Еще меня жутко достала многоуровневая планировка города - пересечь улицу, по которой сплошным потоком неслись беспилотные грузовики, роботы службы доставки и такси, было решительно невозможно, так что переходить на другую сторону мне приходилось по лестницам, ведущим к висящим над улицами мостикам. Которые петляли, пересекались и проходили один над другим совершенно без всякой логики.
Где-то на середине пути я решил немножко подкрепиться. А поскольку у меня слова не расходятся с делом, то я зашел в первое попавшееся на пути кафе. А чего тянуть? Если данных всё равно нет, то любой выбор оправдан.
Снаружи кафе напоминало рюмочную-стекляшку времен СССР - насквозь прозрачный стеклянный параллелепипед, стоящий на ажурных ножках-опорах прямо над проезжей частью. На входе меня встретила девушка восточной наружности в украшенном яркой вышивкой домотканом переднике.
- Мы подаём хаш, - мрачно сказала официантка. Произнесенная ей фраза звучала как "Беги, глупец".
- Ну, хаш так хаш, - согласился я, - это вообще что?
- Это суп, - холодно ответила девушка.
- И всё? Ты всерьез думала напугать меня супом? Он, что, безумно острый? Какой он на вкус?
- Ну... - задумалась официантка, - ты ведь русский, я вижу. Солянку пробовал?
- Еще бы, - согласился я, - конечно, пробовал.
- Так вот, хаш - не солянка. На вкус хаш совершенно не похож на солянку. Ты не сможешь есть.
- Ой, да ладно, - махнул рукой я. - Неси свой хаш, я в армии и не такое ел.
Девушка молча зашла в подсобку и вышла с большой тарелкой хаша на подносе, окруженной несколькими мисочками. Не успела она поставить тарелку на стол, как я понял, что я это есть не буду. Больше всего хаш напоминал расплавившийся от жары холодец, в котором плавали крупно покрошенные бараньи субпродукты - ножки, голова, рубец. Сверху это неаппетитное блюдо было покрыто слоем жира толщиной в палец.
"Возможно, на вкус это окажется лучше, чем на вид", - подумал я, аккуратно набирая ложку навара.
Но нет. На вкус блюдо было даже отвратительнее, чем на вид. Жирная, пресная жижа воняла рубцом и имела отчетливый привкус блюда, которое уже кто-то ел. Даже крысы, которых я ел на Хрельхе, даже жареные тараканы из Таиланда, даже манная каша с комочками из детского сада не вызывали у меня такого отвращения.
- Ну, как хаш?
- Отвратительно, - со вздохом признался я. - Унесите это немедленно. Это я не смогу есть даже в голодный год.
- А я предупреждала, что вкус хаша не очень простой.
- Предупреждала, - согласился я. - В свершившейся глупости твоей вины нет. Сколько с меня?
- Нисколько, - отмахнулась официантка, - ты хаш не съел.
- Ну, пару ложек я всё-таки одолел, - будучи честным человеком, признался я, - и хрящик какой-то пальцами выловил.
- Не парься, - отмахнулась официантка, унося тарелку обратно, - хаш этим не испортишь.
В её словах была определенная логика. Судя по тому, что я видел, хаш сложно испортить даже дохлой вороной. Поэтому я искренне поблагодарил официантку и сбежал из кафе.
Больше попыток перекусить я не делал. При любой мысли о еде пара ложек проглоченного хаша начинали бунтовать в желудке, так что я дошел до отеля исключительно на запасах силы воли и паре глотков воды из хранившейся в рюкзаке резервной бутыли.
С близкого расстояния вбитый в городской ландшафт гвоздь отеля казался еще более инородным. Он располагался в квартале, застроенном преимущественно двух-трех-этажными домами с плоскими крышами. Около домов росли развесистые деревья, бросая широкие тени.
Упадок, чьи признаки я постоянно замечал во время своего путешествия, проявлялся и в этой пасторальной сцене - часть домов пустовала, щеголяя пыльными, годами не мытыми окнами. Растительность вокруг высохла, создавая рыжие проплешины в зелёном ковре.
Я поднял глаза к шпилю отеля. Конечно, здесь не было выбитых окон, но в быстро наступающих сумерках светились окна только нескольких номеров - отель явно был заселен не полностью. По очередному узкому тротуару я вышел на небольшую площадь у отеля, откуда перешел в простенько выглядевший вестибюль - постояльцы явно редко попадали в отель пешком: парадный вход располагался много выше, на уровне пересекавших город транспортных эстакад.
Поднявшись в него на лифте, я присвистнул. Римская империя времен упадка сохраняла видимость твердого порядка: в богато декорированном в стиле модерн зале толпились посетители десятков миров и культур. Не так много, конечно, - на уровне малобюджетного сериала. Но достаточно много, чтоб слегка меня смутить: я не привык к такой роскоши.
За регистрационной стойкой стоял улыбчивый молодой человек с немножко пластмассовой внешностью. Я уже имел представление об уровне местной робототехники, так что понимал, что на робота он просто похож. Но на самом деле разница была небольшой - как и робот, он мог действовать только в рамках написанной менеджером отеля инструкции.
- С котами нельзя. Нельзя с котами, - оповестил меня портье.
