Предводительница пожала плечами и повернулась к своим матросам. Они толкнули доску через борт, обоих капитанов быстро поглотила морская пучина. Энн невозмутимо хлебнула из бутылки и вылила остатки в воду – пусть папаша потешится на том свете перед тем, как черти поджарят его на своей сковородке.
Глава VI,о детских забавах, пушечных ядрах и переменчивой фортуне
Вот уж воистину: все мы иногда напоминаем детей. Даже оголтелые разбойники порой тешат себя пустыми забавами. Правда, весьма небезобидными, но может быть, их мама редко ласкала в детстве или отец забывал пороть по субботам. Как бы то ни было, пираты в то утро веселились, как ребятня, просовывая пленникам сквозь прутья деревянной решетки палочки со жребием.
Один горемычный сменял другого в надежде, что именно ему достанется роль гонца, и он будет отпущен. Но надежда тут же гасла в глазах – короткая палочка все не выпадала. Именно эта смена чувств на лицах пленников каждый раз и вызывала бурный смех у головорезов.
Наконец, очередь дошла и до секретаря. Он со страхом застыл у решетки, взглянул на пиратскую физиономию, оскалившуюся в беззубой ухмылке, зажмурился и достал палочку. Как всегда, шельмецу фартило – ему выпала короткая. Он аж подпрыгнул от радости, чем привел пиратов в еще больший восторг. Тут англичанин вспомнил о достоинстве и с важностью лорда прошествовал мимо товарищей по несчастью, но рука в знакомой перчатке, что открывала замок, согнала с него спесь в единый миг.
Секретаря втолкнули в капитанскую каюту следом за Самойловым. Девица, принявшая командование на себя, налила в кружку ром и с интересом посмотрела на русского.
– Hey, brave boy, what shall we do about you?[51]
– Чего? – добродушно переспросил Иван.
Она перевела взгляд на англичанина:
– Do You understand his language?[52]
Тот молчал, и лишь очередной удар перчатки по щеке заставил его заговорить:
– Yes! [53]
– Translate![54]
– Я буду переводить, – замахал секретарь руками перед носом Ивана.
Капитанша разразилась длинной неспешной тирадой, которую секретарь тут же довел до сведения Ивана:
– You have rendered me a service. I am not the one to easily forget my debts. If you like, you can stay with us.
Our plunder will be divided granting you a fair share. But say a word and I'll let you off at the first seaport[55].
– Море не мой удел, – улыбнулся Иван. – Да, но скажи большое спасибо, – обратился он к секретарю, потом попытался сам жестами передать желаемое: – Черт. Мне бы на сушу. Вот с ним и сойдем. – он ткнул англичанина в широкую грудь.
Секретарь старательно переводил каждую фразу. На последних словах девица изумленно воззрилась на Самойлова:
– With it?[56]
– With me?[57] – переспросил секретарь.
Атаманша покачала головой в знак не то восхищения, не то удивления. Но она действительно предпочитала не иметь долгов, а потому вернула оружие этому странному русскому и, пожелав всего хорошего, вышла из каюты. Стража направилась за ней. Пират не отказал себе в удовольствии напоследок щелкнуть перчаткой по круглой физиономии секретаря. Но тот уже не обратил на оскорбление никакого внимания. Он засуетился, прикрыл дверь за разбойниками и бросился к Ивану со словами:
– Я ведь тебя вспомнил. Ты был в посольстве вместе с графом Ушакоф.
– Был да сплыл, – предпочел не пускаться в длинные объяснения Иван.
– И все-таки скажи, зачем тебе письма? – допытывался англичанин. – Ты же не умеешь ни читать, ни писать по-нашему.
– Мы оба служим – каждый своей короне.
– Неужели?
В этот момент раздался пушечный залп. Оба кинулись к окнам. Огромный боевой корабль несся к ним на всех парусах, паля из всех орудий. Они побежали к выходу, и тут же борт, около которого еще миг назад они смотрели в окно, ядро разнесло вдребезги. Сломя голову Иван, а за ним и не слишком расторопный до сего момента англичанин рванули на верхнюю палубу, надеясь хоть там найти спасение. Но и у капитанского мостика все дымилось, пираты бросились врассыпную, даже не пытаясь оказать сопротивление голландскому фрегату. Наши герои вновь сбежали вниз в поисках хоть какого-нибудь способа для спасения. Но очередной взрыв ядра поставил точку.
