– Судьба снова разлучает нас… – начал он. – Вам надо спасать жизнь, а мне возвращаться обратно.
– Неужели вы не можете все бросить и уехать с нами? – надежда мелькнула в ее глазах.
– Поверьте, я бы хотел провести остаток дней подле вас, – он еще сильнее сжал ее ладони. – Но боюсь, что это навлечет еще больше бед на вашу семью.
Она сняла образок и надела его на Ивана.
– Храни вас бог. Я буду помнить вас всю жизнь!
Их губы слились в прощальном поцелуе, который
был прерван командой капитана:
– Trap off! Отдать трап!
Уже с берега он крикнул ей:
– Я все равно найду вас!
Слышала ли она его слова? Или крики чаек и плеск волн заглушили их? Но все равно Варенька Белозерова знала, что судьба обязательно подарит им еще не одну встречу. Иначе и быть не могло.
Глава XII,о новой тайне масонов
Толстой всячески старался этому воспрепятствовать, но обыграл его Меншиков. Обручение царевича Петра и Марии Меншиковой было обставлено со всей пышностью, приставшей случаю. Оттого и злился Петр Андреевич, оттого и шептал на ухо Ушакову:
– Как видишь, все кончено. Вот она, корона, уплывает.
– Еще не все потеряно. Ведь помолвка – еще не венчание, – успокаивал его Ушаков.
Он никогда не выкладывал козыри сразу, но предпочитал иметь их в достаточном количестве, ибо противник, с которым ему приходилось сражаться, тоже был ловок и хитер.
– Да ладно. Полюбуйся, «не все»!
– Если мы скомпрометируем Меншикова в глазах царевича, все может обернуться иначе.
– Что-то новое? – насторожился Толстой.
– Из дознания лорда Уитворта стало известно, что Меншиков послал письма в Ватикан и вступил в переговоры с масонами.
– Это серьезный шаг против православной веры, – с удовлетворением произнес Толстой. – Но этим его не свалить.
– Там есть план. План его восхождения на трон в случае преждевременной кончины царевича. Но главное – изложены лекарские причины возможной кончины.
– Добудь мне эти письма, – прошипел Толстой.
Ушаков улыбнулся и покинул залу, в которой Светлейший принимал поздравления.
Князь Меншиков, склонивший наследника короны царевича Петра к обручению со своей дочерью, имел немало недругов, кои всеми силами рвались помешать его регентству. Он еще не знал, как печально развернутся события для него и его семьи. В тот день ему казалось, что весь мир был у его ног. Судьба кинула меня в самую гущу политических событий, о которых я тогда и не догадывался. Разъезжая по порученным мне делам, я не раз виделся с великими людьми, делавшими историю. Но понял я их значимость лишь много лет спустя.
Из записок экспедитора Тайной канцелярии
Часть VIIIПираты
Глава I,в коей выясняется, что хоть секретарь английского посольства не кролик, но его надобно изловить
Лизавета отказывалась ходить в барском платье. Каждое утро надевала сарафан и рубаху. Иван уже отчаялся уговорить. Ну да бог с ней. Ежели ей одежа сия больше по сердцу, пусть носит. Егорка, правда, ворчал, мол, «от соседей стыдно». А почему стыдно? Быстро как все перекроились на европейский манер. В Петербурге уж, почитай, и не сыщешь барина с бородой али барыню, в простой сарафан одетую. Все парики пудрят, бороды бреют, кринолины шьют. Даже горничные и те в чепцах, да и лакеи в ливреях.
Они сидели в трактире неподалеку от дома. Иван как бы ненароком поглядывал на Лизу. Русая прядь выбилась из-под платка, и по ней то и дело, словно играя, бегал солнечный лучик, что с трудом проникал в низкое оконце. Трогательная все-таки девчушка, хоть и пытается быть серьезной.
Егорка появился, как всегда, в самый неподходящий момент. По лицу его сразу можно было определить, что пришел он не просто так, а с важной вестью. Точнее сказать, не пришел, а ворвался, запыхавшись. Выпучил глаза для пущей важности и зашептал:
– Ваша милость… Там Ушаков!
Ну не Христос же со вторым пришествием!
– Ну и что?
– Дело государственной важности, спешное!
– Спешное?
– Стало известно, что секретарь английского посольства везет важное послание, способное навредить…
– Навредить кому?
– Нам с тобой, – услышал Иван за спиной голос Андрея Ивановича.
Самойлов встал, за ним поднялась и Лиза, Егорка замер подле.
– Ваша светлость. – начал Самойлов.
Ушаков покосился на нехитрые харчи, стряхнул крошки со стола и занял место на скамье.
– Чего вы стоите-то? Садитесь.
Когда все сели, он негромко, чтобы не слышали чужие уши, пояснил:
– Шельмец везет дипломатическую почту, а в ней такое, что может все с ног на голову перевернуть.
Самойлов, уже привыкший к внезапным появлениям главы Тайной канцелярии, ответил:
– Так в чем же дело? Арестовать его, и все.
– Арестовать его без шума не удастся, – мягко возразил Ушаков.
Неопытен еще Иван в делах дипломатических. Нахрапом все брать привык. А здесь работа тонкая нужна.
– Так что же делать? – воззрился на него Иван.
