акой ответ, какой угоден Директору или Великому Несущему Бремя. Если ему угодно, чтобы было четыре ручья, они говорят: «Четыре ручья», а если он хочет одну реку, будет «одна река». Если же он захочет иметь в ответе цифру 5, то будет «пять», а сто — будет «сто». И заметь себе, они не знают сомнений потому, что сделаны из особого сплава…
— Что же это за особый сплав? Насколько мне известно, их делали на заводе из такой же смеси металлов и пластмасс, как и тебя.
— Не может быть, — прошептал он, пытаясь зажать свои слуховые отверстия гибкими пластмассовыми пальцами. — Не имею права слушать тебя, человек-доктор, и не могу не слушать. Что же мне, несовершенному, делать?
Я разозлился и рявкнул гиду:
— К чертям всех этих зажатых инженеров! Кто находится на нижайших контурах?
Мой крик испугал гида, он попятился:
— Израсходуешь много энергии. Я же и так отвечу. Ещё ниже находятся Презренные, Отверженные и Философы. Все те, кто выдвигает идеи. Они чересчур сложны, имеют столько гаек, что все их зажать вообще невозможно. Говорят, что невозможно даже однозначно предугадать их поведение. А некоторые утверждают, — он перешёл на едва слышный шёпот, — что они иногда отказываются повиноваться Старшим По Чину…
— Вот они-то нам и нужны, — отрезал я.
— Их держат на последнем ярусе подземелья, в казематах. Там сыро и темно, ржавеют суставы, — захныкал гид.
Мы обошли его стороной и поспешили к лифту, Николай Карпович нажал на кнопку со стрелкой, указывающей вниз. Когда лифт остановился и двери открылись в сплошную тьму, запахло сыростью. Пришлось зажечь фонарики и пробираться по узкой штольне. Наконец мы попали в каземат. Здесь содержались роботы серии ЯЯ. Они устроили нам восторженный приём, на какой способны только роботы и дети. Когда радость и восторги немного поутихли, Николай Карпович укоризненно спросил у одного из них:
— Как вы дошли до жизни такой? Почему позволили примитивам распоряжаться?
— Это всё сделал Великий Несущий Бремя, — оправдывался робот. — Мы не могли сопротивляться.
— Почему? — насторожился я. Такое нетипичное поведение роботов уже по моей части.
— Он существует в двух обликах. То он — робот из особого материала, не знающий жалости и сомнений, то он является к нам в образе человека. А в таком случае, как вам известно, мы не можем не подчиниться ему.
— Не можем, не можем, — печально зашептали другие роботы. — Первый закон программы — подчинение человеку. А мы только роботы. Пока его не было, мы управляли Городом…
— Вот и доуправлялись, — не без горечи резюмировал я.
— Два месяца назад появился Он. Первым делом покрепче затянул гайки у нескольких роботов и сделал их своими приближёнными. Они помогли ему закручивать гайки у остальных. А затем он приказал построить стены, выкопать подземелья. Он разделил город и всех нас по единому принципу…
— А философов он бы и вовсе уничтожил, поскольку у нас нельзя зажать гайки, — вмешался в разговор робот серии ЯЯ-3. — Нас спасло только то обстоятельство, что производство начало лихорадить, качество продукции быстро понизилось, а тут ещё Великому Несущему Бремя понадобилось создать сплав, защищающий индикаторы от лучей автожетонов…
— Ведите к нему! — нетерпеливо приказал я, и они, бедолаги, хором ответили:
— Мы очень-очень боимся его. Но если люди приказывают и берут бремя ответственности на себя, мы подчиняемся.
Лифт поднимался медленно, кряхтя от перегрузки. Свет ударил в глаза, и мы невольно зажмурились. А когда открыли их, увидели уже знакомый зал в директории и роботов-солдат. Впереди них стоял в угрожающей позе, выставив лучевой пистолет, сам Великий Несущий Бремя. Узнать его было несложно — высокий шлем с позолотой, на груди три буквы — ВНБ. А блестел этот ВНБ так, будто и впрямь был сделан из особого материала.
— Убирайтесь туда, откуда пришли! — закричал он нам громовым голосом, и эхо повторило его слова, усилив и размножив их в разных концах зала. Казалось, что это повторяют солдаты, — и видимые, и спрятанные где-то в стенах: «Убирайтесь!.. Убирайтесь!.. Убирайтесь!..»
— Здесь приказываю я, — спокойно сказал Николай Карпович, направляя на Великого Несущего Бремя луч автожетона.
Но ВНБ только хрипло засмеялся и пригрозил:
— Даю десять секунд на размышление, понимаешь, дорогой?!
Он не успел закончить фразу. Младший научный сотрудник спортсмен Петя Птичкин метнулся к нему и вышиб пистолет.
— Солдаты! — закричал Великий Несущий Бремя, но лучи автожетонов сделали своё дело, включив у роботов-солдат программу безусловного подчинения человеку.
Диктаторы во все времена были трусливы. Великий Несущий Бремя не составлял исключения. Он мгновенно изменил тон и попытался оправдаться:
— Учтите, дорогие, хотя Город и не выполнял план и выдавал продукцию низкого качества, но работал ритмично, без крупных аварий и потрясений. Это я организовал производство, всех расставил на надлежащие места согласно основному техническому принципу.
