[126]. Митрополит Иоанн II следует в этом случае за своим предшественником – Георгием, также использовавшим это положением.
Связь между посланием папе Клименту III и Каноническими ответами Иоанна II – «Иоанна митрополита русского, нареченаго пророкомъ Христовымъ, написавшего правила церковная отъ святыхъ книгъ въ кратце Иакову черноризъцю», – яснее всего ощущается в вопросах, обсуждавшихся в греко-латинской полемике.
Иоанн II значительное место уделяет истолкованию спорных вопросов, гораздо большее, чем в епитимийнике митрополита Георгия. Относясь к служению опресноками как к одному из серьезнейших отступлений церкви от православия, «еже отъ многъ ересии начатокъ и корень», Иоанн II занимает сложную позицию, определяя взаимоотношения в быту православных и католиков – «опресночников». С одной стороны, он предупреждает, что с теми, кто «опрѣснокомъ служать и в сырьную неделю мѧса ядѧть в крови и давленину, сообщатисѧ с ними и служити не подобаеть». Но здесь же он начинает противоречить сам себе и допускает возможность общения, – «ясти же с ними, нужею суще, Христовы любве ради, не отинудь възбранно», и подчёркивает опасность крайностей, предупреждая излишних ревнителей чистоты православия, что от излишней ревности «зблазнъ сего, или вражда велика и злопоминанье родиться: подобает болшаго зла изволити меншее», – заключает Иоанн II.
Более категоричными выглядят запрещения общения, содержащиеся в «Слове о вере крестьянской и о латынской» игумена Печерского монастыря Феодосия и ЗИСД митрополита Георгия. Феодосий Печерский, обращаясь к киевскому князю Изяславу, убеждает его: «ни съ ними (латинянами) изъ единаго суди ясти, ни пити, ни брашна ихъ примати». Самое большее, что допускается Феодосием, это дать милостыню, но и то «въ ихъ судехъ. Аще не будеть у них судна, въ своемъ дати; потом измываша, дати молитву, занеже не право верують, нечисто живуть»[127].
Близко к Посланию Иоанн II решал вопрос об использовании в пищу «емлемыя животины пса, ли звери, ли орла, или иная птицѣ, а оумираеть, аще не зарѣзано будеть человѣкомъ»[128]; то есть той пищи, употребление которой считалось одним из грехов латинян.
Как в Послании, так и в поучении Иоанн II занимает по этому вопросу скорее увещевательную позицию. Он советует лучше следовать точному смыслу правил, нежели местным обычаям.
В прямой связи с полемикой стоит, на наш взгляд, 11-е правило ответов Иоанна II о поставлении женатых в клир. Это положение канонического права, как указывалось выше, на Западе отвергалось, потому что в 1073 г. папа Григорий VII ввёл правило безбрачия священников. Однако различие в назначении этих документов – послания римскому папе и поучения русскому духовенству – определили их специфику.
Если в послании Клименту III Иоанн II предстаёт как учёный богослов, не чуждавшийся использовать даже филологические наблюдения для доказательства выдвигаемых им положений, то в ответах духовенству он более категоричен. Его положение как главы русской церкви требовало чётких определений, применяемых в повседневной деятельности духовенства, потому Иоанн II полностью игнорирует в перечне ошибок латинян такой важнейший момент, как изменение в католической церкви символа веры – filiogue, но постоянно подчёркивает второстепенные, по его мнению, но зато более часто встречающиеся на Руси, и отсюда, более актуальные отступления от канонических образцов, как например, «скверноядение»[129].
Резкое осуждение со стороны Иоанна II вызывает попытка «дщерь благовернаго князя даяти замужь въ ину страну, идеже служать опреснокы и сквернояденья не отметаються». Иоанн II протестует: «недостойно зело и неподобно»[130].
М. Д. Присёлков писал: «Не разговоры ли о предполагаемом браке императора Генриха IV на Евпраксии (дочери великого князя Всеволода Ярославича), естественно, очень живые и настойчивые в Киеве, вызывали со стороны Иоанна II резкое осуждение». Связывая подготовку брака Евпраксии с появлением ответов Иоанна II, М. Д. Присёлков датирует ответы 1089 годом[131]. По нашему мнению, привлечение сведений о браке Евпраксии и Генриха IV не может дать серьёзных оснований для датировки Канонических ответов Иоанна II.
Брак Евпраксии с Генрихом IV был вторым (в первый раз она вышла замуж за графа саксонского Генриха Штаденского в 1083 г.). Как известно, после смерти первого мужа в 1087 г. она в Киев не возвращалась и часто посещала католический Кведлинбургский монастырь, аббатисой которого была Адельгейда[132], сестра императора Генриха IV. Поэтому маловероятным кажется предположение М. Д. Присёлкова о том, что второй брак Евпраксии-Адельгейды, уже принявшей католичество, мог вызвать специальное правило митрополита, осуждавшее великого князя.
