Жил Шурик – не тужил. Катался как сыр в масле. Парень он крепкий: боксер с каким-то там разрядом и природным даром убеждения. При нем процветали порядок и взаимопонимание. И он не избежал соблазна: выставить себя ВКонтакте. Показал, как служит. Нет, пулеметными лентами он не обвешался, где их в госпитале взять? И из танка глупую голову не высовывал. Тут другое. Появившееся свободное время он убивал качанием мышц. Дело нужное, а в армии и вовсе востребованное и поощряемое. Сильный солдат (матрос) – отличный воин, слабакам в вооруженных силах не рады. Даже существуют такие регулярные армейские развлечения, как «спортивные праздники» – это когда до одури бегают многокилометровые кроссы с полной выкладкой да тянут толпой канат в разные стороны: кто кого перетянет.
Шурик натаскал к себе в палату разного железа: гири, гантели, какие-то пружины, и ну наращивать мышечную массу. Я, в принципе, не возражал. А чего? Парень с возложенными на него обязанностями старшины справляется. Старшая сестра Елена Андреевна на него не нарадуется, только с позитивной стороны отзывается. Пускай тешит себя тренировками. Это же не водку в тихан глушить.
Да только с размахом начал качаться солдат Рябов, по науке, с соблюдением питания и прочих условий. И ладно бы, он двойную порцию на обед требовал, он начал специальное спортивное питание приобретать. Мама ему деньги на это высылать стала. Заказал по интернету – курьер доставил. Он торчит в палате, в дорогом спортивном костюме, правильно питается прямо там же, здесь же и качается, и все это на фотокамеру фиксирует. Красота. Мышцы растут, рельеф усиливается, а стол в палате завален разными баночками и пакетиками. На спинке кровати, как ненужная вещь, небрежно наброшена военная форма. Мол, она ему уже и ни к чему.
Я закрывал глаза на его художества, да и, сказать по правде, не часто в ту палату и заходил. А чего в нее заходить, если в ней настоящих больных нет? Шурик мне глаза не мозолил. Я вот не интересовался, чем старшина больных хирургического отделения Рябов свой досуг наполняет, а его командир роты – старший лейтенант Боборыкин нашел минутку выяснить, чем его подчиненные промышляют. Откопал его страничку в соцсетях и тщательно ее изучил.
А изучив, пришел в совершенное негодование. Дело в том, что рядовой Рябов числился в роте охраны. И рота та склады весьма секретные охраняла. Не знаю, что там такого в них ценного хранили, только рота старшего лейтенанта Боборыкина круглосуточно, 24 часа в сутки, и семь дней в неделю берегла вверенные ей объекты, расположенные в глухом лесу, окруженные непроходимыми болотами и топями, как зеницу ока. Летом там несметные полчища жадных до человеческой крови комаров изводили караульных. Зимой донимали свирепый ветер и морозы. И солдаты из караулов не вылезали, обрекая себя на вечную ссылку. Как говорится, через день – на ремень.
В роте каждый боец на счету. А тут – нате: Шурик со своим надуманным сколиозом и жуткими болями в позвоночнике гирьки по два пуда с непринужденной улыбочкой на отъетой мордашке часами тягает и гантельками десятикилограммовыми чудеса атлетизма с удивительной легкостью демонстрирует. Вначале Боборыкин вышел на меня:
– Товарищ начальник отделения, у вас там мой боец Рябов уже, поди, загостился? Когда я его могу забрать в часть?
– Никогда. Он тяжело болеет. Проходит обследование. Куда забирать больного человека? У него же сколиоз с выраженным болевым синдромом.
– Болеет?! А вы хоть раз к нему в палату после отбоя заходили или его страничку ВКонтакте палили? Знаете, чем он у вас там, в отделении, занимается?
– Лейтенант, – я нарочно придал своему голосу напыщенную строгость, – вы с кем так разговариваете?! С Ванькой-взводным или с вашим прапорщиком, а?!
– Извините, товарищ, эээ?
– Полковник!
– Извините, товарищ полковник, – голос его заметно дрогнул, – но он у вас совсем от рук отбился. Он, уже не стесняясь, себя ВКонтакте…
– Старлей, я что, похож на человека, который сидит ВКонтакте и выискивает в нем своих больных?
– Виноват, не знаю, – замялся мой оппонент, – сейчас многие этим грешат.
– Товарищ старший лейтенант, больной Александр Рябов еще не до конца провел обследование и не завершил всего курса лечения. Поэтому он остается у нас. Вам понятно?
– Товарищ полковник, – голос на том конце пытался быть настойчивым, – но он у вас уже четвертый месяц находится. А у меня каждый боец на счету.
– Медицина – дело непростое. Тут нельзя все вот так с кондачка решать. Время нужно.
– Так он у вас и дембель на хирургии встретит.
– Не исключено.
– Так, а мне-то другого бойца не дадут, пока Рябов в роте числится.
– Боборыкин, ну, вы же командир роты! Что, без Рябова там все развалится? Он что, самый опытный караульный?
– Из-за Рябова у меня недокомплект. Я буду выходить на ваше начальство!
– Ваше право, – спокойно рассудил я и повесил трубку.
Вызванный в мой кабинет для беседы Шурик все время прятал от меня глаза и всякий раз, когда я повышал голос, шумно вздыхал, играя сформировавшимися, словно на дрожжах, рельефными мышцами.
