«Генерала? – мелькнуло у меня в голове. – Только еще мне этих краснолампасных шишек здесь не хватало? И откуда он свалился на мою голову?» – Не истечет! Зина, – я крикнул подбежавшей на ор постовой медсестре, – живо жгут и каталку! И ключи от перевязочной! А ты зажми ему здесь руку, – я кивнул дыхнувшему на меня алкогольным свежаком длинному.
– Я, между прочим, генерал-лейтенант Бахрушин, и не следует мне тыкать, майор! – скривил он покрытые клейкой слюной губы, но руку своего друга зажал именно там, где я указал, передавив плечевую артерию и остановив кровотечение.
– Мне тоже не следует тыкать, ваше превосходительство! Тем более что я не майор!
– Извини, подполковник! Почини генерал-майора Кудлатова, и мы тебя вовек не забудем!
– Помогите лучше вашего приятеля на каталку закинуть! – кивнул я в сторону медсестры Зины, что есть мочи катившую в нашу сторону пустую каталку.
Втроем мы кое-как водрузили уже начавшего отключаться толстяка на каталку и, не останавливаясь, покатили его к перевязочной. Закатив раненого вовнутрь, я еле вывел наружу под белые ручки активно упирающегося длинного в пустой коридор. Надел резиновые перчатки. Вооружившись ножницами начал разрезать кровавую повязку.
– Доктор, спаси его! – ревел из-за двери голос Бахрушина. – Семеныч, держись! Я рядом! Где ваш чертов начальник госпиталя?! Живо его ко мне! Эй, солдат, где ваш начальник госпиталя?! – громыхало под сводами отделения.
– Товарищ генерал-лейтенант, – вдруг послышался где-то совсем рядом знакомый голос, – разрешите представиться – начальник госпиталя подполковник Волобуев!
– Где тебя носит, подполковник?!
– Виноват! Мне вот только доложили, что вы здесь! Я в головном госпитале был на совещании, три минуты назад как прибыл!
– Ладно! Хватит рассусоливать! Где ваш Князев?
– Сейчас все мигом организуем! – Дверь в перевязочную распахнулась и в проеме замаячила взъерошенная голова подполковника Волобуева. – Дмитрий Андреевич, как дела?
– Рана ладони с переходом на предплечье весьма глубокая, потерял много крови, задеты сухожилия сгибателей, лучевая артерия. Кровотечение остановил, выделяю концы поврежденных сухожилий! – четко, по-военному доложил я, увидав взволнованного начальника госпиталя. – Лучше всего взять его в операционную, тут не совсем удобно работать.
– Не надо в операционную! – неожиданно подал голос раненый. – Шей здесь! Петрович, ты где?!
– Тут я, Семеныч! Тут! – генерал-лейтенант Бахрушин отпихнул в сторону Волобуева и буквально влетел в перевязочную. Узрев кровавую рану на руке генерал-майора, он погладил того по взмокшему, бледному лбу и строго произнес: – Вася, держись! Ты же генерал! – затем повернулся к начальнику госпиталя и уже спокойным голосом спросил: – Князев где?
– Я тут, господа-офицеры! – раздался бодрый голос травматолога, и через пару минут он уже включился в операцию. Волобуев с трудом уговорил выйти из перевязочной строптивого генерала Петровича.
Добавив для наилучшего обезболивания еще лидокаина, мы включились в работу. Павел Сергеевич живо взял инициативу в свои умелые руки, и не мудрено – он является одним из лучших «кистевиков»-травматологов, занимающихся хирургией кисти министерства обороны. Когда выполнили основной этап, я оставил коллегу одного. Кожу зашьет и без меня.
Выйдя в коридор, я нос к носу столкнулся с сидевшим возле перевязочной на жестком стуле суровым генерал-лейтенантом Бахрушиным и прохаживающим неподалеку взволнованным начальником госпиталя подполковником Волобуевым. Бахрушин мирно подремывал, опустив раскрасневшуюся физиономию на подушку седых волос, выбивающихся из расстегнутого до пупа спортивного костюма. При моем появлении он вздрогнул и, подняв голову, удивленно спросил:
– Уж все? Закончили?
– Так точно, товарищ генерал! – бодро отрапортовал я. – Жизнь вашего приятеля вне опасности!
– Надеюсь, – генерал потянулся, застегнул молнию на костюме, спрятав буйную поросль, и медленно встал со стула. – Как он там?
– Скоро уже его увидите. Операция прошла успешно, сейчас доктор Князев зашьет кожу, наложит повязку и гипсовый лонгет. Я бы в дальнейшем настоятельно рекомендовал госпитализацию в наше отделение. Нужно сдать анализ крови, проколоть антибиотики и…
– Пустое, – пренебрежительно перебил меня Бахрушин. – Не нужно никакого отделения, никакой госпитализации. Генерал Кудлатов в Афгане и не такое переживал. Он – боевой офицер. Заживет все как на собаке. А антибиотики он и так может попить, в таблетках.
– Он потерял много крови, – начал было я, – возможно, потребуется переливание.
– Дмитрий Андреевич, – вмешался в разговор Волобуев, – идите уже, куда шли! Вы, насколько мне помнится, сегодня еще и дежурный врач по госпиталю. Вот и идите по своим делам. А мы тут как-нибудь сами разберемся. Доктор Князев освободится – с ним все и согласуем.
– Как угодно, – я хотел развернуться и отойти от них, но генерал Бахрушин задержал меня.
