Когда Нина Александровна вошла в штат отделения, то оказалось, что ее не могут обеспечить рабочим местом. Вернее, место-то есть, но нет стола, за которым она могла бы сидеть и спокойно заниматься нескончаемой бумажной составляющей. Пришлось ей делить один стол на двоих с другой девушкой, Светланой Геннадьевной, которая уже была в составе хирургического отделения еще до моего прихода.
Я к чему сейчас так подробно все это рассказываю? А к тому, что талантливая доктор после ряда мытарств все же попала туда, куда хотела, а должные условия мы ей создать не в силах. Она, правда, не в обиде: главное – теперь при деле, оперирует и ведет больных. Отсутствие своего стола и компьютера – это еще не самое худшее в жизни молодого хирурга. Я раз пять обращался к заму по АХЧ Твердолобову, но всякий раз получал настойчивый отказ: пока нет.
Обычным весенним утром, когда уже нет нужды закрывать форточки и пьянящий запах цветущей сирени уже ничем не перебить, настолько он густой и терпкий, я все же учуял запах дорогих женских духов. Да, именно так: сначала возник чарующий тонкий аромат, а только потом я разглядел источающую его даму. Очень ухоженная молодая женщина в сопровождении Волобуева без стука проследовала в мой кабинет. Я так был захвачен написанием протокола только что выполненной мной операции, что если б не запах, буквально вскруживший голову, то еще долго не обратил бы внимания на вошедших.
Марат Иванович, пропустив свою спутницу впереди себя, остановился недалеко от письменного стола, где я корпел над бумагами и с присущим ему прищуром принялся изучать меня.
– Здравия желаю, – громко поприветствовал я начальника госпиталя, оторвавшись от компьютерной клавиатуры, встав со своего места.
– Доброе утро, Дмитрий Андреевич, – цинично, сквозь зубы процедил подполковник, – вот так вас любой супостат в плен легко захватит. Мы тут с Ириной Арчибальдовной за вами минут пять, как наблюдаем, – тут он скосил глаза на свою шикарную спутницу, молчаливо замершую справа от него. Элегантный бежевый костюм не скрывал ее приковывающих мужской взгляд форм, а весь ее внешний вид говорил, что ей здесь уже стало не интересно. Ее красивое личико выражало тоску и скуку.
– Так, а для чего я супостату сдался? Чего меня в плен брать? Спросят – я им и так все скажу, – при этих словах лицо Волобуева нахмурилось, а Ирина Арчибальдовна уже с интересом второй раз посмотрела на меня, – все равно военной тайны не знаю, а секретные бумаги, – тут я кивнул на многочисленные толстенные папки с документацией, пылящиеся в шкафу за моей спиной, – что мы тут усиленно пишем, по большому счету, никакого интереса, кроме проверяющих не представляют.
– Смешно, – скривился Волобуев и решительным шагом подошел к ближайшему стулу. – Садитесь, Ирина Арчибальдовна, – подполковник широким жестом указал ей на соседний стул. Дождавшись, когда она бережно сядет на край, стараясь не помять свои идеально отутюженные брюки, плюхнулся рядом. – Ирина Арчибальдовна Григорович-Ландо – врач-хирург, с завтрашнего дня будет работать у вас в отделении под вашим началом, – буднично сообщил Волобуев и растянул бледные губы в дежурной улыбке.
– Очень приятно, – слукавил я и назвал свое ФИО.
– Не скажу то же самое, – ангельским таким голоском ответила госпожа Григорович-Ландо, волооко обведя меня и мой давно не ремонтированный кабинет. Судя по первой фамилии и по скорости ее внедрения в наши ряды самим начальником, она имела непосредственное отношение к генерал-майору Григоровичу, недавно переведенному в Питер из Москвы в штаб Западного военного округа. Кто-то совсем недавно в разговоре упомянул его фамилию.
– Вам неприятна моя физиономия? – осведомился я, садясь назад в свое кресло и пряча с лица улыбку. При этом лицо Волобуева буквально позеленело от злости, и он принялся подавать мне глазами какие-то знаки, которые я, впрочем, упорно игнорировал. – Не стесняйтесь! Я ко всему привычный!
– Нет, что вы, – Ирина Арчибальдовна расцвела обезоруживающей улыбкой, показав, что у нее отличный стоматолог. – Я не это имела в виду. Дело в том что раньше я работала в Москве, в военном госпитале, но проктологом. А сейчас в связи с переводом мужа мне пришлось оттуда уволиться. А у вас, я так понимаю, проктологических коек совсем нет?
– Проктологических коек нет, но есть проктологические операции, – нахмурился я: нда-ас, не успела устроиться, а уже недовольная вся.
– И что вы оперируете проктологическое?
– Все, что привезут: геморрой, эпителиальный копчиковый ход, трещины заднего прохода, парапроктиты.
– Да-а, не густо. Это такая полуамбулаторная хирургия. А опухолями толстой кишки, выходит, не занимаетесь?
– Конкретно в данном отделении не занимаемся. У нас больные – в основном солдаты, откуда у них опухоли? Это уже, как правило, прерогатива людей старшей возрастной группы. А вы, простите, сами занимались хирургией опухолей толстой кишки? – я с недоверием покосился на нее: хирургия толстой кишки, да еще при опухолях, – это высшая математика в нашем деле. Как-то не очень вязался ее навязываемый образ светской львицы с таким сложным разделом хирургии, как колопроктология.
