и флаг Британской империи.
Хозяин дома встречал гостей в сопровождении супруги. Приходу Ушакова он обрадовался особо. И хотя настоящей цели его пребывания в Бостоне, как и настоящего имени, он не знал, но посчитал достаточной рекомендацией щедрый подарок, коим гость из России подкрепил недавнее знакомство.
Поэтому губернатор, едва заметив его крупную фигуру в гостиной, тут же поднял бокал со словами: «My friend!» и лицо его озарилось любезной улыбкой. Дружбе этой было всего несколько часов, но англичанин ценил в друзьях прежде всего щедрость.
"Друг мой!"
Андрей Иванович в долгу не остался – взял бокал, предложенный лакеем, и подошел засвидетельствовать почтение.
– Разрешите представить вам мою жену.
Ушаков склонился в учтивом поклоне. Хозяйка дома приятно улыбнулась и спросила не без интереса:
– Вы и вправду из России?
– Да, мадам.
По всему было видно, что посольства из далекой империи не баловали этот особняк частым появлением, а потому женское любопытство возобладало над дипломатическим этикетом:
– Скажите-ка, как у вас наказывают неверных мужей?
– У нас, как правило, наказывают неверных жен, сударыня.
Сей дерзкий ответ русского заставил белоснежную улыбку покинуть капризное лицо. Губернатор, не заметив перемены в настроении благоверной, напротив, нашел шутку удачной и рассмеялся от души. Но веселился он недолго, супруга демонстративно закрыла веер, дав понять мужчинам, что сей разговор ей крайне неприятен. А губернатор не любил доставлять своей жене неприятности, тем более перед ужином. Лицо его тут же приняло серьезное выражение. Хозяйка дома, пытаясь сохранить учтивость, кивнула гостю и направилась искать более утонченного общества.
Общество в этом доме, возможно, и было избранным, но Бен Андерсен уже порядком скучал. Ни одной соленой шутки, ни глотка рому, только пресные физиономии вокруг, смакующие напитки, толку от употребления коих… Бен уже не раз прикладывался к рюмке, а хмеля ни в одном глазу. Наоборот, этими самыми глазами он прекрасно видел, что почтенные господа скучны до судорог в скулах. Но тут его взгляд упал на каминную полку, и грусть улетучилась сама собой. Целое стадо золотых слоников брело по ней в поисках достатка и благополучия досточтимого семейства губернатора.
Бен сразу решил, что этот путь не верен. У губернатора и без магических животных дела шли неприлично хорошо, а вот одинокому корсару эти золотые амулетики нужны до зарезу. Бен осмотрелся и, убедившись, что даже Ушаков занят беседой, схватил самую маленькую статуэтку и незаметно положил ее в карман.
– Послушайте, Вангувер, – Андрей Иванович и впрямь был увлечен разговором, – я действительно поклялся пожать вам руку, перед тем как повесить.
– Чем я заслужил такую честь?
– Вы очень ловкий человек. Мне было интересно за вами охотиться.
– Вы полагаете, что были охотником? – усмехнулся фокусник.
Еще один слоник перекочевал с каминной полки в карман Бена.
– Хорошо, давайте начистоту, – согласился Ушаков. Ему этот смельчак все больше нравился, но и делами государственными пренебрегать не стоило. – Они хотят найти вас, подвесить на дыбу, слегка поджарить и задать один единственный вопрос: "Где золото?"
– И что же вы предлагаете?
– Возвращайтесь в Россию, и я гарантирую вам защиту.
– А золото?
– А золото придется отдать… Нам! – многозначительная улыбка тронула лицо Ушакова.
Меж тем третий слоник отправился догонять своих собратьев. На этом можно было бы и остановиться, поскольку места в кармане уже не осталось, а во втором красовалась такая дыра, через которую не то что слона, муравья можно было бы разглядеть без труда. Но Бен Андерсен не привык останавливаться на полпути к Фортуне. Для того чтобы эти слоны получили магическую силу, их должно было быть семь. Не три, не два, а именно семь. Не он сей закон изобрел, не ему и нарушать! И Бен потянулся за четвертой фигуркой.
Огромная луна выглянула из-за портьеры и стала единственным свидетелем темных пиратских делишек. Впрочем, ночному светилу не было ровным счетом никакого дела до людских страстей и поступков. Оно одинаково равнодушно взирало как на самые низкие, так и на самые высокие из них. Сколько влюбленных при ее загадочном свете делало свои первые признания! Семен Плахов в эту ночь не стал исключением. Воспользовавшись тем, что наконец-то остался один на один с любимой, он перешел к решительным действиям.
– Может, настало время объясниться?
Глаза Анастасии Афанасьевны сверкнули, отразив холодный лунный блеск. О, Плахов слишком хорошо знал, что это верный признак того, что тучи сгущаются и гроза неминуема. Этот блеск не сулил победы, по крайней мере легкой победы. Семен видел причину холодности любимой в появлении соперника: ловкость рук и обходительные манеры голландского фокусника не могли остаться незамеченными Анастасией. И Плахов расстался бы с любыми надеждами и дал ей возможность быть счастливой с этим человеком, если бы не понимал, что Вангувер не достоин ее. Не то чтобы Семен приписывал все достоинства только себе, но он знал, что его любви хватит на двоих, что кроме него никто не защитит это хрупкое существо от жестоких людей и установленных ими законов… Да не нужна она Вангуверу! Как только этот ловкач выпутается из сей истории, так и думать о ней забудет, а ее нежное сердце не вынесет такого предательства. Вот почему, даже несмотря на недовольство любимой, он все же решился и произнес слова, что давно готовы были вырваться из его пылкой груди:
– Я предлагаю вам свою руку и сердце.
