Попытка запретить хлебную торговлю, оставить город без хлеба и при этом устранить парткомы от организации «красных караванов» вызвала решительный протест одного из участников совещания. Берюхов (Четкарино) говорил, что он не согласен с Белоглазовым, что красные обозы не должна организовывать партячейка. Что, кулаки должны организовывать? – задавал он вопрос, ответ на который был очевиден. Тут же он пожаловался, что округ планировал 16% для изъятия хлебных излишков, то для нашего района он спланирован в 31%.
Берюхов поднял ещё одну тему, которая также оказалась в центре обсуждения – отношение к кадрам. Он говорил, что к коммунистам, имеющим крупные запасы хлеба, надо применять самые решительные меры, вплоть до отобрания партбилета.
Ему возражали. Нужно оказывать поддержку низовому работнику. В прошлом году сняли 38 работников, если так продолжим, то совсем останемся без работников.
Спор продолжался. Другой выступающий рассказывал про председателя сельсовета в Каргопольском районе. Это коммунист, имеет 6 лошадей, 5 коров, 14 десятин посева, не сдал государству ни фунта, дискредитирует власть…
Подводя предварительные итоги, председатель Уралоблисполкома М. К. Ошвинцев ввёл уральские проблемы в общесоюзный контекст. Он сообщил, что в 1928 г. «Украина и Кавказ имели… большой неурожай…, в силу чего план хлебозаготовок по Уралу с 42 увеличен до 49 млн пудов». Он говорил о важности хлебозаготовок для индустрии, требовал мобилизовать актив деревни, предупреждал о предстоящей чистке кадров, призывал не рассчитывать на административные меры.
Установки вышестоящего руководства оперативно воплощались на местах. Уже 29 марта 1929 г. состоялось внеочередное заседание Буткинского районного исполнительного комитета. Оно началось с констатации, что, «…принимая во внимание полное отсутствие хлебных продуктов на местном рынке, снабжение продовольствием (мукой) рабочих и служащих продолжать из Буткинского кредитного товарищества.
О изложенном довести до сведения Окрик и Окрторготдела»[891].
На этом же заседании рассматривался вопрос об утверждении постановлений общих собраний земельных обществ о принятии самообложения. Президиум РИК утвердил эти постановления. «Принимая во внимание, что нарушений закона допущено не было, постановления общих собраний, о принятии самообложения, земельными обществами Даниловским, Береговским, Боровушкинским, Поротниковским, Непеинским, Казаковским, Булатовским, – утвердить. Земельной части проследить за выполнением! Здесь невольно обращает на себя внимание формулировка «нарушений закона не было», – похоже, что члены РИКа сами себя пытались успокоить.
В длинной повестке этого заседания содержался пункт о рассмотрении ходатайств граждан о восстановлении в избирательных правах. Среди людей, уже лишённых избирательных прав, значились жители деревни Коноваловой Иван Игнатьевич Ельцин, в прошлом один из депутатов Басмановского сельсовета, и Степан Дмитриевич Ельцин, совсем недавно депутат сельсовета, активно интересовавшийся в 1926 г. порядком налогообложения. В ходатайстве о восстановлении избирательных прав им было отказано[892].
В июле президиум Буткинского РИК оштрафовал десятки крестьян за укрывательство посевов от налогообложения. Среди них был Филипп Васильевич Ельцин, оштрафованный на 7 рублей за укрытие посева размером в 0,25 га[893].
Летом 1929 г. власть приняла несколько ряд решений в области сельского хозяйства[894]. Кулакам было запрещено вступать в колхозы, созданные с их участием колхозы объявлялись «лжеколхозами».
Программные положения политики по отношению к кулачеству и коллективизации И. В. Сталин сформулировал в своей речи на конференции аграрников-марксистов 27 декабря 1929 г.
«Вот почему мы перешли в последнее время от политики ограничения эксплуататорских тенденций кулачества к политике ликвидации кулачества как класса.
Ну, а как быть с политикой раскулачивания, можно ли допустить раскулачивание в районах сплошной коллективизации? …Смешной вопрос! …Теперь мы имеем возможность повести решительное наступление на кулачество, сломить его сопротивление, ликвидировать его как класс и заменить его производство производством колхозов и совхозов. Теперь раскулачивание производится самими бедняцко-середняцкими массами, осуществляющими сплошную коллективизацию. …Вот почему смешно и несерьезно распространяться теперь о раскулачивании. Снявши голову, по волосам не плачут.
Не менее смешным кажется другой вопрос: можно ли пустить кулака в колхоз. Конечно, нельзя его пускать в колхоз. Нельзя, так как он является заклятым врагом колхозного движения.
Кажется, ясно»[895].
