мена, когда Генрих еще считал находящуюся рядом с ним женщину человеком и иногда прислушивался к ее мнению. Джейн же взяли в качестве инкубатора для вынашивания долгожданного сына, а во всех остальных случаях – для мебели. Поэтому, когда Джейн отважилась проявить инициативу и выступить в качестве королевы-миротворицы, Генрих испытал удивление и раздражение: как если бы скамеечка с подушкой для ног вдруг заговорила и стала что-то там просить и к чему-то призывать. Не скрывая раздражения, король резко отчитал супругу, которой не следовало вмешиваться в государственные дела, а то вот одна до нее уже вмешивалась – и где она теперь? А я напомню: под плитами часовни Святого Петра лежит, отдыхает.
Намек оказался более чем понятен, так что Джейн больше в политику не лезла. Настояла только на возвращении ко двору принцессы Марии. И то это получилось не сразу, а только после того, как Мария подписала все нужные акты, касающиеся порядка престолонаследия и новой религиозной политики. А в основном Джейн занималась делами своего двора. Кстати, не очень-то она была мягкой и доброй по отношению к своим придворным дамам и фрейлинам. Она хотела во что бы то ни стало искоренить развеселую придворную атмосферу и всякие вольности, процветавшие во времена королевы Анны. Так что новая жена короля могла показаться довольно мрачной и жесткой особой, а жизнь при дворе выглядела скучной и чересчур правильной. Зато все чинно, благородно, благочестиво.
Но все это второстепенно. Главное, что Джейн сумела забеременеть. Король был вне себя от счастья и готовился стать отцом долгожданного наследника. Поскольку уже тогда заметили связь психологического состояния будущей матери и течения беременности, король во всем старался угождать жене. Братца Эдика сделать членом Тайного совета? Да не вопрос, милая, тем более парень он и правда способный, далеко пойдет. Еще что? Перепелов из Кале, таких, как мы ели на прошлой неделе? Дорогая, но сейчас три часа ночи, а Кале за проливом, это далеко. Может, пажа опять в супермаркет сгоняем за арбузом и горчицей? Или за кефиром, селедкой и крабовыми палочками с авокадо? Нет? Хорошо-хорошо, не плачь, я сейчас губернатору Кале про перепелок напишу, а ты пока в холодильнике посмотри: может, еще парочка с прошлого раза завалялась… А тебе точно можно столько есть? Все-все, пишу губернатору! Только не плачь!
Если верить источникам, роды Джейн были настолько трудными, что от них она так и не смогла оправиться. Да, действительно, нелегкие и продолжительные – длились то ли двое, то ли трое суток. Многовато, конечно. Но, благодаря молве, роды эти обросли таким количеством подробностей, что уж и не знаешь, где правда, а где гнусная клевета.
Прежде всего история о том, как к Генриху пришли и спросили, кого спасать в критической ситуации: мать или младенца. И Генрих якобы ответил, что о чем разговор, младенца, конечно, а баб он себе найдет сколько угодно. Во-первых, мне бы интересно было узнать, кто тот отчаянный смельчак, который рискнул припереться к Генриху с таким вопросом и как долго и какими моющими средствами его мозги отскребали от дорогих гобеленов в королевском кабинете? Во-вторых, в чем была суть вопроса этого смельчака? В свете тогдашнего состояния медицины и недоступности эффективных средств КАК врачи и повитухи собирались спасать или мать, или ребенка по выбору? Что такого они должны были сделать, чтобы спасти ребенка в ущерб матери? Кесарево? Но кесарево сечение тогда – это не кесарево сечение сейчас. Тогда это означало скорую и мучительную смерть матери, а ведь Джейн после родов прожила еще почти две недели и часть этого времени относительно хорошо себя чувствовала. Значит, не стали в последнем отчаянном усилии спасать ребенка, значит, он сам родился благополучно, значит, ситуация была не настолько критическая. И значит, с большой вероятностью, никто не ходил к королю с идиотскими вопросами и, следовательно, король не отвечал на них как последняя сволочь.
Дальше. Принято считать, что Джейн умерла от родильной горячки, то есть от инфекции, занесенной ей в процессе родов, потому что тогда повитухи рук особо не мыли и антисептиками не пользовались. Но как-то странно проявились у нее симптомы этой якобы горячки – через четыре дня после родов. К тому же прямых упоминаний о жаре и лихорадке в источниках не обнаружено. Пишут то о кровотечении, то о диарее и рвоте. К тому же после смерти Джейн высказывались предположения о плохом уходе за королевой после родов, в частности о том, что приближенные потворствовали ей в поедании нездоровой пищи. Покушать-то Джейн любила всегда, это факт. И, возможно, слуги и фрейлины побоялись противоречить королеве, которая только что исполнила самое заветное желание грозного короля и любой каприз которой теперь должен немедленно удовлетворяться. Вот и таскали ей с кухни тяжелую пищу, хотя следовало бы ограничиться слабым бульончиком с сухариком.