Глава VII,о длинном языке и переменчивом нраве сэра Генри Арнорвиля
Унылое и холодное северное море катило на берег волну за волной. Два измученных человека собрали последние силы, чтобы выйти из воды на холодный песок. Даже не то чтобы выйти, а, скорее, выползти: путь к спасению довел их до полного изнеможения. Первым добрел Самойлов. Он упал на колени на чужую землю и принялся горячо благодарно молиться, не веруя еще, что неизбежная, казалось, гибель осталась позади. За ним следом вылез на сушу бедолага-секретарь, лег ничком и попытался отдышаться. Судьба-насмешница в очередной раз распорядилась так, что из всех фигур разыгранной партии для жизни было выбрано всего две. И какие! Хотя нет, еще одна персона сумела невредимой пройти огонь и воду. И тут же не преминула себя обозначить.
– This is what I call good luck![58]
Англичанин вздрогнул и поднял голову, Иван тоже обернулся. Неподалеку от себя увидели они грозную атаманшу Энн, которая, сидя на камне, выливала из сапога воду.
– Оh no! Damn it![59] – простонал секретарь.
Он чуть не заплакал от досады и разочарования и принялся молотить кулаками по мокрому песку.
«Веселая у нас компания!» – подумал Самойлов.
Делать нечего, теперь они связаны друг с другом, пока не найдут людей: кто знает, насколько дальняя дорога им предстоит, поэтому держаться надо обязательно вместе.
Вечером того же дня странная троица сидела возле костра в лесу. Позади был долгий путь по пустынному берегу, а затем по лесу, после того как дорогу преградили мощные утесы. Теперь они пытались отогреться и досушить одежу. Иван, как самый хозяйственный, воткнул в землю два шеста, на них положил палку и развесил на этом нехитром сооружении тряпье свое и барышни. Та хоть и была лихой пираткой, а не способна оказалась правильно просушить на костре камзол да жилет. Сначала побоялась раздеваться – слишком зябкий был вечер, да и общество двух мужчин не располагало. Так и сяк прилаживалась, пытаясь обсохнуть, но не обжечься. Потом махнула рукой и стащила с себя сырую одежду.
– Ты прав. Сушить на себе белье – это глупость.
Самойлов и ужин попытался состряпать – еще
засветло набрал диких яблок и теперь жарил их на огне, нанизав на прутики. Англичанин наблюдал за этим с нескрываемой брезгливостью. Он чувствовал себя настолько продрогшим и усталым, что даже подбросить ветку в огонь считал большим трудом. Посему сидел не шевелясь и надеялся, что его все-таки каким-то чудом накормят. На протянутое ему яблоко поглядел недоверчиво. Оно было маленьким, закопченным и выглядело совершенно несъедобным. Но других блюд никто не предлагал, и привереда осторожно откусил кусочек. Энн, напротив, принялась за угощение с завидным удовольствием. Она малость отогрелась и даже успела немного отдохнуть. Сказывались юный возраст и морская закалка.
– When I was a little girl, I’ve a question. Hell is hot! And what about paradise?[60]
– Why you didn’t tast this![61], – злобно откликнулся секретарь и швырнул недоеденное яблочко за спину.
– Чего говорит? Нравится? – оживился Иван.
– Нравится, нравится. Хочет еще.
– Ну так ты скажи: ты это съешь, мы еще сделаем.
Самойлов снял с прутика лесной плод и, остудив его, принялся есть.
Прошло еще немного времени, одежда окончательно обсохла и могла теперь греть своих хозяев. Наш герой поднялся, взял шпагу, кинул ее на приготовленный заранее густой лапник, сам улегся поверх и накрылся жилетом. Энн помялась немного, потом натянула одежду и легла, прижавшись к Ивану. Только прежде она повернула его к себе спиной – хоть он и герой, а нечего ему на нее спящую пялиться. Секретарь остался один. Жесткий лапник не выглядел постелью, как до этого кислое яблоко не заменило ужин. Но делать нечего, не спать же сидя у костра, – не ровен час, в него и упадешь. Он пристроился по другую сторону от девушки и долго ворочался: было колко, холодно и донимали комары.
Постель, хоть и впрямь была не слишком мягкой, дала выспаться ровно настолько, насколько требовалось, чтобы с рассветом вновь продолжить путь. Солнце поднялось уже высоко, когда они вышли, наконец, из леса. Иван шел чуть впереди, его спутница не отставала ни на шаг. Англичанин же тащился последним и непрерывно ворчал, ныл и жаловался:
– Incomprehensible! How could I, Henry Arnorville, born in the Sussex County, wind up shuffling along with such scum and thieves all the way from Russia? Young lady, where are you from?[62]
– Listen, buddy, if you won't cease getting on my nerves I'll…[63] – попыталась отбиться Энн, но это уже не помогало.
– You will what? Kill me? Pow? Allow me this question, though, what with? Your finger, perhaps?[64]
Девушка не выдержала и сделала короткий резкий выпад, отчего страдалец охнул, согнулся пополам и повалился на траву. В этот момент Самойлов остановился и пристально поглядел вдаль