Итог обсуждения подводил многоопытный Суслов. «Пусть сами польские товарищи определяют, какие действия им предпринимать. Толкать их на какие-то решительные действия нам не следует. …Поляки заявляют прямо, что они против ввода войск. Если войска будут введены, это будет означать катастрофу. Я думаю, у нас у всех здесь единодушное мнение, что ни о каком вводе войск речи быть не может. Что касается оказания помощи Польше, то мы ее оказали ее больше, чем на миллиард рублей. Мы недавно приняли решение поставить 30 тысяч тонн мяса, 16 тысяч уже поставлено». Суслов высказался против роспуска ПОРП и создания новой партии[999].
13 декабря 1981 г. в Польше было введено военное положение. Советские войска, дислоцированные в Польше, оставались в казармах.
1997 г.
Власть. Номенклатура. Собственность.Об одной из причин распада СССР
Причины прекращения существования Союза Советских Социалистических Республик остаются и, убеждён, будут оставаться в числе важнейших проблем истории XX в. Удивляет стремительная самоликвидация политической системы в СССР. Поражает практически полное отсутствие защитников прежней власти. Возникает вопрос – а где же тот «новый класс», если использовать определение М. Джиласа[1000], номенклатура, управлявшая Советским Союзом?[1001] Почему тот социальный слой, который обладал реальной властью в государстве, перестал защищать эту власть?
Для того чтобы найти ответ на этот вопрос, следует для начала проанализировать те изменения, которые произошли в этом «новом классе».
Для понимания того, что случилось на рубеже 80-х – 90-х годов, коротко остановимся на истории номенклатуры.
Номенклатура как инструмент управления была сформирована в начале 20-х гг., когда на XII съезде РКП (б) в апреле 1923 г. И. Сталин провозгласил задачу «охватить коммунистами все отрасли управления и весь промышленный комсостав, при помощи которого партия держит в руках аппарат и осуществляет свое руководство». Требования к этим работникам Сталин сформулировал с предельной ясностью: это должны быть «люди, умеющие осуществить директивы, могущие понять директивы, могущие принять эти директивы, как свои родные, и умеющие претворить их в жизнь»[1002].
Исполнительность как главная добродетель, беспрекословное следование линии партии при каждом её изменении, дополненное революционным прошлым родовые признаки первого этапа истории номенклатуры СССР. Сделаю важное добавление. В советской политической системе существование номенклатуры исключало выборы как способ смены людей в составе управленческой элиты.
Последовательная национализация и ликвидация частной собственности обусловили право номенклатуры на владение и управление государственной (в советском варианте – социалистической, общенародной) собственностью[1003]. Позволим себе утверждать, что это право владения носило корпоративный характер. Это право закреплялось политической системой и осуществлялось через номенклатуру, управлявшую производственными предприятиями, советскими и государственными органами путем выполнения решении партийных органов (съездов и пленумов, решений Политбюро или бюро республиканских, областных и районных партийных комитетов)[1004].
В своём развитии номенклатура прошла несколько этапов. Первый – с начала 20-х гг. до, примерно, 1934 г. Исполнительность, революционная решительность и следование извилистой «линии партии», которую чертил её Генеральный секретарь, не требовала профессиональной квалификации, специального образования. Красные командиры с лёгкостью становились «красными директорами».
Однако по мере усложнения процесса управления страной выяснилось, что революционный опыт, исполнительность оказались недостаточными условиями для решения задач строительства новой промышленности, управления разросшегося государственного аппарата. Упрощая эти сложные процессы, можно сказать, что начался процесс замены «красных директоров» «главными инженерами». Кроме преданности власти требовались профессиональные знания[1005]. Следует согласиться со словами М. Джиласа, что, «наряду с иллюзиями, и вопреки им, новый класс выступал носителем объективных тенденций индустриализации»[1006].
Новая управленческая элита, сформировавшаяся перед войной, состояла, как правило, из людей, получивших высшее техническое или военное образование уже в советских институтах; людей, прошедших через ужас репрессий 1937-1938 гг. Им пришлось вынести на себе тяжесть управления промышленностью и государственным аппаратом в годы войны. Война со своими требованиями ослабила партийный контроль над номенклатурой. Достаточно отметить, что 10% всех генералов Красной Армии в 1944 г. не были членами ВКП (б)[1007]. Поэтому закономерно, что, пытаясь восстановить контроль над управленческой элитой, Сталин как глава номенклатурной вертикали власти обрушил репрессии на верхушку военных, руководителей промышленности, части партийного аппарата, интеллигенции.
