Поездка делегации по стране завершилась в Кельне, где их встретили с большими почестями. «Весь город был залит огнями в нашу честь, – писал Кросфилд. – На набережной жители стояли в десять рядов в глубину, до нашего отеля мы проехали под крики «Да здравствуют англичане!» Это прекрасная награда за прекрасное поведение наших войск во время оккупации города»[456].
Неужели именно поэтому жители Кельна так тепло встречали английскую делегацию? Или, быть может, это было всего лишь очередное хорошо организованное нацистами массовое театрализованное представление? Возвращаясь в Англию, Фетерстон-Годли и его коллеги, без сомнения, тешили себя иллюзиями, что их усилия не прошли зря, хотя совершенно очевидно, что любая миротворческая делегация нисколько не смогла бы изменить планов Гитлера.
Через пару недель в Германию прибыла еще одна британская делегация, более низкого уровня, но с такими же благородными намерениями. Она состояла из церковных деятелей и специалистов в области образования. Хотя они и приехали в Берлин под знаменем христианства, их цели совпадали с миссией делегации ветеранов войны. Священослужители и педагоги должны были принять участие в научной конференции, чтобы изучить нацистское мышление в области философии, экономики и образования.
Членами делегации были образованные люди. В ее состав входили теологи епископ Невилл Талбот, настоятель Экстерского собора Спенсер Карпентер и священник Эрик Фенн (заместитель руководителя организации «Движение студентов-христиан»). В сфере образования работали такие участники делегации, как директор Вестминстерской школы Джон Кристи и профессор экономики Лидского университета. В группу также входили две женщины: Элизабет Пакенхэм (позднее леди Лонгфорд) и Эми Буллер, которая и организовала конференцию. Эрик Фенн вспоминал «состояние ступора, которое охватило нацистов, когда выступала миссис Пакенхэм – миловидная женщина, мать двух детей, выпускница Оксфорда, профсоюзная деятельница и автор, который прекрасно разбирался в экономике»[457]. Пакенхэм максимально не соответствовала нацистскому идеалу женского поведения, выраженному словами «Kinder, Küche, Kirche».
Эми Буллер, дородная женщина сорока с лишним лет, работала директором женского общежития Ливерпульского университета. Она хорошо знала Германию. Вначале Буллер, как и многих других иностранцев, впечатлили достижения нацистов, однако затем во время поездок в Германию ее стало все больше волновать то, что она видела и слышала[458].
Именно поэтому Буллер считала необходимым наладить диалог между теологами и учеными обеих стран. При поддержке архиепископа Йоркского Уильяма Темпла она со всей энергией принялась за организацию конференции.
Конференция проходила в отеле «Кайзерхоф», в котором располагалась штаб-квартира Гитлера до того, как он стал рейхсканцлером. По воспоминаниям настоятеля Карпентера, Эми предупреждала участников делегации, что комната, в которой они ежедневно собирались, прослушивалась при помощи установленного в трубе «жучка». По этой причине англичане во время разговоров не должны были упоминать фамилии немцев.
Карпентер писал, что все немецкие профессора, с которыми они встречались, «оказались очень дружелюбными в личном общении», а вот в своих выступлениях они «заявляли самые неожиданные вещи»[459]. Один из ораторов говорил о типах социализма: «Существует марксистский социализм. Это мерзость. Существует христианский социализм, означающий, что надо помогать бедным. В нем нет никакого вреда. Но самый лучший – это национал-социализм»[460]. Больше всего британцев обеспокоило заявление, сделанное во время лекции под названием «Гуманизм»: выступающий высказал мысль, что вся философия основана на расовом подходе. «И эти слова мы услышали из уст профессора философии», – писал удивленный Карпентер.
Однажды вечером участники делегации собрались на тайное совещание в месте, которое Фенн назвал «подвальным кафе с сомнительной репутацией». Потолок в кафе был настолько низким, что двухметровый епископ Талбот должен был сложиться пополам, чтобы войти. Фенн вспоминал, как девушка, сидевшая за одним из столиков, «с удивлением посмотрела на одетого в гамаши и фартук Талбота и спросила свою спутницу: «А это что еще за странное существо?»[461] Это был единственный раз за всю неделю, когда англичане улыбнулись. Хотя кто-то из них высказал мнение, что диктатура может быть не так уж плоха[462], если найти правильного диктатора, англичане вернулись домой без иллюзий и с предчувствием того, что будущее не сулит ничего хорошего.
