И Чжэн-синь прочел лекцию о добродетельных женщинах и о клетках "А", которых, как он сообщил, в мозгу госпожи Ци-ци поразительно много. Далее он заявил о своих представительских правах. Он извлек откуда-то чек, положил его на стол, а затем зачитал полученную от Комитета по присуждению премии Elbon телеграмму:
"Настоящий Комитет выполняет волю г-на Elbon и проценты от оставленного им капитала распределяет в виде ежегодных премий самым образованным, эрудированным ученым и лицам, оказавшим наиболее заметное влияние на ход мировой истории. Комитет решил премию добродетельных женщин этого года присудить специалисту по добродетельным женщинам госпоже Ци-ци. Надеемся, что доктор И Чжэн-синь лично прибудет в Комитет или в наш филиал для получения назначенной суммы согласно установленным правилам.
Всего посылаем 1 юань 2 цзао 9 фэней и 7 ли. (Остальная сумма идет на погашение накладных расходов, перевода и пр.)"
Кончив чтение, И Чжэн-синь поклонился публике и сошел с трибуны.
Под аплодисменты всего зала на сцену поднялась госпожа Ци-ци. Не доходя двух шагов до стола, она остановилась, с величайшим почтением трижды поклонилась чеку и произнесла:
- Я, госпожа Ци-ци,- она сама себя называла "госпожой",- от всей души, с глубочайшей искренностью благодарю за поддержку в виде этой премии. Приложу еще больше усилий в дальнейшем.
Аплодисменты.
Она снова трижды поклонилась чеку. Затем на трибуну опять взошел И Чжзн-синь. Он взял чек обеими руками и передал его госпоже Ци-ци. Награжденная трижды поклонилась и, обеими руками приняв чек, повесила его на грудь и опустила голову. После некоторой паузы она осторожно опустила чек в карман.
- Ура! - завопило собрание.
- Ура премии! Ура добродетельной женщине!
- Десять по десять тысяч лет госпоже Ци-ци!
Когда процедура закончилась, г-н Вань Син и госпожа Ци-ци подошли к нам поздороваться.
- Мы наблюдали за вашим триумфом издалека,- любезно поздравил их Чжун-но.
- Мы должны немедленно ехать в типографию печатать визитные карточки,- заторопила она счастливого мужчину.
Ци-ци вытащила свою старую визитную карточку и над многочисленными своими титулами и званиями дописала автоматической ручкой: "Лауреат премии Elbon по категории добродетельных женщин".
Это событие было подробно освещено корреспондентами в вечерних газетах.
Были новости и об очередных демаршах партии корточкистов. На сессии Парламента представители от партии корточкистов сделали запрос о Люйиньском инциденте и о проблеме запоров. Парламент был распущен, корточкисты не добились желаемых результатов. На днях возможны бурные дебаты.
- Ну а как обстоят дела у поэта с нестандартными габаритами?
- Я все передоверил Ба Ба-сюну, просил его дать телеграмму в бюро по вопросам перемещения иностранцев и уладить недоразумение. Возможно, он телеграмму уже послал.
Неожиданно было получено извещение о заседании исторического научного общества. Я очень сожалел, что ввязался в их дела, и теперь общество считает необходимым приглашать меня на заседания. Начиналось оно в два часа. Боюсь, что они звонили либо присылали курьеров, но мы с г-ном Сяо и его крошкой ходили в звуковое кино.
Чжун-но спросил меня, выбрал ли я себе специальность.
- Ты снова поднимаешь этот вопрос,- сказал я.- Не вижу никакой необходимости.
- Ты мог бы стать критиком.
Я промолчал.
Позавчерашний вечер с гулянием едва не закончился грандиозным скандалом. В тот день выступали многие знаменитости. Деятели культурных Ассоциаций рассказывали об истоках нового движения, выражали сердечную благодарность правительству за его чуткость и отзывчивость на требования масс. Генеральный Президент Ба разъяснял, почему они пошли на урегулирование конфликта с Velo и другими районами.
- Наши соотечественники любят мир всей душой, но во имя обороны родного района надо быть готовыми ко всяким неожиданностям... В настоящее время Velo и другие районы подчинены нам морально и нравственно, иными словами, мы перевоспитали их. Процесс перевоспитания был усилен и ускорен известным арбитражем. Все эти меры заставили их отменить военные приготовления. Лучи всеобщего покоя вновь засияют в мире духов!
Слово взял член партии корточкистов. Смысл его речи сводился к серьезным обвинениям восседающим. Его слушали внимательно и вдруг, перебивая оратора, кто-то громко выкрикнул:
- Долой Лу Юэ-лао! Долой Пань Ло!
- Кто кричал? - голос принадлежал начальнику полицейского Управления Ма.
В ответ поднялся невообразимый шум.
Порядок был нарушен. Начальник полицейского Управления разрешил применить силу.
- Долой партию восседающих!
- Молчать! Иначе стреляем! - вопили полицейские.
- Долой Ба Шань-доу!
Полиция врезалась в толпу, и началось побоище.
Участники встречи, мужчины и женщины, в панике бросились к выходу.