Острие государственной политики оказалось повёрнутым против зажиточного крестьянства – кулаков. Спешно началась подготовка документов по «ликвидации кулачества как класса», определяли темпы коллективизации в различных регионах страны. Была создана комиссия Политбюро под руководством Молотова «для выработки мер в отношении кулачества». В состав комиссии вошёл первый секретарь Уральского обкома ВКП (б) И. Д. Кабаков. Общее число кулаков, выселяемых по первой и второй категориям, по всей стране было увеличено до 210 тыс. семей[896].
Однако с точки зрения Уральского управления ОГПУ, «уральская квота» на высылку была явно недостаточной. «Считаем необходимым выдвинуть перед вами вопрос об увеличении цифры выселяемых с Урала до 15 тыс. семейств, так как 5 тыс. семейств, данных на Урал, ни в коем случае не соответствуют действительной потребности чистки области от кулацкого и контрреволюционного белогвардейско-бандитского элемента… Уралобком, в соответствии с имеющимися у него материалами по изучению деревни, также категорически настаивает на увеличении цифры выселения до 15 тыс. семейств»[897].
Требования свердловских товарищей были удовлетворены. 5 февраля 1930 г. было принято постановление бюро Уральского обкома ВКП (б) о ликвидации кулацких хозяйств в связи с массовой коллективизацией[898]. Все кулаки были разделены на три категории:
1 – контрреволюционный кулацкий актив, подлежащий немедленному аресту;
2 – наиболее зажиточные кулаки и полупомещики, которых должны были выслать на север области;
3 – остальные кулаки, которых расселяли на плохих колхозных землях. По первой категории предполагалось выслать до 5 тысяч, по второй – 15 тысяч[899].
Третью категорию не считали.
Власть создавала юридическую базу для раскулачивания. 16 января 1930 г. в один день были приняты:
• Постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О мерах борьбы с распродажей сельскохозяйственного инвентаря, рабочего и пользовательского скота крестьянскими хозяйствами, вступающими в колхозы и другие сельскохозяйственные производственные объединения»[900], и
• Постановление ЦИК И СНК СССР «О мерах борьбы с хищническим убоем скота», – ставшие инструментом и обоснованием репрессий. Исполкомам райсоветов разрешили отбирать у обвинённых землю, скот, сельскохозяйственный инвентарь. Кулаков следовало кроме этого привлекать к судебной ответственности, «причем суд применяет к ним лишение свободы на срок до двух лет с выселением из данной местности или без выселения»[901].
С появлением этих законодательных актов начинается крушение не только крестьянского клана Ельциных, но и самостоятельного, самодеятельного крестьянства России.
2 февраля 1930 г. на заседании Буткинского РИКа началась кампания по раскулачиванию.
Сначала отбирали имущество.
Первым вопросом заседания президиума значилось: «Описи имущества кулацких хозяйств на предмет отчуждения за неуплату налогов и сборов».
«Постановили: – гласит стенограмма президиума, – принимая во внимание, что нижеуказанные хозяйства упорно не сдают причитающиеся с них налоги и сборы, передать часть имущества согласно описей в колхозы через райкредитное товарищество».
Дальше следовал длинный перечень крестьян Зарубинского, Катарацкого, Буткинского, Смолинского, Горокинского, Казаковского сельсовета.
Затем последовал перечень судебных преследований.
Отдельным пунктом было утверждено:
«Нижеуказанные хозяйства за умышленное уничтожение скота, семян, имущества и свертывание своего хозяйства и отказ от проводимых мероприятий соввластью, привлекаются к ответственности через суд на основании Постановления ЦИК и СНК от 16 января 30 г. с конфискацией всего или части имущества».
В «нижеуказанных» были перечислены крестьяне, с которых началось раскулачивание. Приведу этот список полностью. По Нижне-Деревенскому сельсовету: Иван Савич Заверткин, Федор Матвеевич Кокшаров; по Басмановскому сельсовету: Филипп Алексеевич Аксенов, Тит Павлович Шабунин, Глебов Александр Ан. (так!), Василий Егорович Старыгин, Игнатий Екимович Ельцин, Глебов Василий Степанович; по Калиновскому: Микушин Гурьян Хрисанфович, Степанов Савва Лукьянович; по Буткинскому сельсовету: Земеров Иван Федотович, Сорокин Андрей Юдич, Рыжков Иван Яковлевич, Земеров Димитрий Видонович, Земеров Афанасий Прокопьевич; по Зарубинскому сельсовету: Обласов Федор Наумович, Тельминов Иван Емельянович, Саночкин Филарет Евстигнеевич, по Поротниковскому сельсовету: Ельцин Никита Иванович, Поротников Андриян Филиппович, Поротников Марк Вавилович[902].
Специально отмечу – раскулачили Игната Екимовича Ельцина и его свояка – Василия Егоровича Старыгина. Их дети – Николай Игнатьевич Ельцин и Клавдия Васильевна Старыгина – стали мужем и женой.