– О-о-о! – взвыл народ, когда пламя устремилось к небу, – А-а-а, – ошалели зрители, когда откинулась шкура, закрывавшая вход в моё жилище и я вытащил первый там-там.
– У-у-у! – вытаращили аборигены глаза, разглядев мои каракули.
А дальше…
А дальше в меня как будто кто-то вселился.
Меня реально как будто подменили.
Я не знаю, как это объяснить! Если вы психолог или увлекаетесь этой наукой, считайте, что мной завладела дремавшая до этого сущность. Ну не сущность может быть, психотип глубоко зажатый во мне пробудился и взял верх.
И случилось это сразу же, как я закончил лабать любимую песню местных – это про то, как они на органе всех вертели.
В прохладной тишине осенней ночи, нарушаемой только потрескиванием костра, я совершенно не своим голосом двинул речь о том, как минувшей ночью ко мне пришёл Горшок и явил мне оберег и символ, который отныне будет украшать все жилища, (тут я сдёрнул шкуру, закрывающую моё художество) в которых обитают разведчики моего рода и даже там, где хранится всякий разный инвентарь.
– И никто, кроме воинов отряда не может безнаказанно входить в жилище, помеченное таким знаком или прикасаться к имуществу, – орал я, брызгая слюной. – Кара придёт не сразу, но она будет жестока! Тот, кто это сделает – не сможет иметь детей! В смысле, женщина не сможет выносить ребёнка, а если и выносит, то уродца родит, а у мужчины – корешок отсохнет.
Я сделал паузу, обводя немигающим взглядом застывших, как соляные столбы аборигенов. Олка и Ела только картину портили – подле вождя круги нарезали и на меня злобно зыркали. Главнюк же, судя по стеклянному взгляду, тоже проникся. А вот отсутствие шамана меня насторожило.
– Этот же знак, будет и на наших щитах, – пафосно воздев руки к небу, провозгласил я, немного отдышавшись. И немного подумав, буркнул себе под нос, – когда я их изобрету.
И не давая народу опомниться, снова вдарил в барабаны.
– Вы же, носители и хранители этого знака, должны беречь и охранять его пуще своей жизни, – после того, как сыграл пару тактов, тыкнул я в свою гоп-компанию дрыном, заменявшим мне барабанную палочку. – Также должны будут поступать и те, кто встанет под наши знамёна. В смысле, пройдет суровое испытание и по зову сердца примкнёт к нам, – снова разошёлся я.
И тут мой взгляд упал на вождя. Эти две змеюки подколодные таки доконали главнюка. Таким красным и злым я его ещё не видел. У него только что пар из ушей не шёл. Пришлось оперативно вносить поправки.
– И пойдёт вместе с бесстрашными воинами выполнять волю нашего великого вождя! Хой! Хой, хой, хой! – обломил я злопыхательниц, пребывая в не поддельном экстазе.
Хой, хой, хой! – подхватили пацаны новое для себя словечко. – Хой, хой! – радостно загудели зрители.
– Пригрели змеюку, – читалось во взгляде невесть откуда вылезшего шамана и офанаревшего вождя, в очередной раз переосмысливавшего ситуацию и разглядевшего во мне не только толкового малого, но и того, кто может покуситься на его место.
Но мне на это было уже глубоко пофигу.
Власть над целым племенем мне была нужна, как собаке пятая нога. А вот небольшой, но верной компании единомышленников и придурка начальника мне реально не хватало.
– Гуляй рванина! – завопил я, ускоряя ритм, буквально сливаясь с музыкой и растворяясь в ней. – Жарь и жри мясо и пивом это запивай! Во славу Горшка! – исступленно орал я, продолжая долбить в барабаны.
А потом всё превратилось в сплошной круговорот – я играл, обещал, юлил и снова играл, вводя реально ополоумевших от моей игры аборигенов в транс.
Чем всё это закончилось – не помню. Моё сознание просто выключилось.
Бац и всё – как будто выключатель кто-то нажал.
Очухался ранним утром. От холода. Оказывается, вырубило меня на улице – прямо за барабанами.
Поднялся, осмотрелся и глазам своим не поверил – всё взрослое население валялось около кучи пепла и мирно храпело. И пофиг им мороз был, что жухлую траву инеем покрыл.
Кутаясь в застывшую косуху и грязную волчью шкуру, поплёлся в свою землянку.
Не прошло и минуты, как я, матерясь, выскочил обратно. В моей хате малого того, что не натоплено было, так я, раззява, барабаны на улице забыл.
Пока затаскивал реквизит – согрелся.
Матерясь на запропастившуюся невесть куда жену, сам растопил печь, погрыз холодного мяса и растянулся на валявшихся в углу шкурах.
Во второй раз меня разбудил жалобный писк. Ну как писк, стон… Нет, тоже не то…
Во, скулёж!
Я сначала не понял, что за фигня, а потом прислушался и понял, что это у входа кто-то грустит.
Это Иво оказался.
– Ты чего тут? – поинтересовался я, прикидывая, который сейчас час, день недели и сколько я продрых.
– Тебя вождь вызывает. Срочно! А ты спишь, – проскулил он мне в ответ.
– А чего не зашёл? – удивился я.
– Так, это. Ты же сам вчера сказал – нельзя, кара будет.
– Вот чудак человек, я же уточнял, что членам отряда можно. А ты мой заместитель и моё доверенное лицо, тебе всегда можно, – закатил я глаза, покачивая головой.