Скорее всего, это правило носило «теоретический» характер в тех условиях, когда династические связи русских князей с иноплеменниками были чрезвычайно частыми. Достаточно вспомнить родственные связи отца Евпраксии – великого князя Всеволода Ярославича – родного брата французской королевы, тестя саксонского маркграфа, а затем тестя германского императора, свёкра принцессы английской, зятя византийского императора и находившегося в родстве с королями Швеции, Норвегии, Венгрии, с половецкими князьями, чтобы понять, что связывать возникновение церковного запрещения с каким-то конкретным браком князей с иноплеменниками довольно сложно.
Ответы Иоанна II дают представление о многообразности контактов населения Древней Руси с соседними народами. К «поганым» идут «коуплѧ ради» (пр. 28), с ними торгуют и «православной челядью» (пр. 22), иноверцы могут жить на Руси, и митрополит устанавливает ответственность за то, что люди едят с «погаными не вѣдагл» (пр. 19). Эти связи не всегда носили мирный характер – пр. 26 и 27 предусматривают возвращение из плена.
Важное место в деятельности духовенства XI в. занимала борьба с пережитками язычества.
Митрополит настаивал на обязательности выполнения важнейших обрядов христианской религии. Он требовал регулярности причащений в то время, когда «не причащаетьсѧ краицѣхъ рустѣи земли»[133]; правила свидетельствуют о сохранении значительных языческих пережитков среди населения, формально принявшего христианство. Ещё очень сильны языческие представления о браке среди простого люда, который считает, что «болѧромъ токмо и кнѧземъ вѣнчатисѧ; простымъ же людемъ, яко и меньшице, поимають жены своя с плясаньемь и гуденьемь и плесканьемъ » [134].
Правила прямо связывают поклонение языческим культам и невыполнение требований церкви о семейной жизни. «И еже жруть бесомъ и болотомъ и кладеземьъ, и иже поимаються, безъ благословенья считаються, и жены отметаються, и свое жены пущають и прилепляються инемъ, иже не принимають святыхъ таинъ ни единъю летомъ, аще не от отца духовнаго связани будуть ни причащатися и ты веси яки темь всемъ чюжимъ быти нашея веры, отвержены от зборныя церкви» (пр. 15)[135].
Иоанн II подробно говорит о положении духовенства. В ответах затрагиваются вопросы различной важности – от того, во что могут одеваться священники «великыя ради зимы», до процедуры образования новых епископий на территории Киевского государства.
В Канонических ответах содержится критика белого духовенства; им запрещается посещать пиры у мирских людей, если там устраиваются «игранье и плясанье и гуденье» (пр. 16, 24)[136]; указывается, что в монастырях «часто пиры творять, съзывають мужа вкупе и жены, и в техъ пирехъ другъ другу преспеваеть, кто лучей створить пиръ» (пр. 29)[137]. Ответы Иоанна II направлены на укрепление иерархической дисциплины духовенства – они запрещают самопоставления в иерейский сан, совершение службы без повеленья своего епископа, осуждают епископов, отказывающихся ехать на собор к митрополиту (пр. 31).
Иоанн II широко использовал в ответах положения канонического права, в памятнике упоминаются правила Василия Великого.
Влияние условий Древней Руси сказалось в определении наказаний в Канонических ответах. В отличие от документов светского права – Эклоги, Прохирона, включенных в византийские номоканоны, и их славянских переводов – Законов Судного Людем и Градского Закона, ответы Иоанна II отвергают членовредительство и смертную казнь как меру наказания. Так, говоря о наказание за волхование, он предупреждает, что виновных нельзя «не до смерти убивати, ни обрѣзати сихъ телесе: не бо приимаеть сего церковное наказанье и оученье»[138]. По Эклоге, за подобное религиозное преступление устанавливалась «казнь мечом» (Эклога, тит. XVII, 42, 43), или конфискация и изгнание (Эклога, тит. XVII, 44)[139]. Ссылка на необходимость епитимий встречается у Иоанна II лишь в тех случаях, когда он цитирует церковный канон (пр. 23-25, 33). Но и в этих случаях он избегал точного определения срока и характера епитимьи.
По тому, как Иоанн II определяет позицию церкви по отношению к нарушениям обрядов христианства, можно увидеть опасение иерархов церкви слишком крутыми мерами отпугнуть население Руси, – среди которого ещё сильны были пережитки языческих верований, – от христианства.
Канонические послания митрополита Иоанна II – это ценные документы по истории XI в.
Послание папе Клименту III, возникшее, по всей вероятности, в 1084-1085 гг. сразу же вслед за интронизацией Климента в Риме, свидетельствует о заинтересованности в признании прав папы, ставленника Генриха IV на Руси.