Впрочем, этот инцидент, происшедший у нас на глазах, газеты описали несколько иначе:
"Вчера на вечере в честь мира какой-то хулиган стал выкрикивать лозунги низов, чем нарушил нормальный ход собрания и вынудил многих удалиться. Начальник полицейского Управления Ма, полагая, что в нарушителя вселился дьявол (только этим он и объяснял проступок виновного), стал молиться, дабы изгнать дьявола. Одновременно он поручил полиции путем увещевания вернуть заблудшего на путь истины. Осознав свою вину, нарушитель был отпущен с миром, что свидетельствует об огромном человеколюбии и гуманности начальника полицейского Управления Ма".
Пресса корточкистов обвинила правительство восседающих в том,что "на вечере в честь мира, где должна была царить сдержанная радость, разыгралась драма. Вот к чему приводит зазнайство и чванство правительства восседающих. Увы и ах! Увы и ах! Трижды увы и ах!"
В близких к правительству кругах предполагали, что инцидент был безусловно инспирирован оппозиционной партией, чтобы использовать его в борьбе против правительства восседающих.
"Недоверие к правительству - вещь обычная. А корточкисты в грязных своих махинациях не брезгуют даже подонками... стыдно перед миром..."
"Лозунги были достаточно целенаправлены. Слышалось "Долой простолюдинов Паня и Лу и Генерального Президента Ба", но никто не кричал "Долой Янь Цзюня"; все это неопровержимо доказывает корточкистское происхождение лозунгов".
Сегодня Сыма Си-ду явился вместе с Цзянем Соевая Подлива; они обсуждали с г-ном Сяо происшествие, но ни до чего не договорились.
Г-н Сяо и Цзян Соевая Подлива тяготели к партии восседающих, Сыма Си-ду склонялся к корточкистам. Стороны спорили до хрипоты. Назревала ссора. В конце концов обратились ко мне, но я им ничем не мог помочь.
- Хватит унылых споров.- Сяо Чжун-но хлопнул Си-ду по плечу.- Не будем омрачать нашу дружбу.
Они пожали друг другу руки, и на этом спор прекратился.
- У господина Ханя может сложиться неверное представление,- улыбнулся Сыма Си-ду.- Нас эти разговоры просто развлекают.- Мы ведь литераторы и политики не касаемся.
- А что слышно о знаменитом поэте? - вспомнил я.
- Он прислал телеграмму с отказом. Мол, вторично испытывать судьбу не станет. У Kitan несколько странный характер.
Делаю выборку из сообщений вечерних газет. Уполномоченные Ассоциаций района свою миссию выполнили и сегодня в 4 часа пополудни отбывают на скоростных самолетах для доклада на местах. В интервью корреспондентам двое уполномоченных заявили, что исход дела произвел на них весьма благоприятное впечатление и они вполне удовлетворены, ибо еще больше уверовали в правосудие района и в то, что народ испытывает глубочайшее отвращение к войне и всеми силами души стремится к миру, и прочее и прочее.
Чжун-но ворвался в мою комнату, когда я еще лежал в постели.
- Скорее одевайся.
- Что случилось?
Он засмеялся:
- Чрезвычайное событие. С утра звонил простолюдин Лу.
- Опять собрание?
- Не совсем. Лу просил нас присутствовать на сессии Парламента: сегодня выродки-корточкисты намереваются официально выразить вотум недоверия правительству и обратиться к нему с запросом. И не с одним. Партия готова дать им достойный ответ. Простолюдин Лу просит нас поддержать партию в качестве наблюдателей.
Я стал не спеша одеваться.
- Скорее, скорее! - торопил он.- Сегодня предстоит жаркий денек. Вот увидишь. Для вящей убедительности Пань Ло пригласил пятьсот военных, сочувствующих партии восседающих.
Мы явились за четверть часа до начала заседания. Все выглядело торжественно и внушительно: у входа в Парламент вытянулась вооруженная военная полиция, она же заполнила зал заседаний - личная охрана Генерального Президента Ба, как мне разъяснили. Особенно много духов набилось в ложи для наблюдателей и гостей. Женщин было немало. Количество военных не ограничилось пятьюстами; корточкисты тоже позаботились об усилении своих рядов: на головах их переодетых парней красовались круглые шапочки с бахромой, на ногах были надеты туфли для баскетбола или бутсы. В руках они держали флажки. Пань Ло и Лу Юэ-лао находились среди наблюдателей. Несколько сот корреспондентов метались по зданию.
Бой часов. Начинается.
И тотчас же член Парламента от партии корточкистов делает запрос:
- Сегодня в Парламенте какая-то странная атмосфера, в высшей степени оскорбительная для почтенных парламентариев...
- Rah, Rah! - вопят переодетые военные от корточкистов. Оратор продолжает:
- В чем двусмысленность положения? В них!-И он указывает на вооруженных полицейских.- Господа! Члены Парламента не настолько дурны, чтобы против них принимались меры предосторожности!..
Поднимается Ба Ба-сюн:
- Это охрана Генерального Президента Ба.
- Неужели Генеральный Президент опасается покушений со стороны членов Парламента?
Некий огромного роста детина в черном, член Парламента от партии восседающих, орет: