в приличных условиях, как того заслуживает королева, пусть и свергнутая. Лучше всего дома у какого-нибудь аристократа, преданного Елизавете. Ну вот хоть у графа Шрусбери.
Итак, почетную миссию охранять и удерживать в плену шотландскую королеву доверили мужу Бесс. Ну это всегда так: если говорят про почетную миссию, большую честь и высокую ответственность, значит, денег на это дело выделят мало, а то и вообще шиш что дадут. Так и получилось. Елизавета была дама прижимистая, Мария Стюарт имела доход как вдовствующая королева Франции, но платить за себя, будучи в плену, не желала. Поэтому значительные суммы денег на ее содержание шли из семейного бюджета четы Толбот. Можно представить, как этому радовалась бережливая графиня.
Сначала, надо сказать, у Бесс с Марией Стюарт отношения были вполне хорошие. Дамы вместе вышивали гобелены, причем обе создавали настоящие шедевры. За этим занятием Бесс развлекала шотландскую королеву придворными сплетнями и рассказывала много интересного о королеве Елизавете: какая она неженственная, как ругается, как неизящно смеется, какая у нее странная походка («И вот чешет на заседание совета, будто сваи вколачивает»). Над ней, говорила Бесс, все дамы ржут… ну в смысле, изящно смеются. Мы, говорит, с леди Леннокс, вашей свекровью, дай бог ей здоровья, старались не смотреть друг на друга в присутствии королевы, а то как бы не расхохотаться в лицо повелительнице. Мария Стюарт все это слушала с удовольствием, потому что убеждалась: она сама-то, уж конечно, намного лучше выглядит и ведет себя правильнее, чем ее вечная соперница.
Потом Бесс стала чувствовать некоторое недовольство. Потому что деньги, нажитые непосильным трудом ее мужей, царство им небесное, грозили растаять в довольно короткие сроки. Содержать королеву (автозамена настырно подсовывает здесь слово «корову», так что пусть так и будет), содержать королеву – это не то, что содержать корову. Это дороже. Шрусбери, конечно, аристократ и рыцарь, у него в голове, может, еще жили всякие стереотипы о служении прекрасной даме, поэтому он легче переживал исчезновение значительной части состояния, но практичной Бесс-то это было зачем? К тому же она начала подозревать, что не только в рыцарских идеалах дело, а просто все мужики козлы одинаковые, даже графы: влюбился ее драгоценный Джордж в эту коронованную заразу.
Впрочем, тут не было бы ничего удивительного: для аристократа голубых кровей Шрусбери, который видел прямо рядом с собой благородную королеву в изгнании, хозяйственная и приземленная супруга, в детстве жившая в бедности и сумевшая выбраться наверх, могла казаться «мулом в лошадиной сбруе», как говорили в известной книге. То есть обеспечить и украсить себя смогла, а настоящей породы как не было, так и нет. Не факт, что именно так и произошло, но отношения между графом и графиней сильно испортились, а скандалы, закатываемые Бесс, как и то, что она выносила свои подозрения на публику, еще больше все осложнили.
К тому же честолюбивая Бесс решила устроить брак своей дочки Элизабет Кавендиш с Чарльзом, сыном Маргарет Дуглас, леди Леннокс. Жених приходился младшим братом Генри Дарнли, второму мужу Марии Стюарт, царство ему уже к тому моменту небесное. Граф Шрусбери сказал, что он в таких мероприятиях участвовать отказывается, потому что последствия брака с представителем королевского семейства предугадать несложно. И действительно, арестовали и Бесс, и ее дочь, и графиню Леннокс (она даже в Тауэре успела посидеть). Но брак не расторгли, и в положенный срок на свет появилась девочка, которую назвали красивым именем Арабелла. Бесс стала опекать внучку, а после смерти ее матери и вовсе забрала к себе. Мария Стюарт поняла, что ее тюремщица прочит девочку в королевы Англии в обход ее самой. Бабушка правящей королевы – это вам не шутки. И Мария с возмущением смотрела, куда навострила лыжи эта плебейка – прямо к трону. Захотела стать владычицей морской, калоша старая.
Мария написала Елизавете письмо с целью убить двух зайцев сразу: и Елизавете нагадить, и Бесс подставить по-крупному. «Ой, – написала она, – дорогая сестра, графиня Шрусбери такое о вас говорииит! Это кошмар! Я ее, разумеется, не слушала, я с негодованием ее прерывала, а она знай свое талдычит. И что вы, даром что старая перечница, с графом Лестером спите, и с начальником вашей охраны, и с герцогом Анжуйским, и с французским посланником целуетесь на глазах у изумленной общественности. И страшная вы как смертный грех, и уже молью побитая, а заставляете всех петь вам дифирамбы и восхвалять вашу, прости господи, «красоту». Ну это она так говорит, а я просто вас предупреждаю по доброте душевной. Да, и что у вас уродство по женской части: вы не то, что рожать, вы и сексом-то заниматься полноценно не можете, а с толпами мужиков, о которых речь выше, у вас жалкое подобие нормальных интимных отношений. Не, ну не стерва ли? Вот прямо так и говорит!»
