Фоккер накопил значительный опыт в авиастроении, в то время как Слот, до этого занимавшийся созданием лишь небольших спортивных машин, с трудом мог конкурировать с нами. Тем не менее новый аппарат Слота оказался весьма привлекательным. Когда стало известно, что оба самолета отправятся в Ост-Индию, интерес к этой своеобразной дуэли возрос до невиданных высот. Хотя KLM была коммерческой компанией, специализировавшейся на скоростных воздушных перевозках, она умело сочетала чисто деловой подход с любовью к экспериментам.
Пробный полет решили провести под Рождество. С этим рейсом мы планировали отправить рождественскую почту в Ост-Индию и привезти из колонии новогоднюю почту в Нидерланды. Эта простая идея постепенно стала привлекать всеобщее внимание. Напряжение достигло апогея, когда команда, готовившая к полету машину Слота, объявила, что она также будет перевозить почту. Очевидно, что победитель этого состязания получит возможность и в дальнейшем осуществлять почтовые доставки. Понятно, что KLM не собиралась терять контракт на эти перевозки и делала все возможное, чтобы стать лучшей. Мне нравилась эта позиция. Боевой дух необходим для любого движения вперед, и я согласен с критиком, который утверждал, что без соперничества прогресс невозможен.
Все лето 1933 года обе команды упорно трудились, проводя пробные полеты. Все системы, влияющие на скорость самолетов, были тщательно протестированы. У меня была возможность лично опробовать F.20 на европейских маршрутах, что позволило мне получить ценную информацию о поведении самолета в воздухе.
Конструкторы вносили изменения в конструкцию, чтобы устранить мелкие недостатки, которые могли повлиять на надежность. В ходе практических полетов мы обнаружили, что новые моторы фирмы «Райт», только что полученные с фабрики, иногда давали сбои. Телеграфные провода были раскалены от множества телеграмм, которыми обменивались «Райт» и KLM, обсуждая неисправности. На заводах компании «Фоккер» работали круглосуточно, постоянно заменяя одни детали на другие. Постоянные испытания вновь и вновь выявляли мелкие дефекты.
Диспетчерская служба разработала график полета. После долгих обсуждений маршрут был рассчитан на пять дней, с возможностью продолжить движение и в ночное время, если это будет необходимо. Были предусмотрены специальные возможности, включая быструю заправку топливом. Агенты по всему пути следования получили указание быть в постоянной готовности.
Несмотря на все внесенные изменения и улучшения, я сомневался в успехе предстоящего длительного рейса. Во время одного из пробных полетов над Европой из-за неисправности двигателя мне пришлось совершить промежуточную посадку в Лимпне. Уже на следующий день самолетом из Амстердама доставили необходимые детали, и машину восстановили.
На обратном пути из Лимпна в Амстердам я разогнал машину до 260 км/ч, что было обнадеживающим. Однако расход бензина сильно вырос, и я понял, что при такой скорости придется делать многочисленные промежуточные посадки и терять драгоценное время на дозаправку, что практически сведет на нет полученный выигрыш.
Наши конкуренты тоже работали не покладая рук, внеся изменения в свою машину.
Машина Слота должна была подняться в воздух за неделю до нас, и они рассчитывали прибыть в Батавию в день нашего старта. Я планировал отправиться в путь 18 декабря. Мне нужно было добраться до Ост-Индии до Рождества, чтобы вручить жителям рождественскую почту. Я должен был стать современным Святым Николаем, выбравшим самолет вместо саней, запряженных оленями.
Пресса разделилась на сторонников и противников KLM. Наиболее объективные издания публиковали новости об обеих конкурирующих компаниях на одной полосе. В этих, как сказали бы англичане, «больших новостях» ни слова не сообщалось о еще одном предмете спора – должна ли почта доставляться на специальных самолетах или же воздушный транспорт способен совершать комбинированные почтово-пассажирские перевозки.
Лично я был сторонником использования для почты отдельных машин, которые летали бы в любое время суток без пассажиров. Теперь, когда техника за последние несколько лет сделала такой рывок, что из Амстердама в Батавию можно добраться за два дня, нет смысла рассуждать на эту тему. Следует отметить, что те, кто отстаивал комбинированные перевозки, оказались правы.
Наступил день вылета Гейзендорфера. Утром я пожелал ему счастливого пути и попросил не переусердствовать, так как был решительно настроен на победу в нашей гонке. Все с нетерпением ожидали старта быстроходной машины, на которую было погружено почти 300 кг почтовых грузов.
В отделе связи KLM внимательно отслеживали прохождение основных точек маршрута по радиосводкам. Однако первая же новость оказалась печальной: из-за серьезной поломки мотора Гейзендорфер был вынужден совершить аварийную посадку на военном аэродроме в Бриндизи[58]. Это означало, что его конкуренты выбыли из игры. Запасные части к его аппарату находились в Америке, и их доставка в Италию могла занять несколько недель. Я сочувствовал летчикам, которые долгие недели готовились к соревнованиям, но теперь были вынуждены прервать так хорошо спланированную гонку.