Такое положение противоречило реально сложившемуся статусу номенклатуры как управленческо-бюрократического слоя, обладавшего к концу 1940-х – началу 1950-х гг. необходимым образованием, квалификацией, опытом организационно-управленческой деятельности, в том числе в сложнейших условиях войны.
Отмечу ещё одно обстоятельство. В Конституции 1936 года в статье 4 была зафиксирована норма, сохранявшаяся до конца истории Советского Союза: «Экономическую основу СССР составляют социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность на орудия и средства производства, утвердившиеся в результате ликвидации капиталистической системы хозяйства, отмены частной собственности на орудия и средства производства и уничтожения эксплуатации человека человеком».
Итак: частной собственности нет, есть только «социалистическая», следовательно – государственная, и КПСС как «ядро политической системы, государственных и общественных организаций» через специально уполномоченных людей – номенклатуру – управляет всем.
Корпоративность выражалась в номенклатурных связях – не только вертикальных – от назначающего к назначаемому, но и в изученных гораздо хуже горизонтальных связях и зависимостях, когда назначение на номенклатурную должность предполагало предварительное согласование с профильными министерствами, ведомствами, отраслевыми отделами ЦК и, в обязательном порядке, с ОГПУ, НКВД или КГБ, как бы ни называлось это ведомство. Тот, кого утверждали вчера, на завтра сам мог стать звеном в системе назначения. Система замыкалась, превращалась в неправовой, но вполне эффективный институт, имевший собственные интересы. Эти интересы могли вступать в противоречие с позицией руководителей партии и государства.
Исключение из номенклатурного списка могло происходить либо из-за того, что поступки, действия, образ жизни чиновника резко расходились с советскими юридическими и политическими нормами, либо вследствие политических решений, репрессий против части государственного аппарата. Репрессии были главным механизмом регулирования состава номенклатуры со стороны руководителей государства[1008].
Поэтому закономерным ответом номенклатуры стала поддержка «осуждения культа личности Сталина», прекращение и пересмотр результатов многих политических процессов конца 1930-х – начала 1950-х гг. Номенклатура поддержала первого секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущёва в его осуждении репрессий прошлого. Но та же номенклатура изгнала Хрущёва после его попыток радикально изменить её состав, заменить министерства совнархозами, закрыть сельские райкомы партии, ограничить возможности переизбрания на должности в партийном аппарате.
Л. И. Брежнев стал своего рода символом победившей номенклатуры. Её лозунгом стал призыв «заботы о кадрах», означавший практическую несменяемость людей на высших звеньях номенклатурной лестницы.
В 1960-е – 1970-е годы в номенклатуру пришло её третье поколение. Это в большинстве своём люди с хорошим образованием, включавшим, как правило, базовое высшее в одном из институтов или университетов и второе специализированное – в одном из высших учебных заведений КПСС. Деятельность третьего поколения номенклатуры происходила в качественно иных социально-экономических условиях.
Экономика страны с начала 70-х гг. оказалась в зависимости от всё возраставшего потока нефтяных денег, что, в свою очередь, создавало иллюзию благополучия и стабильности. Росла зависимость внутреннего потребительского рынка от экспортных поставок. Для наиболее дальновидной части чиновничества была ясна опасность экспортной зависимости. Уже к концу 1970-х гг. кризисные явления в экономике стали очевидны. Принято указывать на то, что к 70-м гг. руководство СССР пропустило начавшуюся информационную революцию, те технологические вызовы, которые свидетельствовали о переходе к постиндустриальному обществу. Это верно. Но были и более ясные, очевидные для всех граждан страны признаки кризиса социалистической экономической системы.
Дефицит был родовым признаком плановой экономической системы с её социалистической собственностью, которой управляла номенклатура[1009]. Плановая экономика с её декларативным отказом от рыночных отношений и установкой на распределение, неэффективной колхозно-совхозной системой и ясно выраженным приоритетом производства продукции оборонного назначения порождала недовольство населения страны. Причины и поводы для недовольства были абсолют