– Дмитрий Андреевич, ты извини, мы тут малость погорячились! – генерал протянул мне свою жилистую сильную руку.
– Да ничего, с кем не бывает, – улыбнулся я в ответ, пожимая могучую руку Петровича.
– Жаль, что ты не майор, – улыбнулся он в ответ, – сделали бы тебя подполковником.
– Так я и не военнослужащий даже!
– Да знаю, – генерал покосился на Волобуева, – уже доложили.
Я вежливо попрощался и, минуя обоих офицеров, отправился прямиком в приемный покой. Глянуть, что там к чему. В свой кабинет идти не хотелось, чтоб генерал со товарищи не увязались со мной. Их же потом оттуда за пять минут не выставишь. А еще чего доброго начнут обмывать удачную операцию… А я генералов точно не перепью.
У Павла Сергеевича тоже не получилось уговорить генерал-майора Петровича согласиться на госпитализацию. Оказалось, что травму свою он получил… в отчаянной драке с генерал-лейтенантом Семенычем, причем, у него же в служебном кабинете, в штабе Западного военного округа. История довольно проста и обыденна: вначале, как водится, вместе выпивали, затем что-то там не поделили, повздорили, начали мять друг другу бока. В ход пошли пустые бутылки из-под коньяка и хрустальные фужеры. Одна бутылка разбилась, и генерал-майор рассек об осколки руку. Дабы не выносить сор из избы, генералы живо переоделись в гражданку, какая оказалась под рукой, и на личной машине генерал-лейтенанта примчались в наш госпиталь. Афишировать сие происшествие сочли неблаговидным. Поэтому и от госпитализации в стационар генерал категорически отказался.
Генерал-майор на удивление скоро пошел на поправку. Для чего регулярно ездил к травматологу на перевязки, пил таблетки, выполнял все полученные рекомендации. На нем и правда все зажило без осложнений, и функция кисти не пострадала. По поводу такого успеха, когда через полгода с помпой праздновали 300-летие нашего госпиталя, доктору Князеву вручили целых две ведомственные медали от министерства обороны. Видимо, по одной от каждого генерала.
Это истории про действующих генералов, что еще носят погоны и состоят на государевой службе. Тут все более или менее ясно – даже если они и не медицинские генералы, но все же высокие воинские начальники и хочешь не хочешь, а уважение, хотя бы видимое, оказать нужно, и соблюдать мало-мальскую субординацию приходится. Хуже, когда попадаются большезвездные отставники. С виду это обычные благообразные дедушки. Ни дать ни взять божьи одуванчики. Они уже туго соображают, плохо помнят, что было вчера, но свои прошлые командирские замашки сохранили великолепно на уровне приобретенных инстинктов.
Вот прислали раз к нам такого дедушку девяноста с лишним лет из ведомственной поликлиники министерства обороны подлечить атеросклероз сосудов нижних конечностей. Проще говоря, сосуды у этого глубокого пенсионера на ногах сузились в силу его преклонного возраста атеросклеротическими бляшками и теперь нужно окропить их живой и мертвой водой, чтоб начал бегать, как в юности. И в боях он вроде бы не принимал участия, и на флоте не служил, поэтому как попал к нам, не совсем понятно. На карточке крупно красным написано «генерал-лейтенант запаса», значит, окажи почет и уважение. Это уж я после узнал, что дедушка сей уже до печенок достал всех врачей в других госпиталях своим отношением к персоналу, вот за это его теперь к нам и направили.
Ранним весенним утром, лишь только первые теплые солнечные лучи, пробив оконное стекло, засияли на отмытом до блеска полу, два дюжих парня в защитной форме без знаков различия бесцеремонно вкатили в наше отделение кресло-каталку с благообразным таким старичком, укрытым полосатым пледом под самый кадык, что острым углом выступал на морщинистой шее.
Оставляя следы 45-го размера на чистейшем, только что отмытом линолеуме, молодцы попытались катить старичка и дальше по коридору, не замечая того безобразия, что сотворили своей грязной обувью.
– Отставить! – грозно так рявкнул я, выйдя из кабинета на учиненный ими шум. – Кто такие?! Почему в грязных берцах претесь в отделение?! Вас ноги вытирать при входе не учили?
– Так мы это, – замялся плечистый громила, что был справа от меня, – генерал-лейтенанта Потапова на лечение доставили. Вот его направление и документы, – сопровождающий протянул мне толстущую прозрачную пластиковую папку с ворохом бумаг внутри. А сам вместе с напарником робко ретировался назад, где дружно принялись вытирать ноги о мокрую тряпку, брошенную уборщиками у входа.
– Кто направил? С кем согласовали?
– Та там же все написано, – с какой-то рабской покорностью в голосе ответил парень. – Мы не в курсе, нам только велели доставить генерал-лейтенант из дома в госпиталь.
– Дмитрий Анреевич, не горячитесь, – из ординаторской в коридор медленно вышел наш старожил хирург Яков Сергеевич Мохов, почти сорок лет проработавший в Военно-морском госпитале. – Это же довольно известная личность – генерал Потапов. Он у нас иногда лежит, лечит сосуды нижних конечностей. Раз к нам направили, значит, уже с кем-то наверху согласовано. Нам только надлежит поместить его в отдельную палату, назначить лечащего врача и прописать лечение. А парни, скорей всего, из N-ской воинской части, их зачастую привлекают для такого рода транспортировок. Вы же оттуда, ребята?