Некоторые историки предполагают, что Джейн стала жертвой банального пищевого отравления: съела что-то несвежее. А может, свежее, но жирное, и ослабленный родами организм не справился. А может, то и другое. Понос, рвота, обезвоживание, в результате нагрузка на сердце. А тут, например, еще до кучи закупорка кровеносных сосудов. Элисон Уэйр в пояснениях к своему роману «Джейн Сеймур. Королева во власти призраков» пишет: «Сочетание анемии, возможной значительной кровопотери в процессе долгих родов, обезвоживания от диареи с малой подвижностью при соблюдении постельного режима могло привести к закупорке сосудов и появлению нескольких тромбов. Этих факторов было недостаточно для провоцирования мгновенной смерти, но хватило для постепенного развития кардиопульмональной недостаточности, результатом которой стала гибель Джейн. Симптомы, которые она испытывала перед кончиной, особенно постоянное ощущение холода, навели меня на мысль, что кожа ее, особенно конечности, должны были приобрести синюшный оттенок».
Как бы там ни было, Джейн умерла спустя двенадцать дней после того, как родился ее сын, будущий король Эдуард VI. А поскольку предназначение свое она исполнила и проблем никаких не создала, то стала казаться безутешному вдовцу идеалом женщины, была объявлена самой любимой женой, и покоиться после смерти Генрих пожелал рядом с ней. Не с Анной же, в самом деле. С той никакого покоя и после смерти не дождешься.
Неизвестно, что было бы, проживи Джейн подольше. Возможно, и даже очень вероятно, что она до зубовного скрежета надоела бы своему царственному мужу. И хорошо, если бы он просто пошел на сторону. А если бы захотел от жены избавиться? Правда, существовал сын, и его законностью Генрих вряд ли захотел бы рисковать, разводясь с его матерью. Так, тем более раздражение из-за невозможности разрешить ситуацию к своему полному удовольствию могло накапливаться и прорываться самым печальным образом, если учитывать характер короля. А может, стерпелось бы и слюбилось. Брак ради ребенка, то да се.
Мораль… Нет морали. Она могла бы звучать «Промолчи (или вообще умри) – за любимую жену сойдешь», но я такое советовать не буду. Не те времена, товарищи женщины! И вполне в вашей власти не выходить замуж за мужчину, которому вы просто подвернулись под руку и который использует вас как лекарство от токсичных отношений с бывшей. Здесь ему не аптека и не кабинет психолога в бесплатной поликлинике. Да, и еще: обжорство вредит вашему здоровью. И хоть как-то контролируйте качество доставляемой вам еды – принесут ее хоть с королевской кухни, хоть курьером из соседнего ресторана пришлют. А то, знаете, бывали случаи.
«Ну что ж ты страшная такая»[24], или Как Анну Клевскую оклеветали
Главная героиня: Анна Клевская, королева-консорт Англии.
Место действия: герцогство Клевское, Англия.
Время действия: примерно 1515–1557 годы
«Вот вы говорите – царь, царь…» Ну в данном случае король. А вы думаете, им – царям и королям – легко? Вон Генриху VIII, наверное, до сих пор на том свете нервно икается, потому что как всплывет его имя, так сразу вспоминают про его жен. Собственно, в отрыве от жен Генриха вообще довольно редко вспоминают (не ожидал он, конечно, при жизни, что шесть незначительных, по его мнению, теток его так основательно затмят). Как будто он только и делал, что женился, не приходя в сознание. Больше всего интерес вызывает Анна Болейн. Заслуженно, тут спору нет. А мне нравится ее тезка – королева под инвентарным номером четыре, Анна Клевская. Хотя я добросовестно прошла в интернете тест «Кто вы из жен Генриха VIII» и узнала, что я вылитая Екатерина Парр.
Считается, что брак с Анной Клевской был самым неудачным из браков короля. Неудачный – это как посмотреть. Королева осталась жива, при деньгах и поместьях, сохранила хорошее отношение короля без необходимости мириться с его идиотскими причудами, а король в короткий срок получил свободу и мог продолжать жениться, сколько его душе угодно. Так что при разводе ни один из супругов не пострадал, все остались довольны, все танцуют. Кроме советника Генриха, Томаса Кромвеля. Этому танцевать не пришлось, потому что жертвой четвертого королевского брака стал именно он. Но обо всем по порядку.
С рождением сына Эдуарда Генриха слегка отпустило. А то он очень переживал, что нет наследника, по этому поводу развелся с первой женой, казнил вторую, положил тьму народа, рассорился с папой римским и развернул политику Англии в неожиданную сторону, да так, что назад пути очень быстро не стало. И вот появился долгожданный сын, которого родила третья жена (родила – и тут же умерла, как мы помним). Теперь бы королю успокоиться, но, принимая во внимание уровень детской смертности в те времена, останавливаться на достигнутом было бы нежелательно. Нужны еще сыновья, да побольше. Да и в личном плане оставаться одиноким Генриху не хотелось. Связи с любовницами его в этом смысле не удовлетворяли, поэтому во весь рост встала необходимость найти новую жену.