Вместо ответа Иво снова заскулил, видать, то ли понял, как он лоханулся или я чего-то упустил.
– Да не нуди ты, собираюсь я. Давно что ли ждёт? – психанул я.
– Угу, – буркнул Иво. – А в отряд ты нас, кстати, ещё не посвятил. Сказать то сказал, а обряда не было. Значит – не считается, – поддел он меня.
– Вам вчерашней тусовки что ли мало? – начал злиться я. – Тогда дуйте на охоту! Сегодня вечером всё будет. Вкусное мясо принесёте, считайте, экзамен на отлично сдали.
– Хой! – радостно завопил воин и рванул с места в карьер. Только пятки засверкали.
– Научил на свою голову, – вздохнул я и потопал к вождю.
В начальственную землянку я ввалился при полном параде и с полагающейся верному подданному придурковатой улыбкой.
Не прокатило.
Вождь, подзуживаемый шаманом и бабами, мне битый час мозг полоскал. В конце концов мне это надоело – состроил я серьёзную морду и, растягивая слова, начал углубленный политпросвет.
– О великий кормчий, свет очей наших, ты думаешь, что мне власть нужна? Ты ошибаешься. Оно мне и даром не нужно. Сам подумай, если бы я этого хотел, то сегодня утром бы ты не проснулся. Силу Горшка и мою мощь ты вчера сам видел. Так что мне мешало? – подмигнул я начальству, всем своим видом источая добродушность. – А вот тех, кто тебе обратное говорит, я бы на каменоломни сослал, чтобы напраслину не наводили.
Тут я сделал паузу. И мне нужно было с мыслями собраться, и главнюку нужно было время, чтобы переварить мои слова.
– Чтобы тебе не говорили, знай, мною двигают только благие намерения и личный интерес. Предвидя логичные вопросы, поспешу разъяснить, в чём он заключается – жить в кайф, а не париться, кого и куда послать, как власть удержать и что племя есть будет. Посоветовать то я тебе чего и как могу, а самому в эту мышиную возню и подковёрные интриги лезть – увольте. Мне этого в моём мире хватило. Короче! Пенсию, полный соцпакет и ежегодную путёвку в жаркие страны хочу! Можно ещё бабу рыжую. Не откажусь. Только я сам выбирать буду, а то знаю я ваши вкусы, – внёс я поправки, смекнув, что сейчас мне опять попытаются впарить некондицию. – Сейчас, вот пацанов научу, а дальше они сами под твоим чутким руководством всех заборят. А я на заслуженный отдых пойду.
Я снова сделал паузу. Тишина стояла такая, что было слышно, как у главнюка извилины скрипят в поисках подвоха. А его реально не было!
Ну, совершенно не типичный я попаданец. А если вопрос о выживании ребром не стоит – значит, будем жить в кайф и делать то, что нравится.
Но это всё потом, а пока что мне в бравого вояку нравится играть.
– Я тебе верю и если поможешь нам стать самым сильным племенем в этих степях, будешь всегда желанным гостем у костра вождя, – резюмировал наш рукамиводитель.
Шаман было заикнулся, что никогда такого не было и духам это не понравится, но главнюк на него так цыкнул, что даже мне не по себе стало.
– А теперь будет! – отрезал вождь. – Как ты говоришь? – бросил он в мою сторону, сверкая своими очами. – Племя спасёт только прогресс? Вот его и будем двигать. Сколько мы за старое держались и не жили, а выживали? Хватит! Надоело! Я тоже на пенсию хочу. В тёплые страны.
– Кстати, – подмигнул я вождю. – Сегодня на закате у нас будет знатный корпоративчик. Вы, – ткнул я в вождя пальцем, – в числе почётных гостей. Остальным вход заказан, – рыкнул я, обводя притихших прихлебателей грозным взглядом. – Так что, если соизволишь прийти, увидишь рождение нового рода, а потом окончательно развеешь все свои сомнения, – пообещал я. – Для особо одарённых поясняю, тусовка будет в моей землянке, совещание будет в закрытом формате и усечённом составе – вождь, я, Иво, Кво и Дор. Остальным даже близко подходить нельзя, а не то…
Глава 25. Племя Хой
– Горшок доволен, он сам мне об этом сказал, когда явился в мой утренний сон, – прикрыв глаза, вещал я, сидя в позе лотоса на тёплом полу своей землянки.
Пацаны сидели напротив, а вождь – по правую руку. Как и полагается главнюку – на небольшом возвышении в виде пенька.
И даже и не спрашивайте, где я этот пенёк нашёл, и каких усилий мне стоило смастерить из этого обрубка нечто эдакое, на что можно водрузить начальственную задницу.
Кстати, о том, что лидер на собрании должен восседать выше подданных – это моё рацпредложение. Типа, так начальника сразу видно. У соседей, вон, это тоже есть. Только там вождь сидит не пойми на чём, а наш будет на всамделишном троне.
Нашему главнюку идея зашла. А мне пришлось изгаляться и в срочном порядке искать пенёк и нарекать его этим самым троном.
– Но остался ещё один важный ритуал – зачатие нового рода, – продолжал я, раскачиваясь в такт музыке, что звучала в моей голове. – Имя новому роду вы сами вчера выбрали. Хотя… Отставить, сами выбрали! Вам его Горшок подсказал. Помните, вы вчера скандировали «Хой, Хой, Хой»? – приоткрыв левый глаз, докопался я до пацанов?