Пришло время для демонстрации силы. Кириархальной Системе со всеми ее боссами бросили вызов, и очень серьезный. Сила правил и предписаний ослабела, система больше не может подавлять заключенных. Они воодушевлены. Это было феноменально. Это мотивировало их еще больше. Они кричали громче. Они яростно скандировали лозунги. К последним дням протеста заключенные молотили ногами по земле, топая от гнева и возмущения.
Рев толпы из Тюрьмы Оскар отражался эхом от другой части острова. Это создало такой впечатляющий рокот, что затрепетал даже Герой. Представьте, какой эффект это произвело на тех узников, что еще прятались по комнатам!
Толпа из Оскара кричала в ответ на рык из Дельты. А резонирующий рев из Тюрьмы Фокс заставил задрожать даже кокосовые пальмы. Это был голос силы, общий голос заключенных, обретших власть. Казалось, тюрьма стала единым целым, превратилась в одно большое живое существо, текучую жизненную силу. И единый вибрирующий голос, разносящийся над местностью, исходил из всего тюремного комплекса одновременно.
Охранники сбежали. Они больше не были частью тюрьмы. Оставшиеся в огромной клетке узники, как птицы, бились о ее решетки. Но каждый уже вдыхал аромат свободы. Все заключенные ощущали себя почти освобожденными.
В последние две ночи перед тем, как их вывели из тюрьмы, узники из Тюрьмы Фокс остро ощущали свою власть, ведь эта тюрьма расположена в самом центре комплекса. Они уже не просто скандировали лозунги – они чувствовали себя центром событий, даже лидерами революции. Они скандировали лозунги у главных ворот рядом с Тюрьмами Оскар и Дельта, а затем взялись за руки и подошли к воротам Тюрьмы Майк.
Боже, как дивно звучит многоголосый рев толпы разъяренных мужчин, топающих ногами. Этот рокот заводит и будоражит, от него захватывает дух.
Сами заключенные были в бешеном восторге от всей этой мощи и энергии. Герой рычал, как лев. Отчаянный лидер, одержимый этим массовым движением, теряющий от него голову. Он был в ужасе. Но действовал так, словно ни капли не напуган. Он был так зачарован, словно под гипнозом, что шел на несколько шагов впереди толпы, разрывая криком осипшее горло. Герой совершенно потерял голос. И хотя его уже не было слышно, он обрел еще больше силы и власти. Герой бил себя кулаками в грудь, словно борец, готовящийся к бою.
Когда группа прибыла к воротам Тюрьмы Майк, казалось, что у них открылось второе дыхание. Они топали и продолжали скандировать: «Свободу! Свободу!», маршируя к тюремным воротам. Этот шум был угрозой, призывом к войне.
Когда это продолжалось уже несколько ночей, один круглолицый узник средних лет принялся отчаянно пинать ограждение.
Война вспыхнула с первым ударом по ограде /
Война, во всем ее чудовищном формате /
Со всей ее жестокостью и страданиями /
Война началась с этого простого деяния.
Если смотреть на Тюрьму Оскар издалека, сверху вниз, то будут видны белые пластиковые складные стулья, валяющиеся на крышах тентов, где они приземлились, описав дугу в воздухе. Над головами летали даже кровати и еще какие-то неопознанные объекты. В воздух взмыли десятки подушек. Наконец раздался оглушительно громкий удар твердого металла о еще более твердый металл заборов.
Это было объявление войны. Так она началась в Тюрьме Оскар. Одновременно с Тюрьмой Фокс – там война разразилась в момент, когда отчаянный круглолицый заключенный начал ломать забор. Война разом вспыхнула и в Тюрьмах Майк и Дельта. Она разгорелась с четырех сторон.
Десятки разъяренных людей последовали примеру того безрассудно смелого круглолицего мужчины и атаковали ворота. Узники собирали по пути все, что могли, и колотили по металлу ворот. Сила, рожденная из вполне материальной субстанции и пережитого опыта, против прочного металла. Первыми объектами, которые разбили о ворота, были пластиковые стулья. Их разнесли на куски. Отвращение к этим стульям глубоко засело в душах заключенных. Ломая их, они ломали детали Кириархии.
Во время первого натиска коротышка из Ливана, по прозвищу Комик, нашел способ забраться на вершину ворот. К этому времени те уже немного наклонились. Оказавшись на волне мятежа, Комик кричал заключенным, призывая их перелезть через ворота и ворваться в телефонную комнату. Он вырвал там все телефоны. Он выбросил из кабинок все детали до единой, даже выдернул кабели из гнезд. Он разбил корпус одного из телефонов о бетонный пол, швырнув его с такой силой, что тот отлетел на несколько метров. Затем подобрал то, что осталось, и со всей своей яростью доломал о металлическую стену контейнеров.
Комик был милым парнем, популярным в Тюрьме Фокс. Иногда он дразнил охранников, стоя в очередях, или корчил нелепые и уморительные рожицы. Он делал себя объектом насмешек, собирал группы заключенных и смешил их. Теперь он стал силой, с которой приходилось считаться, боевой единицей. Он был на передовой, как пример неистового мужества, полного решимости разрушить тюремные ворота.
