Такое случалось нередко. Фантазия тех, кто пытался сберечь свою собственность или заработать на спекуляциях, неисчерпаема. При пересечении границ деньги прятали в автомобильных покрышках, а бриллианты – в бензобаках или моторном масле, заполняющем поддон картера автомобильного двигателя. Что-то пограничникам все же удавалось обнаружить, но многое успешно просачивалось сквозь воображаемые и так строго охраняемые линии.
Перед войной одна немецкая фабрика регулярно посылала крупные партии авторучек в нашу страну. Однажды нидерландская почтовая компания ПТТ решила их внимательно осмотреть. Несколько ручек раскрутили, и оказалось, что в каждой из них спрятано по купюре в двадцать марок! Единственной претензией, которую по голландским законам можно было предъявить отправителю, – нарушение почтовых тарифов.
Авиаторы часто оказываются замешанными в правонарушениях, связанных с контрабандой. Но это не изобретение сегодняшнего дня, после Первой мировой войны эта проблема стояла так же остро, особенно когда гитлеровский режим ввел в Германии штрафные экономические правила, сковывавшие перемещение денежных средств. Именно в тех условиях стал возможен такой случай.
К бельгийскому авиамеханику, сидевшему в Брюсселе за кружкой пива, обратились двое мужчин с понятным для любого человека вопросом: «Не хотел бы ты немного заработать?» Механик не стал возражать и без лишних вопросов принял заказ. Когда он ночным почтовым рейсом прилетел из Брюсселя в Кельн, ему следовало сходить по указанному адресу и получить чемодан. Вернувшись в Бельгию, он передал этот чемодан тем двоим господам, за что тут же получил пятьдесят тысяч рейхсмарок. И это лишь десять процентов от содержимого чемодана, в котором находилось полмиллиона! На следующий день внезапно разбогатевший механик уволился с работы.
В начале войны один летчик, который летал по маршруту Бристоль – Лиссабон, столкнулся с трудностями. На обратном пути из Португалии его тщательно досмотрели на британской таможне, и оказалось, что на каждой руке у него надето несколько наручных часов. Это был серьезный инцидент.
В то время к контрабанде стали относиться как к опасному, но прибыльному спорту. Однако нельзя рассматривать этот преступный бизнес как развлечение, особенно в период послевоенного восстановления, когда к валюте нужно относиться с таким же вниманием, как врач к пациенту.
Но вернемся к нашему путешествию в Голландскую Индию.
Когда мы пересекали итальянскую границу, у всех нас возникало раздражение. Но в прекрасном электропоезде, следующем по маршруту Милан – Рим, это чувство быстро рассеивалось. Во время поездки голландцы пытались понять, что думает среднестатистический итальянец о военном конфликте в Европе. Никто не знал, как Италия будет вести себя в ближайшем будущем.
Мы пришли к выводу, что существует два типа итальянцев: одни постоянно жаловались и ныли, а другие, наоборот, раздували щеки и выкрикивали фашистские лозунги. Пристрастия сторонников фашизма отражались в огромных надписях на стенах: «Да здравствует Дуче!»
Когда мы добрались до Неаполя, где нас ждал готовый к вылету Дуглас, экипаж выглядел очень уставшим. Измученная команда летчиков собиралась вылететь в Голландскую Индию! Было очевидно, что такую практику нужно срочно прекращать. Поэтому руководство KLM сократило количество переездов из Амстердама в Неаполь. Один экипаж уезжал в Италию на три – три с половиной месяца, совершал три рейса подряд, отдыхал на итальянской территории и только после этого возвращался на родину.
В те дни моя жена болела, и мы решили, что она поедет со мной в Неаполь, когда я отправлюсь в «тройной рейс». Мы хотели, чтобы Марго набралась сил под лучами итальянского солнца. Мы выехали на поезде из Амстердама 16 марта 1940 года. Тогда мы еще не знали, что вновь вернемся на голландскую землю лишь через шесть лет.
Глава 27Эвакуация из Европы
Мы с женой на время обосновались в Италии. Я уже выполнил свой первый рейс и вернулся, точно следуя графику движения. Следующий полет был для меня особенным – я отправлялся в Ост-Индию в пятидесятый раз.
Первую неделю мая я провел в Бандунге, где ощущалась странная нервозность. Позже мой друг, инспектор полиции, поделился со мной сенсационными сведениями. Оказывается, к маю 1940 года была завершена полная мобилизация полицейских сил Ост-Индии. Они были приведены в полную боевую готовность, чтобы по первому сигналу осуществить массовые аресты находившихся там немцев. Операции по захвату нацистов были тщательно разработаны и неоднократно отрепетированы.
Зачем это делалось? Без сомнения, для предотвращения надвигавшейся угрозы. Все давно понимали, зачем в Голландскую Индию массово съезжались немцы. Замысел Зарубежной организации национал-социалистов[92] стал известен. Речь шла о подготовке переворота. Существовал план, согласно которому при поступлении сигнала из Берлина нацистам предписывалось взять генерал-губернатора и всех членов правительства в заложники. Организаторы коварного нападения лишь ожидали очередного мероприятия, куда оказались бы приглашены и жертвы, и исполнители, например, крупного совещания или званого обеда. Однако гитлеровское вторжение в Нидерланды произошло на двадцать четыре часа раньше, чем ожидалось. При этом правительство Голландской Индии успело заблаговременно получить предупреждение – из метрополии передали кодовое слово «Берлин».
