Не, так не пойдет, я твой номер запомню, я запишу…
Мужичок попался грамотный, знает, что с улицы «Скорая помощь» должна госпитализировать всех.
– Ладно, садись тут, только на пол, на газетку. Хрен с тобой, поехали.
Пришлось по пути выдумывать диагноз для стационара. В голову пришел только один: состояние после акта дефекации. Пусть в МКБ такого нет, но для приемного отделения сойдет. Один черт, мужик моментально получит пинок под зад и вылетит на улицу. Хотя нет, от пинка он, пожалуй, тоже себя застраховал.
Любитель персиков
Нет, все же уважаю я людей настойчивых, упорных в достижении цели. Пусть цель странна и необъяснима. Вопрос, какого черта понадобилось лезть на дерево в два ночи, чтобы наломать дубовых веников для бани? С чего такая неожиданная потребность попариться? Алкоголь? Разумеется. В результате разрыв легкого, эмфизема, мелочь. В итоге не спит вся палата, товарищ громко скрипит, ворочаясь на кровати… Сам любитель попариться в бане, но всему свое время. Хочешь ночью в баню – иди, но при чем тут мы? Так со злости и написал в его истории, в графе «Обстоятельства травмы»: рухнул с дуба. Что, собственно, и было абсолютной правдой. Один черт, никто историю читать не будет, если, конечно, товарищ не решит покинуть нас навеки, так и не успев помыться в бане.
Хотя порой получаешь большую пользу от чудаков с внезапно возникшими желаниями.
Вспомнилась старая история, начало 90-х. Лето, белая ночь, дом рядом с Сенным рынком. Добрая душа вызывает «Скорую» часа в 4 утра. В подъезде лежит нечто, по внешнему виду бомж. Что за тип, сколько лежит – неизвестно. Добрая душа, естественно, из квартиры не высунулась. Это понятно, на лестнице стоит страшная вонь. Воняет многослойная одежда по стандартной бомжатской моде (куртка, ватник, еще куртка, сверху непромокаемый плащ), пропитанная дерьмом, воняют гниющие язвы на ногах. Слой опарышей не успевает справиться с задачей, куски мяса отваливаются быстрее, чем черви успевают их переварить. И вши… Бомж обречен, не надо подходить близко, чтобы понять – не жилец. Но забрать и увезти в больницу надо, так положено. Фельдшер, подойдя на пару шагов, выбегает на улицу блевать. Задержав дыхание, подхожу, цепляю за одежду такелажным крюком. Воздуха не хватает, выскакиваю отдышаться. Надо бросать курить. Крюк падает в размазанное дерьмо. Жаль, полезный инструмент в машине «Скорой помощи», порой необходимый для транспортировки. На улице небольшое совещание, вечный вопрос, что делать? Отмыть существо водой из шланга? Не вариант, в мокрой одежде его не сдвинешь с места, да и