– Ты же так хотел разделаться с этой династией, хотел раз и навсегда свергнуть их с престола!
– Свергнуть – да, – кивнул Тимоти. – Но не убивать. Эдварда – да, возможно, но он уже мертв. А к его внуку у меня личных счетов нет.
– Глупец! – скривился Вилстон. – Столько лет идти к своей цели, чтобы в самый последний момент перепугаться и отступить!
– Кто следующий? – осведомился Рауль.
Вилстон повернулся к тюремщику. Тот замотал головой и испуганно отступил. Убийство наследника, пусть и бывшего, оказалось делом не таким уж легким, и уж во всяком случае требовало храбрости, которой тюремщик (тоже, кстати, бывший) явно не обладал. Я между тем потихоньку придвинулась поближе к Раулю. Может, туза в рукаве у меня и нет, скорее так, валет или даже десятка, но во всяком случае сейчас, с развязанными руками, я могла внести в расклад сил свою посильную лепту.
– Ничтожество, – в раздражении бросил Вилстон.
– Не хочешь попробовать сам, Гектор? – поинтересовался Рауль, переводя на Вилстона все тот же внимательный взгляд. – Что, никогда не приходилось делать это собственными руками, без посредников? Не беда, все когда-то приходится начинать. Впечатления незабываемые, можешь мне поверить.
– Зачем же мне действовать самому? – возразил Вилстон. – У меня есть еще один человек.
Он мотнул головой в сторону Корвина, и тот не задумываясь шагнул вперед.
– Вот этот может, – кивнул Рауль, оценивающе поглядев на наемника.
– Могу, – нисколько не смущаясь, подтвердил тот. – Мне все равно, кого убивать. Хоть принца, хоть сапожника.
– Так вперед, – нетерпеливо велел Вилстон, чувствовавший, как и все окружающие, что сцена расправы слегка затянулась.
Корвин пошел на принца, поигрывая мечом. Рауль вдруг немного наклонился и схватился рукой за голень. Он что, ранен? Или вывихнул ногу? Наемник подошел совсем близко, и я решила, что долее выжидать опасно. К тому же, если я что-то понимаю в человеческой психологии, а в ней я определенно разбираюсь хуже, чем в психологии зверей, то против этого ублюдка мой козырь сработает даже лучше, чем против кого-нибудь другого.
Я звонко щелкнула пальцами. Серая крыса взбежала по брючине наемника, ловко перебирая лапками. Тот почувствовал шевеление и дернул ногой, должно быть думая, что сгоняет муху. А крыса между тем перебралась ему на спину, взбежала на плечо и оттуда перескочила на правую руку. Корвин взмахнул мечом, готовясь нанести удар. На этот раз я хлопнула в ладоши, и крыса вонзила в руку наемника свои острые зубки.
Зубы с легкостью прокусили рукав и добрались до кожи и мышц. Корвин взвыл и принялся отчаянно трясти рукой, пытаясь сбросить крысу на пол. Крыса отчаянно цеплялась за рукав, всеми силами стараясь удержаться, зато меч такими способностями не обладал и выпал практически мгновенно. Долю секунды спустя его уже подхватил Рауль. Впрочем, он мог и не торопиться. Корвин в любом случае был поглощен не оружием, а крысой. Когда маленький хвостатый зверек наконец сдался и с визгом отлетел в сторону, наемник продолжил матерно кричать, хватаясь второй рукой за кровоточащую царапину. Первым не выдержал Ланторн.
– Да успокойся ты! – гаркнул он. – Это всего лишь укус, и крысы, а не волкодава.
– Да? А если она переносит заразу? – завопил в ответ Корвин. – Например, чуму?
Чуму?! Вот это было бы занятно! Если бы крысы в наше время переносили чуму, люди умирали бы сотнями и тысячами. В то время как ни в нашем королевстве, ни в соседних ни одного случая этой болезни не было зафиксировано уже лет сто, а то и все сто пятьдесят. Все-таки я оказалась права касательно психологии. Сорвиголовы, которым не страшны ни битвы, ни смертные грехи, ни нарушение государственных законов, нередко панически боятся хворей. Корвин оказался представителем именно такого типа людей.
– Чуму? Вполне возможно, – сказала я вслух. – Они могут переносить и другую дрянь вроде тяжелой депрессии на почве экзистенциального кризиса.
– А что это такое? – с любопытством, пересиливающим испуг, спросил тюремщик. – Я про такое даже не знаю.
– Никто не знает, что это такое, – наставительно сказала я, – потому-то это так и страшно.
– И что же теперь делать? – вмешался в нашу научную дискуссию Корвин, которого интересовала исключительно практическая сторона вопроса.
– Ну вообще-то от всяких ядов и хворей, переносчиками которых являются животные, хорошо помогает кровопускание, – со знанием дела объяснила я.
– Какое кровопускание? – торопливо спросил Корвин. – Как его делают?
– Обыкновенно. Ты берешь и перерезаешь себе вены. – Я показательно провела ребром ладони перпендикулярно линии собственной руки в районе локтя. – И никаких шансов заболеть у тебя не остается. Ни чумой, ни экзистенциальным кризисом, ни даже насморком. Могу посодействовать, – альтруистически добавила я.
