Именно в этот момент в мою голову и пришло озарение. Я спросил, почему у юноши такие красные и опухшие глаза – уж не курил ли он марихуану. Молодой человек уверил меня, что не курит даже сигареты, а глаза его имеют усталый вид – всю ночь он учил предмет для пересдачи. Я стал настаивать на обыске автомобиля и экспертизе – предложил пописать в баночку.
Студент умолял его не задерживать. Уже темнело, а профессор, как он сказал, рано ложится спать. В тот день ему предоставлялся последний шанс угодить преподу и снова сдать экзамен – иначе придется оставаться на второй год. Он рад бы ускорить процесс, но стипендия закончилась еще неделю назад.
Но я спокойно заявил, что это может оказаться неправдой. Так что было бы неплохо юному архитектору пройти медицинское освидетельствование на наличие марихуаны в моче. Но сперва я обыщу автомобиль. Я знал, что ничего там не найду. Я блефовал.
От такой несправедливости на глазах у студента даже выступили едва заметные слезы. Это раззадорило меня еще больше. К тому же это стало показателем того, что я раскалил юношу до нужной кондиции и теперь осталось только ковать все, что мне вздумается, – про себя я называю это процессом творчества.
Видя, что я серьезно намерен терять его драгоценное время, студент расплакался и отдал все, что у него было, – свой телефон. Совершенно ни за что, без всяких нарушений. Хотя, наверное, в чем-то в жизни он все-таки провинился, ведь люди просто так не берут на себя наказание. Возможно, и правда курил траву накануне.
Впрочем, мне это уже не интересно. Лишь в том контексте, что таким образом я внезапно поменял четвертый айфон на пятый.
Наказание неизбежно
Как-то раз уютной темной ночью мы с напарником стояли на маршруте под сенью заснеженного дерева. Кругом тишина (городская тишина – это особый вид тишины со звуками). Лишь безобидные «Форды» и «Опели», начиненные офисными клерками.
Людьми, которые засиделись допоздна в московских бизнес-центрах и по привычке начинают готовиться ко сну уже по пути в подмосковную квартиру. Они вынули линзы и посадили на нос очки для вождения, сквозь которые смотрят на дорогу уставшими красными глазами.
Я никогда не понимал таких людей. Да, моя работа намного тяжелее. Стоять на улице морозной зимней ночью или жарким летним днем куда мучительнее, чем сидеть на матерчатом крутящемся стуле перед монитором.
Но ведь в опенспейсах – никакой романтики, ни единого приключения в течение дня. Нет такого разнообразия проходящих перед тобой лиц, с которых ты уже научился считывать невероятные судьбы. Нет, наконец, самого главного – реальной возможности срубить кучу бабла. Зачем тогда так убиваться?
Мне клерки всегда были неприятны, и я старался тормозить их пореже. Но если все-таки приходилось, я всегда ловил себя на мысли, что их мордочки похожи на маски – утомленные, издерганные и уже почти ничего не выражают.
Будто в голове этих биороботов осталось всего две извилины. Одна отвечает за то, чтобы успеть выполнить очередную бессмысленную задачу к дедлайну, а другая дергается непрерывно, как пружинка: «Хочу выспаться! Хочу выспаться! Хочу выспаться!»
Впрочем, в ту ночь я чувствовал себя одним из таких людей. Я оглядывался и видел заснеженное поле с деревом, около которого мы с напарником прятались уже бесчисленное количество раз. То самое, где старая ведьма напоила меня парным молочком от своей мерзкой козы.
Зимы в России такие длинные, что иногда кажется, будто они не заканчиваются никогда, а ты застрял в одном и том же пасмурном дне. Точнее, даже ночи, потому что светлых часов в суровое время года почти не бывает. Я вспомнил старый фильм «День сурка», и мне показалось, что я тоже очутился в каком-то бесконечно повторяющемся цикле.
Внезапно мой напарник издалека заметил свет двух стремительно приближающихся фар. Он занял удобную позицию и в нужный момент выскочил на дорогу. Тонированный джип с грохочущей музыкой оттормозился, виляя задом. Несмотря на мороз, из открытого люка торчала танцующая молодежь с бутылкой шампанского.
Васек неторопливой походкой направился к водительской форточке. Он был уверен в том, что сейчас мы с ним соберем недельную норму.
Капитан подошел к авто, окно открылось. А дальше произошло неожиданное. Из него высунулась рука с айфоном. Я наблюдал за этим со стороны, из-за громкой музыки разговора не слышал. Васек взял телефон, прислонил к уху. Что-то сказал, послушал, кивнул, а потом отдал телефон и честь.
Затем Васек как в замедленной съемке как-то уж слишком растерянно отступил на шаг назад. Я уже понял, что что-то тут нечисто. В этот момент из окна в довершение ко всему еще и высунулся фак. Напарник мой не выдержал и даже сорвался на крик, тонущий в оглушительных звуках и кажущийся немым, как во сне, когда ты очень хочешь заорать, но почему-то не можешь.