– Вы что, с ума сошли?.. – Воронцова вспыхнула, но тут же поняла, что обвинение в помешательстве является не слишком уместным ответом на первое в ее жизни серьезное предложение. Она смирила гнев и куда более сдержанно произнесла: – Мне кажется, вы нашли не самое подходящее время для признаний. Посмотрите, мы находимся в чужой стране. Я не знаю, что с нами будет завтра, а вы мне про руку и сердце.
– Анастасия Афанасьевна, неужели вы не хотите иметь подле себя верного друга?
– А вы что, до сих пор себя таковым не считали? – Настя испытующе посмотрела в его глаза.
– Я хочу сказать… – замялся Плахов, – на всю жизнь…
– Боже, вам не надоело?!
Глубокий вздох и ехидная усмешка стали окончательным ответом Семену Плахову. Анастасия предпочла закончить разговор и оставила его наедине с грустными мыслями. Луна по-прежнему печально-равнодушно взирала из-за портьеры.
Тем временем Бен пристроил за пазухой еще троих золотых питомцев. На каминной полке остался один – самый крупный, а потому самый желанный. И он бы, ей-богу, нашел ему уютное место под камзолом, если бы не рука с перстнем, что легла поверх его руки.
– Вы любите слоников? – заворковал помощник губернатора сэр Киттен.
Бен шутливо хлопнул ухажера по пухлой ладошке и манерно произнес:
– Да! С детства!
Киттен оценил игру, его лицо исполнилось сострадания к ближнему:
– Я так вам сочувствую, друг мой: оказаться на виселице, с петлей на шее… Сколько вам пришлось пережить волнительных минут!
– Да!
Киттен провел веером по локтю Бена, лицо которого преисполнилось печальной тоски.
– Это самое ужасное, что со мной было, – тяжелый вздох вырвался из пиратской груди. – Отправиться на казнь невинным, оставить этот бренный мир! Ужасно обидно. Чертовски неприятно!
– O-o! – вздохнул Киттен, ответный вздох передал всю глубину его чувств. – Расскажите мне, – англичанин взял Бена под локоток и потянул его от камина, – чем вы занимаетесь?
– Я врач. – Бен никак не мог оставить слона в одиночестве, поэтому вырвался из цепких объятий и вернулся к позиции, на которой у него все-таки оставался шанс стать обладателем уникальной коллекции губернатора, – Лечу людские души… от жадности. Облегчаю их… положение.
– Боже как интересно! – Киттен повернулся к Бену спиной и пожаловался тоном больного: – Вы знаете, у меня в последнее время побаливает спина.
Бен посмотрел на веер, которым "пациент" указал на очаг боли, потом опустил свой взгляд чуть ниже и сквозь зубы прошептал:
– Странно, что не задница…
– Что вы сказали?
– Ничего, ничего важного!
Киттен вдруг заметил в толпе одного из гостей.
– Здравствуйте, дорогуша! – заблеял козлик. – А вы – шалун! Вчера вы обыграли меня в карты и ушли. Смотрите, я обижусь.
Бен улучил удобный момент и схватил желанную статуэтку за ногу, он приложил всю силу своих мускулов, но слон словно врос в мрамор камина. Прикручен он, что ли? Бен попытался понять, в чем причина такого упорства, и потерял драгоценное время. Гость беседу с Киттеном не поддержал. Он лишь пожал плечами в ответ и продолжил разговор со своей спутницей. Поэтому не прошло и минуты, как Киттен вернулся к обворожительному мужчине, коего оставил страдать в одиночестве, и не покидал его уж до конца вечера. Посему Бену Андерсену так и не удалось довести свое предприятие до счастливого конца. И теперь было непонятно, кому улыбнется больший фарт: губернатору, у коего остался самый большой слон, или пирату, ставшему счастливым обладателем хоть и маленьких, но целых шести слоников. "Мы еще поторгуемся с судьбой!" – так утешил себя Андерсен, покидая гостиную губернатора.
Глава 3,о мужской черствости, масонской настырности и английской находчивости
Утром следующего дня Ушаков призвал Плахова к себе и снабдил его следующей инструкцией:
– Вот что я скажу тебе. Вангувер – большой хитрец. Он прекрасно понимает, что ему сейчас на руку быть вдали от Европы. Не спускай с него глаз. Золота с собой у него нет. Постарайся выяснить, куда он его спрятал.
– Вы его видели? Легче отобрать золото у пиратов, чем понять, куда он запрятал казну масонов, – засомневался Семен.
Андрей Иванович, до этого расхаживавший по комнате, вдруг остановился и расхохотался. Его экспедитор и впрямь точно подметил характер человека, которым им пришлось заниматься: такого умного, хладнокровного и ловкого дельца редко можно встретить даже среди людей самой отчаянной профессии.