Вот это правильный вопрос. Андрей Иванович сделал паузу, после которой подкинул новую пищу для размышлений:
– Скажем, проникнуть на корабль под видом курьера и выкрасть почту.
– Так непросто это.
– Непросто, – согласился Ушаков. – А еще лучше привезти нашего героя обратно.
Самойлов чуть не поперхнулся:
– Ваше сиятельство. секретарь посольства не кролик.
Ушаков налил из кувшина в кружку воды, принюхался, но пить не стал.
– Как дела, невеста? – обратился он к Лизе, словно и не слышал Ивановых резонов. – Буквы писать научилась?
– Научилась, – просияла девочка.
Хоть и дичилась она сурового Ванюшиного начальника, а похвалиться своими успехами ей ой как хотелось.
– Это хорошо.
Самойлов пристально посмотрел на Ушакова, понимая, что тот уже все решил, огласить только медлил. Наконец он положил на стол кошелек:
– Вот тебе на дорогу, Ваня. Торопись. Корабль скоро отплывает.
Лиза посмотрела на Ивана и вздохнула:
– А мне на ярмарку обещал сходить.
– Цыц! – поспешил осадить ее Егорка.
– Раз обещали – надо держать слово, – улыбнулся Ушаков. – Егор, своди дитя на ярмарку.
Денщик кивнул, взял Лизу за руку и потянул к выходу. Та бросила недовольный взгляд на Ванюшу и важного господина, что так некстати прервал их трапезу, но перечить более не осмелилась.
– Слушай, как ты это пьешь? – отодвинул кружку Ушаков, а потом добавил: – И учти, Самойлов, от того, добудешь ты эти письма или нет, зависит судьба России.
– России, значит? – усмехнулся Иван.
– России, – отрезал Ушаков и вышел.
Глава II,о нашем гостеприимстве
Вот так государева служба занесла нашего героя в далекий форт на западной окраине Российской империи. Впервые предстояло Ивану морское путешествие. Серая, слегка волнующаяся гладь пенной шапкой разбегалась у самых его ног – словно несжатое поле волновалось. Гул, что издавала эта махина, и страшил, и манил.
Разузнав, на каком корабле отплывает к родным берегам секретарь английского посольства, Самойлов подошел к трапу. Фрегат был голландский трехмачтовый. Капитан, что стоял на палубе, имел, как на грех, невообразимо важный и заносчивый вид. Не знаешь, как и подступиться. Но служба требовала действовать решительно, и Иван постарался напустить на себя как можно больше наглости и напористости.
– Каюту, милейший, и получше! – крикнул он капитану сквозь ветер.
Тот затянулся своей трубкой и безразлично ответил:
– Кают нет свободен.
– И кто же их всех занял? – поинтересовался Иван.
– Голландский купец три штук, аглицкий дворянин– один штук, немецкий семья. Остался только трюм.
– Купцов, говоришь, три штуки?
– Так есть.
– Многовато, – вслух решил Самойлов. – Ну-ка, покажи, где они.
Капитан нехотя повел Самойлова в общую каюту, где пассажиры, готовясь к долгому совместному путешествию, собрались за одним столом. Русский офицер неожиданно повел себя совершенно бесцеремонно.
– Эти? – указал он на пассажиров.
Капитан утвердительно кивнул. Самойлов похлопал ближайшего по плечу:
– Купец?
– Купец, – растерялся тот.
– Ну-ка, дружок, пойдем!
– Куда? – От изумления брови несчастного подскочили аж до самого парика.
На глазах у всех Самойлов взял голландца под локоть и потащил к лестнице со словами:
– Как куда? Наверх, товар смотреть.
Никто из присутствующих в каюте не осмелился ему возразить. Да и зачем? Скоро они покинут берега этой дикой страны, наторговать здесь удалось немало, есть с чем домой вернуться. Только бы поскорее отплыть, больно уж надоел местный суровый климат. И не только климат. Вот кто его знает, что у этого русского на уме?..
На палубе Самойлов заботливо отряхнул камзол обалдевшего голландца и обратился к нему со словами:
– Вот ведь незадача: мне надобно ехать на этом корабле, а мест нету…
– Я не понимай…
– Прости, брат. Сейчас поймешь.
С этими словами Иван подхватил иноземца и поставил его на мостки. Тот, начиная подозревать недоброе, закричал:
– Та! Но я толжен ехать на этот корабль!
– Погости еще чуток у нас.
И сильным ударом сапога наш герой сбил мостки с корабля. Матросы отдали швартовый, фрегат отчалил. Торговец, вынужденный принять Иваново приглашение, тоскливо провожал глазами красавец-парусник. А бесцеремонный русский, словно и забыв о только что ссаженном пассажире, повернулся к капитану и, как ни в чем не бывало, поинтересовался:
– Ну? Теперь есть место?
– Теперь есть, – нехотя ответил капитан и недовольно поморщился. Самойлов вздохнул, подкинул на ладони золотую монету, чтобы бывалый моряк мог воочию оценить все прелести предстоящего путешествия. Лицо голландца выразило интерес. Тогда Иван кинул монету ему, капитан поймал ее, попробовал на зуб и, сложив руки на груди, удовлетворенно пыхнул трубкой, обозначив тем самым молчаливое согласие.