Он так привык забавлять других, что, даже поглощенный выплеском агрессии на поле боя, улучил момент пошутить с телефонами. Прежде чем выдернуть кабель одного из телефонов, вытащить его из кабинки и разбить об пол, он взял трубку и поднес ее к уху. С гневом в голосе он спросил: «Алло? Алло?» Затем взглянул на динамик на телефонной трубке, пожал плечами и швырнул трубку об пол.
Все охранники разбежались. Они стояли по другую сторону ограды, за периметром тюрьмы, и на грунтовой дороге за тюрьмой. Они стояли там наготове. Папу тоже были с ними. Рации работали безостановочно. Некоторые надсмотрщики бегали вокруг, из одного конца тюрьмы в другой, не выпуская из рук рации.
На грунтовой дороге снаружи тюрьмы постепенно собралась группа местных жителей. Формировался невероятный альянс: местные жители объединялись с австралийцами. С этими ублюдками австралийцами. Даже в таких обстоятельствах они все еще контролировали ситуацию и продолжали командовать. Мы понимали, что происходит, глядя с того места, где стояли. Мы видели, как они настроили папу против беженцев. Но вскоре забор, разделяющий Тюрьму Фокс и Тюрьму Майк, был полностью разрушен. Две тюрьмы слились в одну.
Герой сразу же ворвался туда. За ним последовала другая группа заключенных из Тюрьмы Фокс, которые объединились с разгневанной до предела общиной Тюрьмы Майк. По пути люди вооружались и готовились к войне. Тюрьма полностью перешла под контроль узников. Десятки разъяренных мужчин заполнили тюрьму, солдаты разместились в своих гарнизонах.
И тут на заключенных обрушился каменный ливень. Было неясно, откуда взялись камни, но они градом посыпались на толпу заключенных на поле боя. Узники не раздумывая закрылись импровизированными щитами. Атака с неба стала менее интенсивной из-за нехватки боеприпасов. Зато в тылу боя готовились к битве десятки заключенных: они суетились в коридорах, разбивая плитку. Они доставляли осколки к грунтовой дороге, чтобы швырять их в военных и папу. Но с другой стороны прибыли папу с усиленным вооружением. Они бросали в заключенных крупные камни, ранив несколько человек. Но в пылу боя, в его маниакальной ярости не до раненых, поэтому было трудно определить, как сильно они пострадали.
Тюрьма превратилась в стадион для петушиных боев. Узники жаждали лишь одного – повредить организм Кириархальной Системы; нанести удар по тем, кто запер их в клетке.
Страшный шум из Тюрем Дельта и Оскар эхом разнесся по округе. Это были инфернальные звуки, это был ад. Тюрьма Майк боролась под градом камней. Но в этом кошмаре, на ужасающей арене войны заключенные чувствовали себя свободными. Тюрьма и ее власть казались насекомыми под их ногами. Она была посрамлена, когда они растоптали ее. Впервые узники не ощущали гнета решеток. Впервые правила и регламенты ничего не значили – система угнетения была стерта. В ходе ожесточенного протеста среди заключенных возникли узы братства, сотканные во время военных действий, у всех на глазах.
Так выглядит воинская слава. Даже над жестокостью воцарилось чувство братства – чувство, которое узники испытывали к своим товарищам по заключению. Парадоксально, но оно было реальным.
Заключенные получили полный контроль /
Они одержали верх над тюрьмой /
Теперь они могли радоваться победе /
И улыбаться друг другу, как дети /
Насмехаясь над правилами и регламентами /
И репрессивной системы фундаментом /
Казалось, война внезапно прекратилась /
Камни над головой уже не проносились /
В тюрьме тишина воцарилась /
Атмосфера заметно изменилась /
И даже цвета преобразились.
Папу на дороге исчезли из виду. Число австралийских тюремщиков сократилось. Комик смеялся. Он курил сигарету, опираясь на металлический столб, и выглядел как актер из комедийного фильма. Стоя в этой расслабленной позе, он просто разглядывал толпу.
Герой ощущал себя могущественнее, чем когда-либо. Он оглядывал все вокруг таким взглядом, будто провозглашал независимость региона с собой во главе. Он возвысил себя до статуса завоевателя. Он улыбался так, словно командовал революцией и достиг вершины победы. И он был прав. Он кричал и скандировал во весь голос много ночей подряд, сорвав связки, но его революционные призывы побудили заключенных взбунтоваться против правил и предписаний, восстать против Кириархальной Системы.
Война непредсказуема /
Война экстраординарна /
Она вспыхивает неожиданно /
И прекращается внезапно /
Воцаряется зловещая тишина /
Будто затишье перед бурей /
Молчаливой угрозы она полна /
Словно предчувствие прилета пули /
Даже узникам эта тишина казалась странной /
Они еще кипят от боевого азарта /
Их вены пульсируют до сих пор /
В их висках еще