Не факт, что Елизавете это письмо показали. Но скандал имел последствия. Граф Шрусбери не смог простить Бесс клеветы и (или) вынесения сора из избы. Бесс, в свою очередь, не могла простить мужу разбазаривание семейного имущества на нужды королевы Шотландии. Граф даже обращался к Елизавете с просьбой о разводе, но та отказала: еще чего, разбивать крепкую советскую английскую семью, «в прах разметать домашний очаг, одни руины». Поэтому супруги просто разъехались и жили раздельно до самой смерти графа (Бесс и этого пережила на целых восемнадцать лет). А Марию Стюарт передали другому тюремщику. Что с ней случилось потом, мы знаем из предыдущих глав.
Бесс посвятила себя воспитанию Арабеллы. Любящая бабуля все силы положила на то, чтобы сделать из внучки настоящую принцессу. Но внучка оказалась с характером и с собственным мнением относительно своей будущей судьбы, в частности своего брака. Она очень расстроила престарелую королеву Елизавету тем, что попыталась выйти замуж за Эдварда Сеймура, внука Екатерины Грей. Брак не состоялся, бабушка рассорилась с внучкой и поклялась королеве в своей преданности.
Гораздо лучше, чем воспитание будущих королев, у Бесс получалось строительство. В родном Хардвике она построила знаменитый Хардвик-Холл – по весьма оригинальному проекту, с необычной планировкой и остеклением. Стекло тогда было очень дорогим материалом, и сделать в поместье огромные стеклянные окна могли позволить себе лишь очень богатые люди. Бесс могла. Она вообще могла ни в чем себе не отказывать, но не во всех своих начинаниях проявила такой отменный вкус, как в архитектуре. И это еще мягко сказано.
Мораль: не сплетничайте в женском коллективе о кривых ногах и неудавшейся личной жизни начальницы. Начальнице об этом непременно доложат те же самые люди, которые вместе с вами самозабвенно ее высмеивали. И если почуяли соперницу, не орите об этом на весь королевский двор или в соцсетях: себя же глупой и выставите. Лучше попытайтесь обезопасить свое имущество. И делом займитесь. Вот хоть строительством. Или вышиванием.
Уж замуж невтерпеж, или Маленькие радости Великой Мадемуазель
Главная героиня: Анна Мария Луиза Орлеанская, герцогиня де Монпансье.
Место действия: Франция.
Время действия: 1627–1693 годы
Сейчас я, пожалуй, к женской аудитории обращусь. Вот представьте, что вы принцесса. Не только в душе, а вот прямо по происхождению. Папа у вас самый что ни на есть принц и носит титул герцога. Дядюшка ваш – король, а следующий король, сменивший почившего дядюшку на троне, – ваш кузен. Мама ваша тоже кровей наиблагороднейших, да еще и оставила вам такое состояние, что вы – если мыслить современными нам категориями – в булочную можете не то, что на такси ездить, вы туда можете личным самолетом каждый день летать, если, конечно, нужна вам эта булочная, и транспортных расходов даже не заметите. Внешность у вас обычная, со здоровьем все в порядке. И вы хотите выйти замуж, потому что идеи радикального феминизма до вас еще не докатились – XVII век на дворе. И, наверное, думаете, что уж с такими-то возможностями, как у вас, к вам будет стоять очередь из принцев с записанными на ладонях номерами. Периодически в ней, в очереди то есть, будут разноситься гневные крики «Герцог, вас тут не стояло!», случаться мелкие потасовки, в пылу дискуссии с самых знатных европейских аристократов будут срывать жабо… А вы из этой очереди выберете самого достойного после жесткого собеседования. Если, конечно, царственные родственники еще раньше вас не просватают за какого-нибудь перспективного парня с обширными владениями и приличной родословной.
Очень может быть, что лично с вами все так и было бы. Но в истории осталась некая мадемуазель, которая, несмотря на сказочные стартовые условия, сумела так организовать свою жизнь, что женихи от нее разбегались со страшной скоростью, на ходу придерживая короны, чтобы не попадали. За что мадемуазель и прозвали Великой – мол, надо же умудриться, такое мало кому удается! Шучу. Вовсе не за это ее прозвали Великой, а потому что так было положено, согласно строгой системе титулов при французском дворе.
Папой ей приходился Гастон, герцог Орлеанский, младший сын короля Франции Генриха IV и Марии Медичи, брат Людовика XIII. При жизни брата-короля Гастона титуловали Месье, а его дочь Анну Марию Луизу как старшую незамужнюю дочь герцога Орлеанского – Мадемуазель. При восшествии на трон Людовика XIV Месье повысили в звании, потому что брат актуального короля Филипп тоже должен был титуловаться Месье – как их тогда различить? Крикнет так король из тронного зала: «Эй, Месье, подь сюды!», Гастон подумает, что зовут Филиппа, Филипп подумает, что зовут Гастона, и не придет никто они с разных сторон и понабегут. Поэтому Гастона стали называть Великий Месье, а Анну – Великая Мадемуазель специально чтобы через триста лет путать ее с Коко Шанель.
Кстати, папе в свое время очень повезло с браком, невесту он себе оторвал хоть куда: Мария де Бурбон, герцогиня де Монпансье, была дамой с огромным приданым и громкими титулами. Собственно, плюшки с королевской стороны посыпались на Гастона как раз после женитьбы: герцогские титулы и почетные звания, ну и несметные богатства жены тоже грели сердце. Герцогиня умерла при родах своей единственной дочери. Маленькая Анна Мария Луиза воспитывалась при французском дворе под присмотром королевы Анны Австрийской,