– Занималась, – не глядя на меня, уклончиво ответила дамочка. Затем перевела взгляд на Марата Ивановича.
Тот весь напрягся, кинул на меня быстрый взгляд, потом улыбнулся Ирине Арчибальдовне и, утерев носовым платком вспотевшую лысину, дрогнувшим голосом, поинтересовался у нее:
– Вам не подходит?
– Ну выбирать не приходится, – пожала она плечами. – Что есть, то есть. Я начинала как общий хирург, у меня еще сертификат не просрочен.
– А мы попросим Дмитрия Андреевича поручить вам лечение проктологических пациентов, – продолжал улыбаться Волобуев.
– Их не так много, – с задумчивым видом ответил я, – и не так часто оперируем. Боюсь, уважаемая Ирина Арчибальдовна у нас быстро заскучает.
– Мне и сейчас не особо весело. Ну что ж, раз у вас, – тут она взяла паузу, а Волобуев так напрягся, что у него на лбу вздулась крупная синяя вена, – проктологических больных не густо, я согласна попробовать себя в роли общего хирурга. Только вот гнойную хирургию я чуть подзабыла.
– Ничего, – облегченно вздохнул подполковник, – Дмитрий Андреевич вам поможет все вспомнить. Не так ли, Дмитрий Андреевич?
– Совершено точно, – кивнул я, – помогу! Если есть что вспоминать.
– Не переживайте, Дмитрий Андреевич, – Ирина Арчибальдовна обдала меня насмешливо-игривым взглядом, – я справлюсь. Интернатуру я проходила в отделении общей хирургии. Гнойные больные там занимали не последнюю строку.
– Не хотите взглянуть на отделение? – залебезил перед ней Волобуев, стараясь снять то напряжение, что вызвала моя последняя фраза.
– Так, а я сегодня без халата. Или у вас свои выдают?
– Если нужно – выдадим. Какой у вас размер?
– Ой, не нужно. Я по фигуре ушиваю, а у вас наверняка стандартный балахон на три размера больше.
– Мы подберем, – не сдавался начальник госпиталя. – Сейчас дам команду, подберут, и отправимся в отделение. Заодно и со всеми врачами познакомимся.
– Марат Иванович, в мои планы осмотр отделения и знакомство с коллективом сегодня не входили, – она чуть ухмыльнулась. – Завтра я принесу халат и медицинскую робу, и Дмитрий Андреевич мне все объяснит. А сейчас разрешите откланяться, у меня еще дела.
– Но, может, все же… – начал Волобуев.
– Спасибо, ничего больше не нужно. Лучше проверьте, чтоб компьютер у меня рабочий был. Не зависал.
– Компьютер? – он с недоумением посмотрел на нее.
– Ну да! Компьютер, на котором я буду работать. Или вы мне прикажете к Дмитрию Андреевичу в кабинет каждый раз бегать, если мне что-то напечатать нужно будет?
Проводив Григорович-Ландо, Волобуев вернулся ко мне в кабинет. Лицо у него было злое и потное.
– Дмитрий Андреевич, вы знаете, чья это жена? – без предисловия пошел на меня в атаку начальник госпиталя.
– Догадываюсь.
– А вы знаете, кто ее мне сосватал? Кто звонил?
– Марат Иванович, что вы от меня хотите? Давайте уже по существу.
– По существу? Хорошо. Это молодая жена генерал-майора Григоровича, хотите вы этого или нет, но она будет работать в вашем отделении, и вы будете ее обучать. Вам понятно?
– Да.
– И не нужно ее подкалывать. Она баба умная, вмиг расколет ваши эти остроты. Тогда нам обоим не поздоровится.
– А если умная, то чего лезет туда, где ей совсем не рады? Других мест больше нет? Почему именно в наше отделение? Нину Александровну я полгода не мог устроить, а она не выбирает себе больных. Лечит всех, кого дам. И прекрасно лечит, смею вас заверить.
– Я рад за Нину Александровну, но сейчас речь идет об Ирине Арчибальдовне. Я дам команду, вам подвезут новый письменный стол и компьютер. Поставьте его на самое лучшее место в ординаторской.
– Мы его поставим туда, где есть свободное место.
– Доктор Правдин, не зарывайтесь! – Волобуев грозно сверкнул очами.
– Я не зарываюсь, а пытаюсь вам объяснить, что лучшее место, там, где светло, у окна. Там уже сто лет сидит Яков Сергеевич Мохов. Вы как прикажете, его оттуда убрать? Подойти и сказать: дорогой Яков Сергеевич, мы ваш стол переставим поближе к двери, тут надо жену генерала разместить. Так?
– Этому Мохову уже давно пора на пенсию! Только место зря занимает! – прошипел Волобуев.
– Вот вы ему сами об этом и скажите. Скажите – поставим стол мадам генеральши у окна.
– Ладно, некогда мне тут с вами препираться.
После обеда солдатики из команды выздоравливающих принесли великолепный, сверкающий розовой полировкой новенький письменный стол. На него водрузили не старый, прошлого года выпуска, комп и лазерный принтер с пачкой бумаги. Майор Горошина лично руководил пусконаладочными работами. Похоже, что мне в этих вопросах до конца не доверяли.
Явившаяся на следующий день на работу Ирина Арчибальдовна, кстати, вовремя, лишь скользнула по своему столу и его начинке равнодушным взглядом. Холодно познакомилась со всеми врачами и с ходу напросилась со мной на операцию по устранению грыжи у солдата срочной службы.