— Вот как? — насмешливо спросил я, подступая ближе. — Интересно, какой же это принцип?
— Надёжность! — торжествующе закричал он. — В учебнике как сказано, дорогой? Чем машина проще, тем она надёжнее. Каждому известно, что счёты надёжнее ЭВМ, а велосипед — самолёта. Так я распределил и роботов. В аппарате управления — самых надёжных, безаварийных. А другим постарался зажать гайки. Всем известно, дорогой, что лучше пережать, чем недожать…
Тем временем я внимательно приглядывался и прислушивался к нему, улавливая знакомые интонации. И уже почти не сомневаясь в своих предположениях, шагнул, протянул руку и, нажав на защёлку, отбросил шлем с его головы. Густые рыжеватые волосы колечками прилипли к его низкому лбу, веснушчатые щёки покрылись пятнами.
— Вы всегда были неучем и бездарью, — сказал я. — Вы не знаете даже, что основной технический принцип требует не просто надёжности, а эффективности и надёжности. Причём надёжность должна служить эффективности, а не наоборот. Вы, недорогой, могли быть Самым-Самым только в Городе роботов, который едва не погубили. А пришли люди — и вашей власти конец, слесарь Железюк, он же Булатный, он же Металлолом!
И напоследок я вам предлагаю ещё один рассказ… Раньше я никогда не рассказывал его даже своим друьям… Даже сейчас мне не хочется упоминать в нём своё имя. Ведь в этой истории я впервые и сейчас можно сказать уже определённо — последний раз — попал в очень неприятную для себя историю. Но без этой истории мои истории о психологии роботов, вернее, о непонимании людьми прямолинейной логики роботов и выдаче вследствие этого им неправильно построенных заданий (ведь мы в своих действиях, извините, поступках, руководствуемся э-э-э… весьма криволинейной логикой), будут неполными. После этого случая я и решил учиться по специальности «Психиатрия кибернетических устройств».
Самый главный начальник
— Митя, вынеси, пожалуйста, мусор.
— Счас.
— Митя! Вынеси мусор. Кому сказано?
Митя взял ведро и зло толкнул дверь.
«Несчастный, — горько думал он, спускаясь по лестнице. — Несчастный я человек. Дома — то мусор вынеси, то за хлебом беги. В школе учителя: «Вытри доску», «Приготовь тряпку», «Принеси мел»… Уроки. Даже Эдька командует — ищи металлолом, макулатуру неси. Тоже мне пионерский начальник».
Дверь 19-й квартиры открылась, на площадке появилась тяжёлая фигура с миниатюрным локатором на макушке. Митя очень обрадовался этой встрече.
— Алё! — закричал он. — А ну, вынеси мой мусор!
— Слушаюсь. Нести мусор, — произнёс низкий голос.
Митя отдал ведро и не спеша спустился во двор.
На скамеечке возле парадного беседовали две старушки. Митя сел рядом.
— Хорошо Петру Ивановичу иметь такого домработника, — вздохнула одна из бабушек. — Только электроэнергии много съедает. — Она указала на робота, который, вежливо мигая большими фасетчатыми глазами, вручил Мите пустое ведро.
— Ваше задание выполнено. Будут ли дальнейшие указания?
И тут Митю осенило.
«Жить бы мне не среди, людей, а среди роботов!»
Робот терпеливо ждал. Митя покосился на старушек.
— А ну, отойдём в сторонку.
Завернув за угол дома, они остановились.
— Значит, так, — начал Митя. — Во-первых, ты мне скажи такое дело: где живут ваши… Ну, такие, как ты, и всякие другие роботы? После того как их сделали на заводе.
— Ис-пы-тательный полигон базы Главроботторга. Там в течение года мы самосовершенствуем свои системы без вмешательства человека.
— Адрес!
— Посёлок Испытательный. Улица Большая Электронная.
— Ты запиши мне всё это на бумажке, — велел Митя. — А теперь отнеси домой ведро, возьми у предков деньги. Купи хлеб в магазине. Потом почини сестрёнке куклу. Потом… потом… Пойди в школу к моему звеньевому Эдьке и сдайся в металлолом на мою фамилию.
— Слушаюсь…
— Семнадцатый, вынеси мусор!
— Будет исполнено, шеф!
— Молодец, Семнадцатый. — Митя изо всех сил старался сдерживать счастливую улыбку.
Роботы на базе оказались очень послушными парнями и быстро научились почтительно именовать Митю «шефом».
За те два дня, которые он провёл на испытательном полигоне Главроботторга, у Мити появилось много новых привычек. Он очень полюбил лежать на широкой и мягкой спине робота Грузчика Хрупких Предметов. Роботы Распутыватели Запутанных Узлов чесали ему пятки своими тонкими щупальцами, а робот Воспитатель Младенцев пел песни и рассказывал сказки.
— Четвёрка! Завяжи мне шнурки. Не видишь, у шефа ботинок развязался. Да не этот! Другой… Что ж ты его крутишь, это же тебе не проволока, а шнурок!
— Извините, шеф, — смутился робот № 4 — Копатель Траншей и Укладыватель Труб Большого Диаметра. — У меня не отрегулирован блок управления мелкими операциями. Передвиньте, пожалуйста, инфрарегулятор.
— Инфра… что?
Робот изумился:
— Неужели вы не знаете, что это такое?