– Дмитрий Андреевич, простите! Бес попутал! Это больше не повторится, – ныл в моем присутствии новоявленный качок.
– Вот почему, когда здесь прибывает, – я ткнул пальцем в его внушительный бицепс, – то там, – перевел палец на голову, – убывает?
– Я все исправлю!
– Исправь, прямо сейчас убери всю страничку целиком.
– Хорошо! Сейчас все сделаю!
– Саша, ну нельзя же быть таким близоруким. Ты что, считаешь, что если твой этот самый Боборыкин в лесу комаров кормит, так у него и интернета нет?
– Дмитрий Андреевич, я сейчас все исправлю, не отдавайте меня в роту. Пожалуйста! Лучше меня у вас все равно старшины не будет.
– Возможно, и не будет, – задумчиво произнес я. – Раньше нужно было думать. Думаешь, твоему ротному не обидно, что он там вчерашний хлеб наворачивает, а ты здесь спортивное питание трескаешь?
– Ой, ну что же делать?
– Уже ничего. Ротный твой собрался Волобуеву напрямую жаловаться. И если начальник госпиталя даст команду отправить тебя в часть, я ничего не смогу предпринять.
– А может, не позвонит?
– Не знаю! Ты давай, дуй к себе и живо все компрометирующие тебя фото немедленно удали!
Волобуев не позвонил, а пришел сам уже на следующий день. Его вспотевшее лицо носило явно недовольное выражение:
– Дмитрий Андреевич, что за дела? – с ходу пошел он в атаку, вяло пожав в знак приветствия протянутую мною руку. – Почему вы препятствуете переводу некоего рядового Рябова в часть? Мне вчера вечером его командир роты звонил. Говорит, солдат здоров, а вы его задерживаете.
– Марат Иванович, дело в том, что Рябов…
– Да знаю я! Что он старшина на хирургии. Мне уже ваша старшая насчет него два раза в кабинет прибегала. Я вот не поленился и сегодня утром нашел его страничку ВКонтакте.
– Сегодня?!
– Да, сегодня утром! Вчера этот, как его, Бормоглотов?
– Боборыкин, – поправил я, понимая, что последний шанс оставить Шурика у нас в отделении улетучивается, как утренний туман. Но почему он не удалил свою страничку?
– Допускаю, Боборыкин! Так вот этот Боборыкин мне все рассказал про его художества. Вчера вот недосуг было, а сегодня утром вот взял и глянул: молодецкая такая харя! Тягает двухпудовую гирю, жрет какие-то биодобавки, весь прямо цветет и пахнет. И на больного сколиозом никак не похож! Выписать к чертовой матери! Боборыкин после обеда приедет за ним лично! Вам все ясно, товарищ полковник? – тут он ехидно улыбнулся.
– Ясно, – развел я руками. – Мне все ясно.
– Кстати, а что это еще за цирк с полковником? Когда вам его присвоили? Может, я чего упустил?
– Да это я так, исключительно для пользы дела, – грустно ответил я. – Военные так лучше на контакт идут. Раньше ведь моя должность полковничья была.
– Была, да сплыла! – Волобуев поправил съехавшую на лоб фуражку. – Для пользы дела. А вам не приходило в голову, что какой-то диссонанс вырисовывается? Начальник госпиталя подполковник, а заведующий хирургией полковник. Ну, хоть бы майором представился, а то сразу полковник!
– Полковников больше боятся. Да, и потом, вон Мохов у меня в подчинении, а он самый что ни на есть настоящий полковник!
– Запаса! – Волобуев многозначительно поднял свой толстый палец кверху. – Запаса! Вы не путайте.
– Так может, и я – запаса!
– Да ну вас, не надо! Некрасиво!
– Зато работает!
– Ладно, я вам все сказал. Готовьте документы на Рябова…
– Дмитрий Андреевич, – жалостливым голосом тянул Шурик, стоя перед моим столом, – может, оставите?
– Саша, вот как можно быть таким ослом? Я же тебя русским языком вчера попросил убрать все свои геройские фотографии. А ты?
– Вчера интернет глючил. Удалось только сейчас.
– А сейчас уже поздно. Их Волобуев уже видел.
– Волобуев?!
– Так что иди, прощайся с ребятами и собирай манатки. Твой ротный уже в пути. В качестве бонуса за хорошую службу можешь взять с собой гири. Авось пригодятся.
– Зачем они мне в роте? – упавшим голосом выдавил из себя Рябов. – Разве что на шею привязать вместо груза и в реку прыгнуть?
– Но-но! Ты это брось! Подумаешь, трагедия – в караулы походишь. Это же не окопы рыть и не картошку копать, как другие. Хоть с оружием поближе познакомишься.
– С оружием? Зачем мне оно? Ведь я иняз закончил: английский, испанский. Буду переводчиком работать.
– Тем более, языки знаешь. Перспектива в будущем неплохая вырисовывается. Чего грустить? Отслужишь, и вперед, навстречу своему счастью.
– Ага, еще надо как-то это счастье встретить? Как пять оставшихся месяцев провести?
– Раньше надо было думать! Иди уже, мне работать нужно!
– Дмитрий Андреевич, а может, вы с моим ротным поговорите? Убедите его, что я нужный вам человек. Вдруг, да получится?
– Сомневаюсь я очень. Он ведь лично за тобой на авто мчится. Ох, возбудил ты его не на шутку, Шурик!