У Уорика было две дочки – Изабелла и Анна. За неимением наследников мужского пола, со временем они наследовали не только состояние и титулы своего отца. Им также переходили титулы и огромное состояние их маменьки, Анны де Бошан, графини Уорик в своем праве (то есть она передала мужу свой наследственный титул). На каждую такую дочку можно было ловить какого хочешь политического союзника. Вот Уорик и поймал для начала Кларенса. Кларенс, положив сами понимаете что на запрет короля жениться без его королевского согласия, быстренько обвенчался с Изабеллой, получив возможность хапнуть ее немаленькое приданое, а в будущем – и немаленькое наследство. Ну и надеялся, что тесть продвинет его по карьерной лестнице: сделает начальником департамента по делам молодежи королем. А что, Уорик мог бы, недаром по итогам последующих событий он получил почетное прозвище Кингмэйкер. Что на троне сидит его, Джорджа, родной брат и какие неприятности могут приключиться со свергнутым королем, думается, он прекрасно помнил. Но личные амбиции – это святое. Как в том стихотворении: «Каин в елку втыкает нож – тренируется паренек» (В. Шефнер).
В общем, Уорик намутил много воды. Он в открытую выступил против своего царственного кузена и подопечного, захватил его в плен и пытался управлять страной от его имени. Такая лайт-версия свержения короля. Потом, правда, вынужден был его отпустить, но отношения с королем испортил окончательно. Не понравилось тому почему-то сидеть под арестом у своего же подданного. А потом по стране волной прокатились мятежи, и Эдуард прислал Уорику и Кларенсу приказ немедленно явиться с войсками под его знамена. А те не очень торопились. А чего им, действительно, торопиться, когда Уорик был идейным вдохновителем этих мятежей, а Кларенс уже нетерпеливо бил копытом, готовясь напялить на себя корону и взобраться на трон? Тут-то Эдуард и заподозрил, что это ж-ж-ж неспроста, и тестю с зятем пришлось спешно валить за границу, во Францию, прямо в теплые объятия тамошнего короля. Был такой красивый старинный обычай у недовольных подданных английских монархов, я об этом писала в первой главе.
Людовик XI встретил беглецов ласково (потому что сделал английскому коллеге пакость – сердцу радость), вина налил с виноградников солнечной Нормандии (как бы издеваясь) и обещал поддержать их вторжение в Англию. Помог заключить союз с Маргаритой Анжуйской, женой свергнутого ланкастерского короля Генриха VI. Тут и вторая уорикская дочка, Анна, кстати пригодилась: ее быстренько обручили с наследником Генриха Эдуардом Вестминстерским. Нормальная такая компания сложилась, они еще и Джаспера Тюдора с собой взяли.
Сначала все шло хорошо. Мятежники разгромили королевские войска, Эдуард и его младший брат Ричард Глостер бежали. Уорик вытащил из Тауэра Генриха VI, тщательно отряхнул от пыли и снова назначил королем Англии. Поскольку наследником стал считаться, конечно же, его сын Эдуард Вестминстерский, Кларенса в благодарность за верную службу назначили наследником сразу после него, а его старшего брата, бежавшего короля, из очереди исключили, потому что он: а) изменник и предатель, б) бастард. Кларенс громче всех орал на всех углах, повторяя слух о том, что его мама, герцогиня Сесилия, родила Эдуарда не от мужа, а от какого-то постороннего мужика – вроде лучника, а может, не лучника, а может, это дворник был. Самого-то его, Джорджа, мама, ясное дело, родила строго от того, от кого надо. Вот сразу видна степень дальновидности – где-то на уровне собственного носа, не дальше. Не понимал, что себе же на будущее яму копает. Утвердись за герцогиней Сесилией репутация особы нетяжелого поведения, самого же Джорджа, займи он трон, через пять минут бы с этого трона попросили по причине незаконнорожденности. Но разве такие номинанты на премию Лаврова о будущем задумываются…
Но вообще-то Джордж уже начинал понимать, что где-то его кидают. Королем его никто делать не собирался. С точки зрения наследования короны он на одну позицию от трона отодвинулся. Были перспективы лишиться земель, которые могли вернуть сторонникам Ланкастеров. Не, ему такой хоккей не нужен. А тут и брат Эдуард армию собрал, щас как ударит! Может, назад отыграть, пока не поздно? Тем более и братья в его поддержке заинтересованы, чтобы Уорика свалить. И Джордж в обмен на полное прощение согласился перейти на сторону Йорков. А тесть – ну что тесть? Да пошел он, этот тесть, со своей Францией и своими ланкастрианами!
В общем, йоркисты разгромили сначала войска Уорика, а потом, в битве при Тьюксбери, – войска спешившей ему на помощь Маргариты Анжуйской. Эдуард IV триумфально вступил в Лондон. Рядом с ним почему-то так же триумфально ехал приспособленец герцог Кларенс.
И все у Кларенса опять стало зашибись. Он снова оказался в фаворе у короля (хотя казалось бы!..). По пятницам они вместе выпивали и выводили нестройными голосами песню «Брат ты мне или не брат, рад ты мне или не рад…». Все свое состояние Джордж сохранил, а тут и титул графа Уорика освободился после тестя, царство ему небесное. Граф Уорик – это звучит гордо. Да и владения Бошанов (то есть тещи) к рукам прибрать удалось. Так что все у Джорджа было хорошо, и совесть из-за двойного предательства его по ночам не мучила: как может мучить то, чего нет? А вот зависть мучила.