– Ах ты…
Корвин явно собирался нецензурно высказаться в мой адрес, и я даже предположила, какое именно слово он использует, но наемника остановил Ланторн:
– Успокойся, ты, размазня! Ты сам на это напросился.
– Это кто здесь размазня? – заорал Корвин, живо забыв о своих недавних страхах.
Он сделал было шаг в сторону Ланторна, но только тут сообразил, что меча в его руке уже нет. Тимоти усмехнулся.
Да, господин Вилстон, вы плохо подобрали себе людей. Слишком мало у них общего по роду деятельности, по характеру и по целям, чтобы они могли благополучно сработаться. Вот если бы дюжина членов отряда, а то и пара десятков, тогда подобные различия не имели бы столь большого значения. Но когда наемников всего трое… Впрочем, особого выбора у вас, конечно, не было. Пришлось довольствоваться теми, кто оказался под рукой.
Вилстон, бесспорно, осознавал, что его позиции ослабли. Прижимая к груди столь ценный для него документ, он проскользнул мимо Ланторна, а затем, не мешкая и никому ни слова не говоря, выскочил наружу.
– Куда это он? – удивился тюремщик, обернувшись на шум захлопнувшейся двери.
– Решил как можно скорее добраться до дворца, – спокойно сообщил Рауль.
Не знаю, планировал ли добраться до дворца тюремщик, но идея покинуть помещение ему, без сомнения, понравилась. Бочком подобравшись к выходу, он тоже толкнул дверь…
– А здесь заперто, – растерянно проговорил он.
– Что значит «заперто»? – нахмурился Корвин.
– Заперто, – развел руками тюремщик.
Он снова, напоказ, попытался открыть дверь. Та не поддалась. Ланторн подошел к выходу и тоже толкнул дверь. Никакого результата.
– Хороший засов, – констатировал он.
Особого волнения дворянин не испытывал, скорее просто был сбит с толку. Беспокоивший всех вопрос снова озвучил тюремщик:
– А зачем он нас запер?
Все как-то автоматически устремили взгляды на Рауля.
– Хочет выиграть время, – рассудил он. – Надеется оказаться во дворце прежде, чем я сумею его догнать.
– А как же мы отсюда выберемся? – не отставал тюремщик.
– А это уже ваша проблема, – отрезал принц. – Сами влезли в эту историю, сами и выкручивайтесь.
В поисках решения задачи тюремщик бросился к окну… лишь для того, чтобы в последнее мгновение вспомнить весьма малоприятную деталь: окно забрано решеткой. Уж не знаю, зачем понадобилась решетка в этом простеньком домишке. Могу предположить, что мельник использовал эту меру предосторожности, дабы обезопасить себя от воров, которые пожелали бы разжиться бесплатным зерном или мукой.
Из всех присутствующих наибольший дискомфорт в связи с создавшимся положением испытывали тюремщик и Корвин. Ланторн сохранял как минимум видимое хладнокровие. Я воспринимала сложившуюся ситуацию почти как послеобеденный отдых в оранжерее в сравнении с тем, какими были предыдущие часы. Рауль также не спешил впадать в панику.
– Ты хочешь сказать, что в этот раз тоже не было никакой магии? – недоверчиво спросил он, кивая на пригревшуюся у меня в руках крысу.
Я подобрала несчастную зверюшку сразу после того, как Корвин сбросил ее на пол, и теперь старалась компенсировать нанесенный ей моральный ущерб, почесывая по головке.
– Какая, к черту, магия? – отозвалась я. – Я несколько часов кряду эту крысу дрессировала, пока была заперта в сарае. Там все равно больше нечем было заняться.
– Ты обучила ее всего за несколько часов?
– А что тут такого? – удивилась я. – Крысы – очень умные звери, прекрасно обучаемые.
– Крысы – умные?! – вылупил глаза Корвин.
– А ты лучше помолчи! – рявкнули на него мы с принцем одновременно.
– На ком же ты отрабатывала эти трюки? – продолжал допытываться Рауль.
– Подъем вверх по телу – на себе, – ответила я. – А вот укусы – на набитом соломой мешке.
– Ты страшный человек, – заметил Рауль.
И хотя из его уст это прозвучало как комплимент, я поспешила обиженно добавить:
– А также неуважительный и с богатым воображением.
– Угу, и злопамятный, – согласно кивнул он. – Зачем тебе понадобилось выкладывать перед Вилстоном трогательные подробности того, что мы не любовники?
– Затем, чтобы успеть перед смертью увидеть его перекошенную физиономию, – огрызнулась я.
– Увидела?
– Представь себе, увидела.
– Помогло?
Я потупилась. Откровенно говоря, не слишком.
– Ты должна была делать с точностью до наоборот! – почти набросился на меня Рауль. – Клясться в том, что мы любовники, что дороже тебя у меня нет никого на свете и что я точно за тобой приду!
– Это еще зачем?
– Затем, чтобы выиграть время! Думаешь, я не заметил, когда вошел, что собирался сделать этот ублюдок? – Рауль бросил взгляд в сторону Корвина, который на пару с тюремщиком пытался открыть запертую дверь при помощи меча. – Он уже был почти готов тебя убить!
Я отвела глаза, но не стала объяснять, что в тот момент ублюдок был почти готов сделать совсем другое. Если мужчина уверен в собственной правоте, не стоит его разубеждать. Хоть я и плохо разбираюсь в человеческой психологии, а это усвоить успела.