- Тссс... - попробовал применить домашнюю заготовку я. - Не называйте чрезвычайного и уполномоченного посла Гвадалахары котом, он жутко обидчив. Да, их раса похожа на котов...
- Предъявите паспорт, - бодро отчеканил портье, - с листком регистрации ксеносов.
- Господин посол забыл паспорт в опере, - попробовал я, - да ведь, господин посол?
- Вопере, - поддакнул Беляш, - совсем забыл.
- Извините, но нет, - не меняя выражения лица, ответил портье.
После десяти минут бесплодных переговоров я сдался. Отель соглашался поселить меня и только меня. Даже без документов, если я внесу залог за бар. Но кот ни в виде домашнего животного, ни в виде ксеноса отель не устраивал. У ксеноса не было документов, а с котами было просто нельзя.
Устало вздохнув, я нацепил рюкзак и попёрся было искать отель посговорчивей. И уже почти вышел, как обнаружил, что портье, с которым я так долго спорил, тоже уходит и его сменяет девушка.
Я сделал круг во вращающихся дверях и бодро прошел к стойке во второй раз. Нас ждал второй акт Марлезонского балета.
- С котами нельзя. Нельзя с котами, - предсказуемо начала разговор портье.
- Это чучело кота. С чучелом, надеюсь, можно?
Портье посмотрела на кота, который смотрел в пустоту, вытаращив немигающие глаза и растопырив, словно обморочная коза, лапы.
- С чучелом можно, - согласилась она. - Давайте заполним регистрационную карточку. Как к вам обращаться?
- Господин Алёшенька, - вырвалось у меня. Я так обычно представляюсь надоедливым спамерам из банков.
- И господин Бе... - тихонько, почти не открывая рта, прогнусавил котик.
Я поставил чучело на пол, заметив нейтральным тоном, каким обычно говорит о погоде:
- Чучела не разговаривают.
- Что вы сказали? - удивленно переспросила меня портье.
- Я говорю, номер повыше дайте. Обожаю высоту.
- Двухместный номер, - раздалось с пола. Слава богу, эти слова никто кроме меня не расслышал. Я отодвинул чучело ногой подальше от греха.
- А-а-а... - пробормотала портье, что-то выискивая на планшете, - тридцать пятый этаж устроит? Семь тысяч за ночь.
- Отлично, - согласился я, взял карточку-ключ, рюкзак и чучело и бодро зашагал к лифту. Чучело при этом раздраженно било хвостом по моей спине.
- Отомри, - я сказал только в лифте, который поднимал нас на наш этаж со скоростью взлетающей ракеты.
Кот шумно выдохнул и тут же перебрался мне на плечо, разглядывая расстилающийся под нами город. Вид действительно завораживал: над низкой городской застройкой возвышались два уровня скоростных эстакад, между опорами которых были протянуты линии воздушного метро и ажурные, решетчатые трубы для велосипедистов.
Чуть выше по невидимым воздушным трассам двигались, мигая огнями, летательные аппараты всех цветов и размеров. Еще выше располагалась трасса для грузового воздушного транспорта, по которой с улиточной, едва различимой скоростью плыли айсберги огромных аэростатов. И за всем этим светилась огражденная мигающими предупредительными сигналами зона действия тягового луча, в которой были видны вереницы взлетающих и совершающих посадку космических кораблей.
Но не успел я насладиться видом, как лифт остановился, одарив меня секундным чувством невесомости. Дверь на этаж открылась, и я оказался в освещенном светом угасающего солнца коридоре. Я невольно поёжился. Из-за ледяного кондиционированного воздуха и обилия стекла и зеркал мне казалось, что я оказался внутри ледяной горы. Ощущение после жары было просто божественным.
- Позвольте, я помогу вам найти ваш номер, - раздался женский голос.
Я повернулся на звук. Сидящий на плече Беляш безвольно обвис, притворяясь горжеткой. Вот уж чего-чего, а инстинкта самосохранения у котика были огромные залежи. Но предосторожности были лишними: на этаже меня встретил робот.
Классический робот, словно из фильмов пятидесятых. Пластиковое лицо украшал динамик и объективы камер, пластиковые руки, которыми робот жестикулировал с дерганой грацией паралитика, заканчивались механическими захватами ладоней.
- Спасибо, справлюсь сам, - ответил я.
Помощь действительно не требовалась - светящиеся номера комнат были хорошо видны в сумерках. Я пошел по коридору, пытаясь оторваться от надоедливой жестянки, которая катилась следом, повторяя одно и то же: "Позвольте, я помогу, позвольте, я помогу..."
Чтоб проверить, правильно ли я понимаю функцию робота, я остановился и, вытащив купюру в пятьдесят эргов, помахал ей в воздухе. Робот заткнулся и принялся ворочать головой, отслеживая перемещение купюры. Сделав несколько пассов, я вручил ему деньги, и он тут же укатился в тень. Было очевидно, что робот был запрограммирован повторять действия живых горничных - надоедать постояльцам, пока те не откупались от него деньгами.
Отличный пример киберпанка, который мы заслужили.
Номер, в котором я оказался, был обычным. Земным. В точно таких номерах я ночевал, путешествуя по Европе. Закрытое бежевыми занавесками окно во всю стену. Огромная двуспальная кровать. Зона отдыха с диванчиком и журнальным столиком, под которым прятался холодильник для напитков.