Завидовал он теперь не только старшему брату, но и младшему. Ричард собрался жениться: младшая дочка покойного Уорика, Анна, овдовела (Эдуард Вестминстерский погиб в бою), так почему бы ей не стать женой герцога Глостера? Кларенс, разумеется, в очередной раз впал в форменную истерику. Еще бы, он надеялся один распоряжаться наследством тестя и тещи (пока еще, между прочим, живой), а если свояченица выйдет за Ричарда, с ним же придется делиться имуществом, он просто так не отстанет. В общем, дальше был целый роман. Анну попытались спрятать, Ричард нашел ее в Лондоне в каком-то доме, переодетую кухаркой, и поместил в святилище церкви святого Мартина, чтобы алчный родственничек подобраться не мог. Потом оба брата кинулись к королю и изложили ему каждый свои аргументы. Поскольку цитрамон в медпункте давно кончился герцог Кларенс уже страшно задолбал даже самого короля, тот встал на сторону Ричарда, и бракосочетание состоялось. Джордж продолжал истерить на тему «Пусть женится, но земли все мои!», но его быстро прищучили и имущество поделили между сестрами Невилл. Тещу, кстати, Ричард к себе забрал, золотой человек. Кларенс, конечно, опять начал орать, что не надо освобождать тещу из святилища, где она скрывалась после поражения Уорика, и не надо отдавать ее под опеку Ричарду. Но утомленный его визгом король пригрозил, что восстановит графиню в правах и назначит Ричарда ее наследником. А кое-кто, не будем пальцем показывать, останется ни с чем: начнет овсянку по акции покупать и ипотеку двадцать лет выплачивать. Если не заткнется.
Джордж, разумеется, заткнулся, но продолжил с удвоенным энтузиазмом копать под обоих братьев. До поры до времени он все-таки как-то держался в рамках. А потом умерла его жена Изабелла. И он тут же кинулся делать предложение Марии Бургундской, единственной дочери и наследнице герцога Карла Смелого, падчерице своей сестры Маргариты. Король же, получив от жены по башке скалкой, предложил Марии другую кандидатуру – Энтони Вудвилла, графа Риверса. Мария обоих перспективных женихов решительно послала в пешее эротическое путешествие. Кларенс по этому поводу очень расстроился, в путешествие не пошел и на всякий случай обвинил Вудвиллов и самого короля в отравлении своей супруги Изабеллы. Потом был обмен любезностями в виде повешения служанки Изабеллы, якобы подкупленной Вудвиллами, и слуги Кларенса. Герцога ботинки окончательно понесли не в том направлении: он обвинял короля в занятиях черной магией и завел старую песню о его незаконном происхождении, опять всеми силами стараясь вывалять в грязи репутацию своей почтенной матушки. Потом попытался устроить бунт в паре графств, но без мудрого руководства тестя получилось плохо. Зато Эдуард, наконец, озверел от такого хамства и повелел арестовать придурочного родственника.
Ричард Глостер, как ни странно, горой стоял за непутевого среднего брата, ходатайствуя за него перед королем. Может, из-за своей религиозности («Каин, где брат твой Авель?» и вот это вот все). Может, представил, как расстроится мама, если один ее сын велит казнить другого. Может, потому что Вудвиллы как раз хотели смерти Кларенса, а Ричард Вудвиллам уже привык противостоять просто автоматически. В общем, он отговаривал Эдуарда от радикальных мер. Но все напрасно. Под давлением Вудвиллов король сам выдвинул обвинение в измене, а парламент признал Джорджа виновным и приговорил к смертной казни.
Джордж был тайно казнен в Тауэре. Поговаривали, что он сам выбрал себе смерть – быть утопленным в бочке с мальвазией. Тут вопрос – кто кого троллил. Если это правда (что вряд ли), тогда Джордж троллил королеву Елизавету Вудвилл, которая предпочитала сладкую мальвазию другим винам. После такой оригинальной казни она якобы резко бросила пить этот напиток. И правильно: пьяная королева – горе в Вестминстере. Если неправда, то народная (и не только народная) молва троллила самого Кларенса, намекая на его пристрастие к алкогольным напиткам, – дескать, только так он и мог помереть, мордой в салате бочке. Бочки тогда действительно были огромные – не только морда, весь человек поместится легко. И при эксгумации тела Кларенса стало понятно, что обезглавлен он не был. Однако это не значит, что обязательно утонул. Что мешало тихо и аккуратно его придушить? Да ничего.
Как бы там ни было, казнь Джорджа только ухудшила и так непростые отношения между Ричардом Глостером и Вудвиллами, что в дальнейшем сильно аукнулось детям короля Эдуарда и фатально отразилось на их судьбе. Эдуард, конечно, хорош: сначала дружил взасос с братцем-предателем, не считая нужным его как-то приструнить, а потом под влиянием родни жены отправил на смерть. То есть опять, как ни крути, он, получается, больше всех виноват. И мы его снова решительно осуждаем. Что, разумеется, не снимает вины с самого Кларенса. Все виноваты. В следующий раз еще кого-нибудь виноватого найдем. Есть из кого выбирать.