Полиция внезапно ворвалась в здание Зарубежной организации национал-социалистов в Бандунге. Во всех крупных городах арестовали лиц, подозреваемых в подготовке переворота. Местные жители, возмущенные нападением на Нидерланды, разгромили здание, принадлежавшее немцам. По всему городу прошли обыски, в ходе которых обнаружили большое количество оружия и ручных гранат.
Для меня известие о вторжении в Нидерланды означало только одно – теперь Италия вступит в войну. Не теряя времени, я отправил жене телеграмму, в которой просил ее как можно быстрее, на ближайшем самолете или корабле, уехать в Каир. Она не послушала моего совета. Ей все еще казалось, что оставаться в Неаполе совершенно безопасно. Италия колебалась, не решаясь принять окончательное решение. Эти сомнения позволили мне завершить мой пятидесятый рейс в Батавию, вылетев по обратному маршруту. Такое решение приняла дирекция Королевской авиакомпании Нидерландской Индии. Теперь всеми делами KLM распоряжалась именно она. О передаче KNILM всех функций KLM сообщили из Амстердама по телефону.
У голландцев, находившихся в то время в Ост-Индии, наблюдался высокий душевный подъем. Ведь их родную страну оккупировали чужеземные захватчики! Однако небо Дальнего Востока тоже начало затягивать зловещее темное облако, к вступлению в войну готовилась Япония, а Сиам заявил о своих прояпонских симпатиях.
Слушая радиосообщения по пути в Италию, мы спорили, где же будет находиться конечный пункт нашего маршрута. Не исключалось, что в итоге мы окажемся в Лондоне. Тогда авиарейсов Лондон – Батавия еще не существовало, говорили только об отдаленных планах по организации подобной линии, которая стала бы самой длинной в мире. Прибыв в Неаполь, мы не получили никаких инструкций. Придется ли возвращаться в Ост-Индию? Или мы все же отправимся в Лондон?
На какое-то время мне удалось отвлечься от всех проблем. Сотрудники KLM, учитывая исторический характер полета (это был, в конце концов, мой пятидесятый, юбилейный полет!), организовали совместный выезд на остров Капри. Незабываемый для меня день! Как я любил этот остров! Я выпил там столько эспрессо в маленьких ресторанчиках! И еще больше кьянти! Кстати, на южном побережье Капри находилась вилла семейства Крупп, немецких оружейных магнатов. После Первой мировой войны итальянцы до основания разрушили их дом, вылив свою злость на уже поверженного врага.
Наконец из нашего представительства пришло распоряжение. Нам предстояло возвращаться в Батавию.
К тому времени все виды транспорта, особенно авиационный, были перегружены из-за потока беженцев, направлявшихся из Европы в Азию. Многие голландцы, которые смогли покинуть оккупированную немцами родину, нашли временное убежище в Италии и Швейцарии. Теперь они стремились покинуть Европу, опасаясь, что нейтральные страны могут присоединиться к войне.
Мой самолет, рассчитанный на двенадцать посадочных мест, должен был перевезти восемнадцать пассажиров, превысив разрешенную норму. Я понимал, что Италия скоро поддержит Гитлера, и решил взять с собой в полет свою жену. Однако представитель KLM отказал мне, утверждая, что в самолете нет свободных мест и это противоречит правилам. Его ответ поразил меня: разве шесть пассажиров сверх нормы не являются нарушением правил?
Я был непреклонен и заявил, что не отправлюсь в полет без жены. До сих пор я считаю, что поступил правильно. Если бы я оставил ее тогда в Италии, мы, возможно, не увиделись бы долгие годы, и одному Богу известно, что могло произойти за это время.
Моя жена полетела со мной. Этот рейс был необыкновенным и, вероятно, самым приятным из всех, которые мне приходилось выполнять. Между большими креслами, установленными в самолете, мы разместили множество садовых стульев. Оказалось, что большинство пассажиров – голландские девушки в возрасте от шестнадцати до девятнадцати лет, выпускницы швейцарских пансионов, вызванные домой в Ост-Индию своими напуганными родителями. Хотя эти юные дамы уже вышли из детского возраста, они по-детски восторженно реагировали на все, что происходило в пути. Они считали, что полет – это чудесный сон, а посадка – удивительное приключение. Одна за другой они появлялись в кабине, рассматривали приборную панель и задавали забавные вопросы:
– А если все моторы неожиданно заглохнут, что вы будете делать?
Мне ничего не оставалось, как отвечать:
– Выйду, починю и вернусь обратно.
Эти девочки не осознавали, что в мире происходит страшная трагедия.
Моя жена создала на борту очень уютную атмосферу. Она по-матерински опекала всю компанию, готовила чай и раздавала бутерброды, которых за день уходило сотни полторы. Редко обстановка в салоне оставалась столь эмоциональной и живой в течение всего рейса.