Через несколько дней после того, как делегация Британского легиона вернулась на родину, 4 августа 1935 г. в доме, расположенном в лондонском районе Патни, леди Домвиль разбудила в 4 часа утра своего мужа. Через час вице-адмирал, кавалер ордена Британской империи, ордена Бани и ордена Святых Михаила и Георгия Барри Домвиль уже ехал в Кройдонский аэропорт, чтобы к полудню приземлиться в берлинском Темпельхофе. Домвиль направлялся в Германию для ознакомительного визита. Его пригласил пронацистски настроенный бизнесмен со швейцарско-немецкими корнями Вальтер де Сагер. Незадолго до этой поездки Домвиль занимал пост президента Королевского военно-морского колледжа в Гринвиче, а также был начальником британской военно-морской разведки. На такого человека хотели повлиять нацисты.
Первое впечатление о столице Германии вице-адмирал получил по пути в отель «Адлон». Домвиль с облегчением покинул «мрачный» Кройдон, уличные кафе Берлина и приоконные ящики с пестрыми цветами радовали глаз. В Германии отсутствовало ограничение скорости, и автомобилисты могли парковаться там, где им было удобно. «Вот тебе и страна, где все «запрещено», и Англия, страна свободы», – записал Домвиль в своем дневнике[463]. Вице-адмирала немного удивило то, что его поселили не в квартиру де Сагера, а в отель. Кто же тогда на самом деле был принимающей стороной?
На следующее утро за вице-адмиралом заехал главный инспектор концентрационных лагерей и бывший комендант концлагеря Дахау Теодор Эйке, который за несколько месяцев до этого встречался с Джеймсом Макдональдом и ел в одной столовой с Дереком Хиллом. В сопровождении служебной машины они отправились в штаб полка «Адольф Гитлер»[464]. Этим элитным полком командовал бывший шофер Гитлера Йозеф Дитрих[465]. Сюда набирали лучших солдат СС, «огромных детин, воспитанных на высоких моральных принципах и давших клятву верности Гитлеру». Домвиль выслушал массу приветствий «Хайль Гитлер» и вскоре сам «наловчился» отдавать нацистский салют. Это умение очень ему пригодилось, так как после показательного выступления барабанщиков вице-адмирала пригласили осмотреть почетный караул. Когда эсэсовцы маршировали мимо Домвиля четким строевым шагом, вице-адмирал отвечал на их приветствия. Тут англичанину стало понятно, что он оказался в Германии по распоряжению рейхсфюрера СС Генриха Гиммлера. «Мы живем в забавном мире!» – писал Домвиль в дневнике.
На приеме, состоявшемся после парада в его честь, Домвиль заметил, что некоторые офицеры носили кольца с черепом. Он узнал, что кольцо «Мертвая голова» дарил особо отличившимся эсэсовцам сам Гиммлер. Рассматривая один из таких наградных знаков, Домвиль обнаружил на внутренней стороне кольца гравировку «30.6.34». Именно тогда прошла «Ночь длинных ножей», в результате которой Гиммлер избавился от своего конкурента Эрнста Рема. Домвиль не знал, что Теодор Эйке[466], с которым он так мило беседовал, вызвался застрелить Рема после того, как тот отказался совершить самоубийство. Дитрих, показавшийся Домвилю человеком «с грубыми манерами, но хорошим руководителем»[467], получил в результате той чистки повышение. Когда-то он был личным шофером фюрера, а потом стал генералом СС.
После посещения казарм СС Домвиль встретился с послом Фиппсом. Неизвестно, что именно вице-адмирал рассказал послу о своем утреннем визите в полк. Без сомнения, Домвиль выразил свою убежденность в том, что нацисты стремятся к союзу с Великобританией[468]. В случае с Домвилем эсэсовцы достигли своей цели, поскольку они установили контакт с человеком, который принадлежал к политической элите страны и действительно занимал влиятельные должности. Но в целом топорные попытки нацистов понять англичан не способствовали созданию альянса с Великобританией, к которому они стремились.
Нацистское руководство не разбиралось в британской истории, и это прекрасно иллюстрирует случай, рассказанный первым секретарем посольства Ивоном Киркпатриком. Однажды Юлиус Штрейхер, выступая в Берлине, пытался показать, насколько плохо англичане понимают еврейскую угрозу, и завил, что «еврейский политик Дизраэли получил от королевы Виктории титул «лорда Гладстона»[469]. На самом деле речь идет о двух разных людях. Дизраэли действительно получил от королевы Виктории титул, но только лорда Биконсфилда. А лорд Гладстоун был преемником Дизраэли на посту премьер-министра Великобритании[470].
На следующее утро супруги де Сагер забрали Домвиля из отеля и на своем «Мерседесе» повезли его на юг. Где-то к югу от Лейпцига они остановились на обед, и обслуживавший их официант сообщил, что недавно заплатил пять марок за то, чтобы увидеть, как человеку отрубают голову. Официант видел много казней, когда был в Китае, и хотел сравнить технику отрубания головы. «Он сказал, что немцы очень хорошо орудуют топором», – отметил Домвиль, после чего вернулся к своей излюбленной теме, восхищаясь красотой приоконных ящиков с цветами.