Он хотел помешать засранцам умчаться, зайдя перед их автомобилем. Но те сдали назад, мягко ударившись задним бампером в сугроб, легко его объехали и удрали.
Я не смог сдержаться, подошел к напарнику со смехом. Тот в бешенстве ударил меня в плечо. Как можно смеяться, когда твоего друга унизили и, можно сказать, обокрали?
Проклятые детки олигархов позвонили своему папочке, который как раз бухает с высочайшим полицейским начальством, и дали несчастному капитану трубку – он был вынужден отступить, услышав едва знакомый, но такой строгий голос.
Помню, Васек с горечью произнес тогда, что он, хоть и работает уже много лет гаишником, но все равно до последнего не хотел верить, что деньги решают все. Однако сегодня его надежды рухнули окончательно и бесповоротно.
Эти сопляки все, включая водителя, были нанюханные, пьяные, да еще и мчались со скоростью, превышающей все мыслимые возможности – они ведь просто опасны! А мы ничего не могли сделать.
«Вовсе нет, деньги решают не все», – ответил ему тогда я, хотя и сам в это не до конца верил. Я достал свой новенький пятый айфончик и уткнулся в него носом. Капитан посмотрел на меня так, будто я только что лишился ума. Как можно снова спокойно усаживаться в социальные сети в такой драматический момент?
Но на самом деле я включил фонарик и начал подсвечивать им снег. Внезапно я остановился, будто что-то нашел, показал лучом света своему напарнику на обычный сугроб. Тот сначала не понял, что хочу ему показать. «Это просто снег, там ничего нет», – сказал он.
Но то был не просто снег. «Номер маленьких засранцев отпечатался на снегу», – с улыбкой произнес я. Васек присмотрелся – и правда, буквы и цифры в зеркальном порядке легко можно разобрать. Он даже подпрыгнул от радости.
Пусть мы не смогли содрать с них денег, зато проучили по-своему. Я вернулся в служебный автомобиль и сообщил по рации в отделение считанный со снега номер. Я попросил передать всем постам на их трассе, чтобы те тормозили подозрительный автомобиль и как минимум предпринимали попытку его обыскать. Скоро влиятельный папочка устанет от звонков и прикрикнет, чтобы детки перестали нарушать правила. Надеюсь, затем еще последует и наказание.
Даже если ты найдешь способ удрать или выкрутиться, даже если у тебя есть нужные связи и влиятельные друзья, все равно сотрудники ГИБДД не оставят тебя в покое. Они знают тысячи способов наказать тех, кто поступил с ними не по-пацански.
Герой
На самом деле среди гаишников намного меньше засранцев, чем вы думаете. Мы просто выполняем свою работу, точно так же, как вы выполняете свою. Покажите мне хоть одного человека, который ни разу в жизни не брал взятку, если не деньгами, то борзыми щенками или какими-то другими видами благодарности.
В России это нормально. Никто даже не удивляется. Человеческий фактор. Ты сделал что-то – тебя отблагодарили. Почему тогда нас вы за это осуждаете, а себя нет?
Зато среди моих коллег часто встречаются и очень благородные люди, которые в прямом смысле слова готовы пожертвовать своей жизнью ради других. Изначально мы идем в полицию, или ГИБДД, или другие подобные структуры, потому что хотим спасать мир. Это желание из детства. Обо всех остальных благах и возможностях мы узнаем уже позже. Материальное благополучие вторично, как бы патетично это ни звучало.
Почти каждый человек мнит себя добрым, порядочным, благодетельным вне зависимости от того, как на самом деле он живет. Но только мы серьезно отдаем себе отчет, что наша профессия предполагает жертвование собой ради чего-то большего, если того потребует ситуация.
Принимая решение идти в гаишники, мы одновременно берем на себя ответственность отдать жизнь в случае необходимости. Это непростое решение. Офисному планктону чаще всего на протяжении всего отпущенного ему века ни разу не приходится даже задумываться о чем-то подобном.
В общем, к профессии сотрудника ГИБДД можно относиться по-разному. Но одно ясно точно – это работа для настоящих мужиков. И никто с этим не поспорит.
Вот буквально недавно наш заместитель командира роты ДПС совершил подвиг, о котором его никто не просил. Но он счел это своим долгом, быстро сориентировался в сложной ситуации и поступил так, как велела ему его совесть.
И я знаю среди своих коллег немало людей, которые действовали бы точно так же. Не все, разумеется. Но такие сотрудники среди нас есть – это определенно.
Иван, назовем его так, сопровождал на своем патрульном автомобиле два автобуса с детьми. Ехали по узкой и относительно разбитой дороге с двумя полосами – по одной в каждую сторону.
Навстречу ему вывернули два грузовика, груженные щебенкой. На их полосе производились какие-то ремонтные работы, так что им нужно было объехать знаки вокруг расковырянной в асфальте дырки по встречке.
Автобусы с детьми, разумеется, тащились еле-еле душа в теле. Первый грузовик, видимо, заметил дорожные работы только в последний момент, поэтому стал резко тормозить. Второй «КамАЗ» тоже дал по тормозам.