Время стремительно летело, и день нашего отправления приближался. Вносились последние изменения, чтобы исключить малейший риск. Самолет охраняли днем и ночью.
Я опасался, что какая-нибудь мелочь может помешать благополучному завершению проекта. Например, у меня вызывали сомнения моторы. Мне казалось, что их следовало бы сначала обкатать в Европе в течение полугода. Я ни с кем не обсуждал это, хотя, вероятно, стоило это сделать. Несмотря на то что механики буквально «вылизали» каждый сантиметр «Фоккера» F.20, получившего имя «Серебряная ласточка», я не мог избавиться от мысли, что нас ожидают проблемы.
Наступил решающий день – 18 декабря. Марго провожала меня на аэродром. Стояла холодная, пасмурная зимняя погода. Когда мы вышли на опустевшую улицу, пробило час ночи. Моя супруга понимала, как я переживаю. За двадцать минут мы не проронили ни слова. Я был уверен, что ей не нравится эта затея, она не любила мои полеты и долгое отсутствие. Но, несмотря на это, она всегда меня поддерживала, понимая, что авиация для меня больше, чем профессия. Она ободряюще улыбалась. В то утро Марго играла роль в очередном спектакле, на этот раз передо мной разыгрывалась драма. Только позднее мне стало известно, что в эти дни она узнала о своей серьезной болезни, но тщательно скрывала это от меня, молча перенося боль. Она не выдала своего состояния, а я ничего не заметил. Она дарила мне то тепло и участие, в которых так нуждалась сама.
Я не боялся смерти, небо стало для меня второй землей, а мой самолет – вторым домом. Но мне совершенно не нравилась та шумиха, которая развернулась вокруг этого перелета. Слушая победные гимны, я осознавал, что от победы до поражения всего один шаг.
На аэродроме собрались авиационные и почтовые чиновники, а также многочисленные журналисты. Я пообещал публике сделать все возможное, чтобы сохранить для Нидерландов славу лидера мировой авиации. Толпа оттеснила меня от жены.
Метеосводка над Южной Европой обещала не слишком хорошую погоду.
Привезли почту и начали погрузку в самолет, забив в него аж 180 кг. А ведь нам предстояло по дороге забрать все, что имели на борту наши неудачливые друзья, потерпевшие аварию в Бриндизи.
Механики провели последний осмотр. Время поджимало. В три часа ночи я застегнул куртку и пошел вместе с женой к самолету.
– Пока, Иван, доброго пути, милый! – Марго сжала мою ладонь, словно хотела сказать, что все будет хорошо. – Не забудь «Пинга»!
Она дала мне шерстяного пингвина, который с тех пор сопровождал меня во всех полетах в Ост-Индию. Без Пинга в кабине и медальона с портретом жены на шее я ни за что не полетел бы. Я не суеверен, но довольно сентиментален, а эти две вещи были для меня самыми драгоценными на свете. Я попрощался со своими многочисленными друзьями. Двигатели пришли в действие.
В тот момент, когда я уже собирался войти в кабину, один из моторов заглох, а немного позже остановились все двигатели. Я не верил своим ушам, но это не почудилось мне. Теперь я смогу отправиться в путь только после того, как найдут и устранят неисправность. В ангаре механики компаний KLM и «Райт» занялись осмотром машины. Они работали как заведенные. Мое сердце колотилось. Неужели это бесславный конец моего рекордного перелета?
– Что случилось? – спросил я.
Плесман беспомощно покачал головой. Опять та же неполадка, с которой мы так намучились во время испытательных полетов. На замену неисправных деталей потребуется 24 часа, и тогда мы не успеем прилететь в Батавию к Рождеству.
– Черт побери! – пробормотал я.
Глава 23KLM доставляет почту в любую погоду
Плесман, испытывая безмерную тревогу, стоял перед «Серебряной ласточкой», нашей гордостью. За его спиной собрались механики и техники, обсуждая возможные пути срочного ремонта. Мы оба понимали, что к назначенному времени самолет уже не восстановить. Однако Плесман, всегда полный идей, не собирался отступать от своих планов. Внезапно он обратился к руководителю технической службы:
– Какая линейная машина готова к вылету?
– «Пеликан», – последовал ответ.
– Выводите «Пеликана» из ангара и грузите на него почту с «Серебряной ласточки». Через полчаса он отправляется в Ост-Индию.
Проследив за тем, как люди начали выполнять его распоряжение, Плесман развернулся и покинул ангар, сказав мне:
– Почта должна отправиться, Смирнов. Постарайтесь быть там до Рождества.
– Сделаю все возможное!
Я хорошо знал «Пеликана» и, услышав, как гудят его разогретые моторы, даже испытал радость от того, что буду лететь на нем, а не на «Серебряной ласточке». Хотя «Пеликан» мог развивать скорость всего 190 километров в час, его хорошо отлаженные двигатели работали как часы.